Неточные совпадения
Офицер был ранен 10 мая осколком
в голову, на которой еще до сих пор он носил повязку, и теперь, чувствуя себя уже с неделю совершенно здоровым, из Симферопольского
госпиталя ехал к полку, который стоял где-то там, откуда слышались выстрелы, — но
в самом ли Севастополе, на Северной или на Инкермане, он еще ни от кого не мог узнать хорошенько.
Наконец мы прибыли на станцию Маньчжурия. Здесь была пересадка. Наш
госпиталь соединили
в один эшелон с султановским
госпиталем, и дальше мы
поехали вместе.
В приказе по
госпиталю было объявлено, что мы «перешли границу Российской империи и вступили
в пределы империи Китайской».
В конце января я получил из Гунчжулина телеграмму от приятеля унтер-офицера, раненного под Сандепу и лежавшего
в одном из гунчжулинских
госпиталей. Я
поехал его проведать.
Вскоре стало известно, что из четырех сестер милосердия, приглашенных
в госпиталь из местной общины Красного Креста, оставлена
в госпитале только одна. Д-р Султанов заявил, что остальных трех он заместит сам. Шли слухи, что Султанов — большой приятель нашего корпусного командира, что
в его
госпитале,
в качестве сестер милосердия,
едут на театр военных действий московские дамы, хорошие знакомые корпусного командира.
История султановского
госпиталя закончилась крупным скандалом. Однажды, собираясь
ехать в гости к корпусному, д-р Султанов зашел к своим младшим врачам выяснить какие-то недоразумения, которые постоянно возникали
в их
госпитале. Во время их объяснения старший ординатор Васильев, говоря о Новицкой, назвал ее «сестра Новицкая».
Еще через несколько дней пришла новая телеграмма:
в Харбин Мутину не
ехать, он снова назначается младшим врачом своего полка, какой и должен сопровождать на Дальний Восток; по приезде же с эшелоном
в Харбин ему предписывалось приступить к формированию запасного
госпиталя.
Главный врач уезжал
в казначейство на станцию Куанчендзы и написал письмо старшему
в чине главному врачу;
в письме он просил потесниться и дать
в деревне место нашему
госпиталю, так как, на основании приказа начальника санитарной части третьей армии, мы тоже должны стоять
в этой деревне. Шанцер и я
поехали с письмом.
На больших остановках нас нагонял эшелон,
в котором
ехал другой
госпиталь нашей дивизии. Из вагона своею красивою, лениво-развалистою походкой выходил стройный д-р Султанов, ведя под руку изящно одетую, высокую барышню. Это, как рассказывали, — его племянница. И другие сестры были одеты очень изящно, говорили по-французски, вокруг них увивались штабные офицеры.
Через несколько дней
в штаб дивизии неожиданно пришла из Москвы телеграмма: д-ру Мутину предписывалось сдать свой
госпиталь какому-то д-ру Султанову, а самому немедленно
ехать в Харбин и приступить там к формированию запасного
госпиталя.
Савин был отправлен
в Тулу, где и был помещен
в госпитале Красного Креста и где через два месяца настолько поправился, что мог
ехать в деревню.
— Я
в Грузино не
поеду, — отвечал Азиатов, — ты сам знаешь, какое там житье… Приезжай завтра
в госпиталь и вручи мне бумаги
в конторе.
— Не скули, брат, не скули, — добродушно уговаривают его, —
в госпиталь поедешь, господскую пищу есть будешь, поправишься и опять драться будешь.