Неточные совпадения
Здесь есть один
помещик, Добчинский, которого вы изволили видеть; и как только этот Добчинский куда-нибудь выйдет из дому, то он там уж и сидит у
жены его, я присягнуть готов…
Нашел
помещика дурака бессчетного, а
жену презлую фурию, которой адский нрав делает несчастье целого их дома.
Спустясь в середину города, я пошел бульваром, где встретил несколько печальных групп, медленно подымающихся в гору; то были большею частию семейства степных
помещиков; об этом можно было тотчас догадаться по истертым, старомодным сюртукам мужей и по изысканным нарядам
жен и дочерей; видно, у них вся водяная молодежь была уже на перечете, потому что они на меня посмотрели с нежным любопытством: петербургский покрой сюртука ввел их в заблуждение, но, скоро узнав армейские эполеты, они с негодованием отвернулись.
Первый тост был выпит, как читатели, может быть, и сами догадаются, за здоровье нового херсонского
помещика, потом за благоденствие крестьян его и счастливое их переселение, потом за здоровье будущей
жены его, красавицы, что сорвало приятную улыбку с уст нашего героя.
— Впрочем — ничего я не думал, а просто обрадовался человеку. Лес, знаешь. Стоят обугленные сосны, буйно цветет иван-чай. Птички ликуют, черт их побери. Самцы самочек опевают. Мы с ним, Туробоевым, тоже самцы, а петь нам — некому. Жил я у помещика-земца, антисемит, но, впрочем, — либерал и надоел он мне пуще овода.
Жене его под сорок, Мопассанов читает и мучается какими-то спазмами в животе.
— Это — не вышло. У нее, то есть у
жены, оказалось множество родственников, дядья —
помещики, братья — чиновники, либералы, но и то потому, что сепаратисты, а я представитель угнетающей народности, так они на меня… как шмели, гудят, гудят! Ну и она тоже. В общем она — славная. Первое время даже грустные письма писала мне в Томск. Все-таки я почти три года жил с ней. Да. Ребят — жалко. У нее — мальчик и девочка, отличнейшие! Мальчугану теперь — пятнадцать, а Юле — уже семнадцать. Они со мной жили дружно…
— Я спросила у тебя о Валентине вот почему: он добился у
жены развода, у него — роман с одной девицей, и она уже беременна. От него ли, это — вопрос. Она — тонкая штучка, и вся эта история затеяна с расчетом на дурака. Она — дочь
помещика, — был такой шумный человек, Радомыслов: охотник, картежник, гуляка; разорился, кончил самоубийством. Остались две дочери, эдакие, знаешь, «полудевы», по Марселю Прево, или того хуже: «девушки для радостей», — поют, играют, ну и все прочее.
Нехлюдов прошел вперед. В середине стояла аристократия:
помещик с
женою и сыном в матросской куртке, становой, телеграфист, купец в сапогах с бураками, старшина с медалью и справа от амвона, позади помещицы, Матрена Павловна в переливчатом лиловом платье и белой с каймою шали и Катюша в белом платье с складочками на лифе, с голубым поясом и красным бантиком на черной голове.
— Тоже был
помещик, — продолжал мой новый приятель, — и богатый, да разорился — вот проживает теперь у меня… А в свое время считался первым по губернии хватом; двух
жен от мужей увез, песельников держал, сам певал и плясал мастерски… Но не прикажете ли водки? ведь уж обед на столе.
Плантаторы обыкновенно вводят в счет страховую премию рабства, то есть содержание
жены, детей
помещиком и скудный кусок хлеба где-нибудь в деревне под старость лет. Конечно, это надобно взять в расчет; но страховая премия сильно понижается — премией страха телесных наказаний, невозможностью перемены состояния и гораздо худшего содержания.
Дешерт был
помещик и нам приходился как-то отдаленно сродни. В нашей семье о нем ходили целые легенды, окружавшие это имя грозой и мраком. Говорили о страшных истязаниях, которым он подвергал крестьян. Детей у него было много, и они разделялись на любимых и нелюбимых. Последние жили в людской, и, если попадались ему на глаза, он швырял их как собачонок.
Жена его, существо бесповоротно забитое, могла только плакать тайком. Одна дочь, красивая девушка с печальными глазами, сбежала из дому. Сын застрелился…
Когда его
жена уходила на платформу освежиться, он рассказывал такие вещи, от которых генерал расплывался в блаженную улыбку,
помещик ржал, колыхая черноземным животом, а подпоручик, только год выпущенный из училища, безусый мальчик, едва сдерживая смех и любопытство, отворачивался в сторону, чтобы соседи, не видели, что он краснеет.
