Неточные совпадения
— Все это хорошо, только, уж как хотите, мы вас не выпустим так рано.
Крепости будут совершены сегодня, а вы все-таки с нами
поживите. Вот я сейчас отдам приказ, — сказал он и отворил дверь
в канцелярскую комнату, всю наполненную чиновниками, которые уподобились трудолюбивым пчелам, рассыпавшимся по сотам, если только соты можно уподобить канцелярским делам: — Иван Антонович здесь?
Таким образом, Грэй
жил всвоем мире. Он играл один — обыкновенно на задних дворах замка, имевших
в старину боевое значение. Эти обширные пустыри, с остатками высоких рвов, с заросшими мхом каменными погребами, были полны бурьяна, крапивы, репейника, терна и скромно-пестрых диких цветов. Грэй часами оставался здесь, исследуя норы кротов, сражаясь с бурьяном, подстерегая бабочек и строя из кирпичного лома
крепости, которые бомбардировал палками и булыжником.
— И, пустое! — сказала комендантша. — Где такая
крепость, куда бы пули не залетали? Чем Белогорская ненадежна? Слава богу, двадцать второй год
в ней
проживаем. Видали и башкирцев и киргизцев: авось и от Пугачева отсидимся!
Но хоть обольстительница эта и
жила, так сказать,
в гражданском браке с одним почтенным человеком, но характера независимого,
крепость неприступная для всех, все равно что жена законная, ибо добродетельна, — да-с! отцы святые, она добродетельна!
Первый дом назывался между своими людьми «Чебышевская
крепость», или «Чебыши», а второй величали «Адом». Это — наследие нечаевских времен. Здесь
в конце шестидесятых годов была штаб-квартира, где
жили студенты-нечаевцы и еще раньше собирались каракозовцы, члены кружка «Ад».
В Кронштате
прожил я два дня с великим удовольствием, насыщаяся зрением множества иностранных кораблей, каменной одежды
крепости Кронштатской и строений, стремительно возвышающихся.
Бедный Михайло тоже несколько разбит, только разница
в том, что он был под пулями, а я
в крепости начал чувствовать боль, от которой сделалось растяжение
жилы, и хроническая эта болезнь идет своим ходом. Вылечиваться я и не думаю, а только разными охлаждающими средствами чиню ее, как говаривал некогда наш знаменитый Пешель.
Еще тут же я узнал, что некто Медокс,который 18-ти лет посажен был
в Шлиссельбургскую
крепость и сидел там 14 лет, теперь
в Вятке
живет на свободе.
[Лучший секретарь — Н. И. Лучшее;
в его семье
жил в Томске Батеньков после 20-летнего заключения
в Петропавловской
крепости.
В 1881 году я служил
в театре А.А. Бренко. Мой старый товарищ и друг, актер
В.Н. Андреев-Бурлак, с которым мы тогда
жили вдвоем
в квартирке, при театре на Тверской,
в доме Малкиеля, напечатал тогда
в «Русской мысли» прекрасный рассказ «За отца»,
в котором был описан побег из
крепости политического преступника.
Я это знаю, я ведь сам
в крепости господской почти сорок лет
прожил, у меня на шкуре много написано.
Воронцов
жил с женой, Марьей Васильевной, знаменитой петербургской красавицей, и
жил в маленькой кавказской
крепости роскошно, как никто никогда не
жил здесь.
— Конечно! — радостно воскликнул он, вскакивая на ноги. — Они ведь тоже оба любят вас, ей-богу! Вот мы и будем
жить — четверо! Как
в крепости!
— Хорошее время, сынишка, выпало тебе, чтобы
жить! А я вот — четыре с лишком десятка лет
в крепостях прожил!
В походах,
в крепостях ему было хорошо; но только здесь, только из-под крылышка дяди Ерошки, из своего леса, из своей хаты на краю станицы и
в особенности при воспоминании о Марьянке и Лукашке ему ясна казалась вся та ложь,
в которой он
жил прежде и которая уже и там возмущала его, а теперь стала ему невыразимо гадка и смешна.
Офицер, действительно, узнал, где
живет этот господин, однако идти к нему раздумал; он решился написать ему письмо и начал было довольно удачно; но ему, как нарочно, помешали: его потребовал генерал, велел за что-то арестовать; потом его перевели
в гарнизон Орской
крепости.
Шушерину было тогда шестьдесят лет, но его физические и умственные силы находились
в полной
крепости мужества, и он сам говаривал мне, что не намерен
прожить менее ста лет.
