Неточные совпадения
С полгода по смерти Обломова жила она с Анисьей и Захаром в дому, убиваясь горем. Она проторила тропинку к могиле
мужа и выплакала все глаза, почти ничего не ела, не пила, питалась только чаем и часто по ночам не смыкала глаз и истомилась совсем. Она никогда никому не
жаловалась и, кажется, чем более отодвигалась от минуты разлуки, тем больше уходила в себя, в свою печаль, и замыкалась от всех, даже от Анисьи. Никто не знал, каково у ней
на душе.
— Плутовка! — говорил Нил Андреич, грозя ей пальцем, — что, батюшка, — обратился он к священнику, — не
жаловалась ли она вам
на исповеди
на мужа, что он…
И так они живут себе лет пятнадцать.
Муж,
жалуясь на судьбу, — сечет полицейских, бьет мещан, подличает перед губернатором, покрывает воров, крадет документы и повторяет стихи из «Бахчисарайского фонтана». Жена,
жалуясь на судьбу и
на провинциальную жизнь, берет все
на свете, грабит просителей, лавки и любит месячные ночи, которые называет «лунными».
Вдова начала громко
жаловаться на судьбу. Все у них при покойном
муже было: и чай, и ром, и вино, и закуски… А лошади какие были, особливо тройка одна! Эту тройку покойный
муж целых два года подбирал и наконец в именины подарил ей… Она сама, бывало, и правит ею. Соберутся соседи, заложат тележку, сядет человека четыре кавалеров, кто прямо, кто сбоку, и поедут кататься. Шибко-шибко. Кавалеры, бывало, трусят, кричат: «Тише, Калерия Степановна, тише!» — а она нарочно все шибче да шибче…
— Не об том я. Не нравится мне, что она все одна да одна, живет с срамной матерью да хиреет. Посмотри,
на что она похожа стала! Бледная, худая да хилая, все
на грудь
жалуется. Боюсь я, что и у ней та же болезнь, что у покойного отца. У Бога милостей много.
Мужа отнял, меня разума лишил — пожалуй, и дочку к себе возьмет. Живи, скажет, подлая, одна в кромешном аду!
Старушка любила
пожаловаться новому зятю
на его предшественников, а он так хорошо умел слушать ее старческую болтовню. Да и вообще аккуратный человек, как его ни поверни. Анфусе Гавриловне иногда делалось смешно над Агнией, как она ухаживала за
мужем, — так в глаза и смотрит. Насиделась в девках-то, так оно и любопытно с своим собственным
мужем пожить.
— Да они и сами не умели рассказать и не поняли; только всех напугал. Пришел к Ивану Федоровичу, — того не было; потребовал Лизавету Прокофьевну. Сначала места просил у ней,
на службу поступить, а потом стал
на нас
жаловаться,
на меня,
на мужа,
на тебя особенно… много чего наговорил.
—
На мужа, батюшка, барину жалобу произносила. Что же хорошей даме и делать, как не
на мужа жаловаться? — отвечала старуха.
Только
на другое утро жена поняла, в чем было дело, и, поверив
мужу, долго кляла разбойника барина, обманувшего ее Ивана. И Иван, протрезвившись, вспомнил, что ему советовал мастеровой, с которым он пил вчера, и решил итти к аблакату
жаловаться.
Даже русские культурные дамочки — уж
на что охочи по магазинам бегать — и те чуть не со слезами
на глазах
жалуются: помилуйте!
муж заставляет меня в Берлине платья покупать!
Во все время, покуда кутит
муж, Экзархатова убегала к соседям; но когда он приходил в себя, принималась его, как ржа железо, есть, и достаточно было ему сказать одно слово — она пустит в него чем ни попало, растреплет
на себе волосы, платье и побежит к Петру Михайлычу
жаловаться, прямо ворвется в смотрительскую и кричит...
— Ужасен! — продолжал князь. — Он начинает эту бедную женщину всюду преследовать, так что
муж не велел, наконец, пускать его к себе в дом; он затевает еще больший скандал: вызывает его
на дуэль; тот, разумеется, отказывается; он ходит по городу с кинжалом и хочет его убить, так что
муж этот принужден был
жаловаться губернатору — и нашего несчастного любовника, без копейки денег, в одном пальто, в тридцать градусов мороза, высылают с жандармом из города…
— Gnadige Frau, — сразу же объявил он ей, — я
жалуюсь вам
на вашего
мужа: он вызывает меня
на безумнейшую глупость: он говорит, что я смело могу свататься к Сусанне!