Между прочим тут находились: Александр Михайлыч Карамзин с
женой, Никита Никитич Философов с
женой, г-н Петин с сестрою, какой-то
помещик Бедрин, которого бранила и над которым в глаза смеялась Прасковья Ивановна, М. В. Ленивцев с
женой и Павел Иваныч Миницкий, недавно женившийся на Варваре Сергеевне Плещеевой; это была прекрасная пара, как все тогда их называли, и Прасковья Ивановна их очень любила: оба молоды, хороши собой и горячо привязаны друг к другу.
— А за то только, что я осмелился печатно сказать, что у нас иногда пьяные
помещики бьют своих
жен.
Сказано — сделано. Через неделю
жена собрала сына и уехала в Петербург. К концу августа убежденный
помещик получил известие, что сын выдержал экзамен в гимназию, а Зверков, Жизнеев, Эльман и другие товарищи дали слово определить к делу и отца.
Объяснение это было прервано появлением новых пассажиров: толстого
помещика с толстой
женой, которые, как нарочно, стали занимать пустые около них места.
Он действительно был перешедший из кавалерии, и в настоящую минуту, поднимаясь к бульвару, думал о письме, которое сейчас получил от бывшего товарища, теперь отставного,
помещика Т. губернии, и
жены его, бледной голубоглазой Наташи, своей большой приятельницы.
А то я, говорит, невесел по степе иду, что дома
жену оставил, а
помещик у нас больно лют.
В одном из таких веселых и довольных собою городков, с самым милейшим населением, воспоминание о котором останется неизгладимым в моем сердце, встретил я Александра Петровича Горянчикова, поселенца, родившегося в России дворянином и
помещиком, потом сделавшегося ссыльнокаторжным второго разряда, за убийство
жены своей, и, по истечении определенного ему законом десятилетнего термина каторги, смиренно и неслышно доживавшего свой век в городке К. […в городке К. — Имеется в виду Кузнецк, где не раз бывал Достоевский в годы отбывания им солдатской службы в Сибири.] поселенцем.
Года через полтора после смерти первой
жены, горячо им любимой, выплакав сердечное горе, Николай Федорович успокоился и влюбился в дочь известного описателя Оренбургского края, тамошнего
помещика П. А. Рычкова, и вскоре женился.
Когда Нехлюдов сел опять на лавку, и в избе водворилось молчание, прерываемое только хныканьем бабы, снова удалившейся под полати и утиравшей там слезы рукавом рубахи, молодой
помещик понял, чтò значила для Чуриса и его
жены разваливающаяся избёнка, обвалившийся колодезь с грязной лужей, гниющие хлевушкѝ, сарайчики и треснувшие вётлы, видневшиеся перед кривым оконцем — и ему стало что-то тяжело, грустно, и чего-то совестно.
Вам известно, может быть, что Ананий Яковлев, известясь о младенце, которого в его отсутствие прижила
жена его с
помещиком, воспаляется гневом и, весьма почтительно объясняясь с
помещиком, грубит, однако же, бурмистру, колотит свою
жену и, наконец, разъярившись донельзя, хватает младенца об угол головой, после чего бежит в лес, но, проголодавшись, предает себя в руки правосудия.
Благоговейные рассказы старых лакеев о том, как их вельможные бары травили мелких
помещиков, надругались над чужими,
женами и невинными девушками, секли на конюшне присланных к ним чиновников, и т. п., — рассказы военных историков о величии какого-нибудь Наполеона, бесстрашно жертвовавшего сотнями тысяч людей для забавы своего гения, воспоминания галантных стариков о каком-нибудь Дон-Жуане их времени, который «никому спуску не давал» и умел опозорить всякую девушку и перессорить всякое семейство, — все подобные рассказы доказывают, что еще и не очень далеко от нас это патриархальное время.
Отец княгини Варвары Никаноровиы был очень бедный
помещик, убогие поля которого примыкали к межам князя Льва Яковлевича. Мать бабушкина была очень добрая женщина и большая хозяйка, прославившаяся необыкновенным уменьем делать яблочные зефирки, до которых
жена князя Льва Яковлевича была страстная охотница. На этом княгиня и бедная дворянка заинтересовались друг другом и, встретясь в церкви, познакомились, а потом, благодаря деревенской скуке, скоро сошлись и, наконец, нежно подружились.