Говорили, будто ко дворцу со стороны Петропавловской
крепости плыл какой-то необыкновенный пловец,
в которого один из стоявших у дворца часовых выстрелил и пловца ранил, а проходивший инвалидный офицер бросился
в воду и спас его, за что и получили: один — должную награду, а другой — заслуженное наказание. Нелепый слух этот дошел и до подворья, где
в ту пору
жил осторожный и неравнодушный к «светским событиям» владыко, благосклонно благоволивший к набожному московскому семейству Свиньиных.
Стал Жилин вспоминать, когда он
в крепости дома
жил, где солнце всходило и где заходило.
Только посмотреть на жизнь, ведомую людьми
в нашем мире, посмотреть на Чикаго, Париж, Лондон, все города, все заводы, железные дороги, машины, войска, пушки,
крепости, храмы, книгопечатни, музеи, 30-этажные дома и т. п., и задать себе вопрос, что надо сделать прежде всего для того, чтобы люди могли
жить хорошо? Ответить можно наверное одно: прежде всего перестать делать всё то лишнее, что теперь делают люди. А это лишнее
в нашем европейском мире — это 0,99 всей деятельности людей.
— Матушка Манефа ни
в какие дела теперь не вступает, все дела по обителям мне препоручила, — сказала мать Филагрия. — Теперь она здесь,
в Комарове, приехала сюда на короткое время, а
живет больше
в городе,
в тех кельях, что накупила на случай выгонки. Целая обитель у нее там, а я здешними делами заправляю, насколько подает Господь силы и
крепости. Отдайте мне, это все одно и то же. И прежде ведь матушка Манефа принимала, а расписки всем я писала. Ермолаю Васильичу рука моя известна.
Сначала его содержали
в Петропавловской
крепости, а потом сослали на житье
в Оренбург, где он и
прожил больше тридцати лет и прощен уже императором Александром Павловичем.
Вильмсы
жили в самой Петропавловской
крепости,
в белом, казенного вида двухэтажном домике против собора. Верхний этаж занимал комендант
крепости, нижний — Гаврила Иванович.
Брату моему, Илье, царство ему небесное, один монах открыл, что
в Таганроге,
в крепости,
в одном месте под тремя камнями клад есть и что клад этот заговоренный, а
в те поры — было это, помню,
в тридцать восьмом году —
в Матвеевом Кургане армяшка
жил, талисманы продавал.
Но о Берлинском говорили так, что он этих эдиктов не признает и что Бибиков не смеет ему воспретить делать необходимые починки, ибо сам государь желал, чтобы дом, где
живет Кесарь Степанович, был сохранен
в крепости.
— Вздор; дом, где
живет такой мой слуга, как ты, должен быть сохранен
в крепости, а не разломан. Я тебя хорошо знаю, и у меня, кроме тебя и Орлова, нет верных людей. А Бибикову скажи от моего имени, чтобы он тебя ничем не смел беспокоить. Если же он тебя не послушается, то напиши мне страховое письмо, — я за тебя заступлюсь, потому что я тебя с детства знаю.
Там
жила «державная властительница», внимание которой, один благосклонный взгляд стоили,
в его глазах, неизмеримо более истребления несметных полчищ врагов, взятия десятков
крепостей.
— Не лицезрел, не удостоился, да его
в Туле и нет, а
проживает он
в Рудневе, как бы
в крепости… На острове, так сказать, любви, купаясь
в море блаженства… — заплетающимся уже языком говорил Эразм Эразмович.
Главный контингент жертв грозной чумы составляли бедняки и отчасти люди среднего достатка. Богачи оградили свои дома, подобно неприступным
крепостям. Привезенные из деревень запасы давали им возможность
в течение нескольких месяцев выдержать это осадное положение. Выходивших из таких домов и входивших
в них тщательно окуривали и опрыскивали прокипяченным уксусом, настоянным на травах.
В таком осадном положении
жило и семейство князя Ивана Андреевича Прозоровского.
В Порт-Артуре, по словам одного из прибывших из осаждённой
крепости, с которым я беседовал,
живут все очень хорошо и весело.
В то время, когда русская армия с нетерпением ждала решительного приказания идти на штурм Очаковской
крепости и роптала на медлительность и нерешительность вождя, когда сотни человеческих жизней гибли от стычек с неприятелем, делавшим частые вылазки и особенно от развившихся
в войсках болезней, главнокомандующий
жил в главной квартире, окруженный блестящей свитой и целой плеядой красавиц.