Под первым впечатлением Ариша хотела рассказать все
мужу, но Михалко был
на прииске;
пожаловаться бабушке Татьяне Ариша боялась, потому что старуха в последнее время точно косилась
на нее; пожалуй, ей же, Арише, и достанется за извет и клевету.
Что Марья Николаевна никогда не
жаловалась на свою долю, это было в порядке вещей: она шла замуж совсем не для того, чтобы быть счастливой, а для того, чтобы сохранить кусок хлеба отцу и дать братьям средства окончить курс, но было несколько удивительно, что и
муж ее не роптал
на судьбу свою…
Тузенбах. Да, ничего себе, только жена, теща и две девочки. Притом женат во второй раз. Он делает визиты и везде говорит, что у него жена и две девочки. И здесь скажет. Жена какая-то полоумная, с длинной девической косой, говорит одни высокопарные вещи, философствует и часто покушается
на самоубийство, очевидно, чтобы насолить
мужу. Я бы давно ушел от такой, но он терпит и только
жалуется.
Рассказали тут Насте, как этот Степан в приемышах у гостомльского мужика Лябихова вырос, как его били, колотили, помыкали им в детстве, а потом женили
на хозяйской дочери, которая из себя хоть и ничего баба, а нравная такая, что и боже спаси. Слова с
мужем в согласие не скажет, да все
на него
жалуется и чужим и домашним. Срамит его да урекает.
Зоя. Послушайте, я
на вас буду
мужу жаловаться.
Не один раз Наталья хотела
пожаловаться матери
на мужа за то, что он не верит ей и велел горбуну сторожить её, но всегда что-то мешало Наталье говорить об этом.
Когда она впервые
пожаловалась матери
на суровость
мужа, та, памятно, сказала ей...
И вот Артамонов, одетый в чужое платье, обтянутый им, боясь пошевелиться, сконфуженно сидит, как во сне, у стола, среди тёплой комнаты, в сухом, приятном полумраке; шумит никелированный самовар, чай разливает высокая, тонкая женщина, в чалме рыжеватых волос, в тёмном, широком платье.
На её бледном лице хорошо светятся серые глаза; мягким голосом она очень просто и покорно, не
жалуясь, рассказала о недавней смерти
мужа, о том, что хочет продать усадьбу и, переехав в город, открыть там прогимназию.
— Куда? — уныло спрашивал Яков, видя, что его женщина становится всё более раздражительной, страшно много курит и дышит горькой гарью. Да и вообще все женщины в городе, а
на фабрике — особенно, становились злее, ворчали, фыркали,
жаловались на дороговизну жизни,
мужья их, посвистывая, требовали увеличения заработной платы, а работали всё хуже; посёлок вечерами шумел и рычал по-новому громко и сердито.
Сергей ходил, замотав горло пунсовым платком, и
жаловался, что у него что-то завалило горло. Между тем, прежде чем у Сергея зажили метины, положенные зубами Зиновия Борисыча,
мужа Катерины Львовны хватились. Сам Сергей еще чаще прочих начал про него поговаривать. Присядет вечерком с молодцами
на лавку около калитки и заведет: «Чтой-то, однако, исправди, ребята, нашего хозяина по сю пору нетути?»
Вельчанинов был доволен и приключением и его обстановкой. Дама интересовала его; это была, как видно, богатенькая провинциалочка, хотя и пышно, но безвкусно одетая и с манерами несколько смешными, — именно соединяла в себе все, гарантирующее успех столичному фату при известных целях
на женщину. Завязался разговор; дама горячо рассказывала и
жаловалась на своего
мужа, который «вдруг из вагона куда-то скрылся, и от этого все и произошло, потому что он вечно, когда надо тут быть, куда-то и скроется…»
То в них плачет мать по сыне или невеста по жениху; то молодая жена
жалуется на суровость
мужа и злость свекрови; то добрый молодец
на чужой дальней стороне тоскует по родине, в разлуке со всеми милыми его сердцу; то бедняк, убитый своим горем, сокрушается, что ничего не имеет и живет в презрении.
И всем, с кем ни приходилось говорить жене Ивана Саввича, она
жаловалась, что нет у нее
на свете таких врагов, как
муж и сын: оба гордецы и статистики.
Она никому не
пожаловалась на свою судьбу, слова не сказала о своем житье-бытье, никого не допустила даже пожалеть ее в глаза, и с
мужем не ссорилась, а «только опустит глаза и неподвижная такая станет, строгая и суровая перед ним»…
Осталась одна дочь, Марья; она была замужем за пьяницей, сапожником
на Стрелецкой, и часто прибегала к Меркулову
жаловаться, что
муж бьет ее: была она некрасивая и злая; тонкие губы ее дрожали от горя и злости, а один глаз, заплывший синяком, смотрел в узенькую щель, как чужой, печальный и ехидный глаз.