Поглядишь на иного
помещика: едет, родимый, с
женой да с детьми, а куда? и сам не знает.
Героем вечера был Пигасов. Рудин уступил ему поле сражения. Он очень смешил Дарью Михайловну; сперва он рассказывал об одном своем соседе, который, состоя лет тридцать под башмаком
жены, до того обабился, что, переходя однажды, в присутствии Пигасова, мелкую лужицу, занес назад руку и отвел вбок фалды сюртука, как женщины это делают со своими юбками. Потом он обратился к другому
помещику, который сначала был масоном, потом меланхоликом, потом желал быть банкиром.
Поднявшись с ночлега по обыкновению на заре, мы имели возможность не заехать в село Неклюдово, где жили родные нам по бабушке, Кальминские и Луневские, а также и в Бахметевку, где недавно поселился новый
помещик Осоргин с молодою
женою: и мы и они еще спали во время нашего проезда.
Впоследствии мне постоянно казалось, что «Однодворец Овсянников» списан Тургеневым с являвшегося ко всем окрестным
помещикам и приносившего в подарок свежего меду из своего пчельника однодворца Ивана Матвеевича Овсянникова. Старуха,
жена его, Авдотья Ионовна, повязывавшая голову пестрым ковровым платком с вырывающейся кверху бахромою и в пестром праздничном платье была истым подобием бубнового короля.
Мценский
помещик Семен Николаевич, проводивший зиму с
женою и двумя взрослыми дочерьми в Москве, был типом солидного русского барина.
— Просит у меня… да вы, пожалуйста, никому не говорите… просит, дай ему удостоверение в дурном поведении
жены. Хочет производить формальное следствие и хлопотать о разводе. Вы, говорит, предводитель, должны знать домашнюю жизнь
помещиков! А я… бог их знает, что у них там такое!.. Она мне ничего не сделала.
На этом основании один господин утверждал даже (в 14 № «Русского вестника», стр. 108), что в промышленных губерниях не следует отчуждать даже усадьбы в собственность крестьян, потому что крестьяне-промышленники разбредутся на промыслы, оставив в усадьбах
жен своих, и «что же тогда ожидает
помещика?
Г-жа Перекатова весьма любезно принимала и «занимала» дам, Машенька — девиц; Сергей Сергеич толковал с
помещиками о хозяйстве и то и дело взглядывал на
жену.
Я ловлю себя… А разве я-то сам стремлюсь куда-нибудь? Разве так уже нетерпеливо бьется моя пленная мысль?.. Нет, Василий Акинфиевич хоть что-нибудь да сделал в своей жизни, вон и два Георгия у него на груди, и на лбу шрам от черкесской шашки, и у солдат его такие толстые и красные морды, что смотреть весело… А я?.. Я сказал, что на работы поеду с удовольствием. Может быть, это развлечет меня? Управляющий… у него
жена, две дочки, два-три соседних
помещика, может быть, маленький романчик?.. Завтра выступаем.
На масленице шестого года жизни Сергия в затворе из соседнего города, после блинов с вином, собралась веселая компания богатых людей, мужчин и женщин, кататься на тройках. Компания состояла из двух адвокатов, одного богатого
помещика, офицера и четырех женщин. Одна была
жена офицера, другая —
помещика, третья была девица, сестра
помещика, и четвертая была разводная
жена, красавица, богачка и чудачка, удивлявшая и мутившая город своими выходками.
Мы всюду рекомендовались мужем и
женой, богатыми
помещиками, с нами охотно знакомились, и Ариадна имела большой успех.
Вы не оставляете ему даже последнего убежища, где он еще чувствует себя человеком, где он любит и не боится; вы говорите: «Его община — не община, его семейство — не семейство, его
жена — не
жена: прежде чем ему, она принадлежит
помещику; его дети — не его дети; кто знает, кто их отец?»
Я не думаю отвергать, что при власти, данной правительством
помещикам, им очень легко насиловать дочерей и
жен своих крепостных. Притеснениями и наказаниями
помещик всегда добьется того, что найдутся отцы и мужья, которые будут предоставлять ему дочерей и
жен, точно так же, как тот достойный французский дворянин в «Записках Пеню», который в XVIII столетии просил, как об особенной милости, о помещении своей дочери в Parc aux cerfs [Олений парк (фр.).].
В ту ночь, когда он избил
жену, он поехал к
помещику, где продавалась роща.