Маменька новобрачной вступилась было за нее, бранилась, обещалась назавтра же
жаловаться мужу; но Пселдонимов показал себя и настоял: Ивана Ильича перенесли, а новобрачным постлали в зале
на стульях.
Дарья Ивановна. Мой
муж, конечно, не без странностей… Я вам говорю это так смело потому, что вы, с вашим проницательным взглядом, не могли их не заметить — но он прекрасный человек. И я бы ни
на что не
жаловалась, я бы всем была довольна, если б…
Юлия (смотря
на него). Чего ж мы с
мужем пугались! Он очень послушлив, возит и не
жалуется.
Больной было очень плохо; она
жаловалась на тянущие боли в груди и животе, лицо ее было бело, того трудно описуемого вида, который мало-мальски привычному глазу с несомненностью говорит о быстро и неотвратимо приближающемся параличе сердца. Я предупредил
мужа, что опасность очень велика. Пробыв у больной три часа, я уехал, так как у меня был другой трудный больной, которого было необходимо посетить. При Стариковой я оставил опытную фельдшерицу.
Он не вскрикнул и даже не подал стона, и можно сказать — был убит мастерски, да и сам себя вел молодецки: придя сюда поиграть в
мужья, он в самом деле вел себя мужественно — не плакал и не
жаловался на женское предательство, а лежал, как жертва коварства и любви, распластав руки вразмет в разные стороны и не выпуская из крепко сжатой ладони ореховой хворостины.
Она, впрочем, и
жаловалась ему
на крайнюю строгость полицейского внимания к письмам ее
мужа.
А Марья Гавриловна хоть бы словечко
на то промолвила, хоть бы слезинкой
на мужа пожаловалась…
Расписанные стены трапезы привлекли Теркина. Туда плелись голодные богомольцы. В сенях трапезы, вправо, из двери помещения, где раздаются ломти хлеба, служитель в фартуке шумно выпроваживал желающих поесть, и многие негромко
жаловались.
На эту сцену, показавшуюся ему совсем уже непривлекательной, смотрели посетители трапезы из чистой публики — две-три дамы с
мужьями, по-немецки одетый купец, гимназист, кучка барышень-подростков.
— Зачем? Да вот
на него
жаловаться! — кивнула дама
на своего
мужа.
Наталья Федоровна проводила дни в своей комнате, гуляла и, встречаясь с
мужем во время утреннего и вечернего чая, завтрака, обеда и ужина, была по-прежнему ласкова и только чаще прежнего
жаловалась на свое нездоровье, но эти жалобы, ввиду близости Минкиной, не особенно трогали графа.
Ему
жаловалась она
на зверское обращение с ней
мужа, и он как мог старался ее утешить.
Вот именно в них видите: то лихие соседи подметили свидание любовников, то намутили отцу и матери; в иной песне жена хочет потерять своего старого
мужа, в другой
жалуется на неверность, в третьей оставляют отца и матерь для какого-нибудь молодца-разбойника — везде любовь женщины, готовой
на трудные жертвы, везде разгулье и молодечество мужчин.
Быть хорошей женой и хорошей матерью — это значит, чтобы
муж не имел причин
жаловаться на жену и чтобы дети не страдали от небрежности и неисправности матери, а затем она свободно может расточать свою благосклонность
на всех по ее выбору.
Если она хотела
жаловаться ему
на мужа, она написала бы открыто и подписала письмо.
Она не любила
мужа, навязанного ей «проклятыми министрами», как она выражалась сама, и занималась лишь тем, что
жаловалась на свою судьбу ловкому и красивому Линару, саксонскому посланнику.
На маленьком столике, стоявшем у кресла,
на котором сидела Якобина Менгден, лежало открытое, только что прочтенное письмо от ее сводной сестры, Станиславы Лысенко. В нем последняя
жаловалась на своего
мужа и просила защиты у «сильной при дворе» сестры.
Она не терпела
мужа, которого навязали ей «проклятые» министры и
жаловалась на свою судьбу ловкому красавцу, саксонскому посланнику Линару. Кроме этого единственного, преданного ей, но сравнительно бессильного человека, был еще другой, уже совершенно ничтожный и слабый, не смевший к ней даже приблизиться, но безумно влюбленный в герцогиню и готовый за нее пойти в огонь и в воду — это был молодой гвардейский офицер Глеб Алексеевич Салтыков, пользовавшийся покровительством Черкасского.
Красные пятна еще сильнее выступили
на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что-то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и
жаловалась на свою судьбу,
на свекра и
на мужа. После слез она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.