Костин, например, совершенно безвинно сделался причиной страданий бедной женщины, полюбившей его,
жены того
помещика, у которого был он учителем детей: и беда была не в том, что она полюбила его, а в том, что он ничего не мог для нее сделать, не мог даже убежать никуда с нею, так как сам не имел ни пристанища, ни копейки, да и никакого таланта за душою.
— Даю и я сто двадцать! — сказал подошедший четвертый мужчина. Это был рослый, здоровый
помещик Арко из окрестностей Марсейля, очень богатый человек. Ему ничего не стоило бросить к ногам девчонки сотню тысяч. Недавно он лишился
жены и единственного сына и теперь заливает свое горе вином и покупною любовью.
Соседями, ежедневно приезжавшими к нам, были отставной поручик-артиллерист Егоров, молодой человек, два раза державший экзамен в Академию и два раза провалившийся, очень развитой, начитанный малый; студент-медик Коробов с
женой Екатериной Ивановной,
помещик Алеутов и многое множество
помещиков, отставных, неотставных, веселых и скучных, шалопаев и брандахлыстов…
От мужчин — офицеров, адвокатов, чиновников,
помещиков девочка — подросток научается всяким гадостям, привыкает бесстыдно обращаться с ними, окружена беспрестанными скандалами, видит продажность замужних
жен, слушает про то, как нынче сходятся и расходятся мужья и
жены, выплачивают друг другу «отступное», выходят снова замуж, а то так и после развода возвращаются к прежней
жене или мужу.
Этот монд, как я сказал выше, был почти исключительно дворянский. И чиновники, бывавшие в „обществе“, принадлежали к местному дворянству. Даже вице-губернатор был „не из общества“, и разные советники правления и палат. Зато одного из частных приставов, в тогдашней форме гоголевского городничего, принимали — и его, и
жену, и дочь — потому что он был из дворян и
помещик.
Он был среди тогдашних профессоров едва ли не единственный из местных
помещиков с хорошими средствами и сам по себе, и по
жене, урожденной Глумилиной, с братом которой он учился.
"Наивность"пьесы, дочь
помещика, сумела выдвинуть А. И.Колосова (
жена бездарного актера) — любимица публики с милой, игривой наружностью и заразительной веселостью в более комических ролях.
У папы был двоюродный брат, Гермоген Викентьевич Смидович, тульский
помещик средней руки. Наши семьи были очень близки, мы росли вместе, лето проводили в их имении Зыбино. Среди нас было больше блондинов, среди них — брюнетов, мы назывались Смидовичи белые, они — Смидовичи черные, У Марии Тимофеевны,
жены Гермогена Викентьевича, была в Петербурге старшая сестра, Анна Тимофеевна, генеральша; муж ее был старшим врачом Петропавловской крепости, — действительный статский советник Гаврила Иванович Вильмс.
Десятский не ведет их к
помещику, у которого, кроме своих десяти комнат в доме, есть еще десятки помещений и в конторе, и в кучерской, и в прачечной, и в белой и в черной людской, и в других заведениях; ни к священнику или дьякону, торговцу, у которых хоть и небольшие дома, но все-таки есть некоторый простор, а к тому крестьянину, у которого вся семья:
жена, снохи, девки, большие и малые ребята, все в одной семи-восьми-десятиаршинной горнице.
2.
Жена Шерстобитова — дочь
помещика, глупая, ограниченная девчонка. Он над нею издевается, мучает, запугал совсем. Постоянно крутит с девчонками, а когда она пытается уйти, он угрожает: «Если уйдешь от меня, лишенкой станешь, с голоду помрешь».
Цель была достигнута. Княгиня Зоя Борисовна, находившаяся в интересном положении, была привезена в дом укравшего ее
помещика, находившийся в пяти верстах от имения князя Ивана Андреевича, куда и вернулся несчастный, лишившийся своего сокровища, муж. Князь боготворил свою
жену.
Особенности же, какие были у нас в Перегудах, состояли в том, что у нас в одном селении да благодаря бога было аж одиннадцать
помещиков, и по них одиннадцать панских усадьб, и все-то домики по большей части были зворочены окнами на большой пруд, в котором летней порою перегудинские паны, дай им боже здоровья, купались, и оттого и происходили совместно удовольствия и неприятности, ибо скрытую полотном купальню учредил оный воспитанник пансиона Галушки, Дмитрий — як его долее звать — чи шо Афанасьевич, потому что у них после отъезда в Митаву их законной
жены были постоянно доброзрачные экономки, а потому Дмитрий Афанасьевич, имея ревнивые чувства, не желали, щобы иные люди на сих дам взирали.