Неточные совпадения
Вздрогнула я, одумалась.
— Нет, — говорю, — я Демушку
Любила, берегла… —
«А зельем не
поила ты?
А мышьяку не сыпала?»
— Нет! сохрани Господь!.. —
И тут я покорилася,
Я в ноги поклонилася:
—
Будь жалостлив,
будь добр!
Вели без поругания
Честному погребению
Ребеночка
предать!
Я мать ему!.. — Упросишь ли?
В груди у них нет душеньки,
В глазах у них нет совести,
На шее — нет креста!
А князь опять больнехонек…
Чтоб только время выиграть,
Придумать: как тут
быть,
Которая-то барыня
(Должно
быть, белокурая:
Она ему, сердечному,
Слыхал я, терла щеткою
В то время левый бок)
Возьми и брякни барину,
Что мужиков помещикам
Велели воротить!
Поверил! Проще малого
Ребенка стал старинушка,
Как паралич расшиб!
Заплакал!
пред иконами
Со всей семьею молится,
Велит служить молебствие,
Звонить в колокола!
Дела-то все недавние,
Я
был в то время старостой,
Случился тут — так слышал сам,
Как он честил помещиков,
До слова помню всё:
«Корят жидов, что
предалиХриста… а вы что сделали?
Кутейкин. Из ученых, ваше высокородие! Семинарии здешния епархии. Ходил до риторики, да, Богу изволившу, назад воротился. Подавал в консисторию челобитье, в котором прописал: «Такой-то де семинарист, из церковничьих детей, убоялся бездны премудрости, просит от нея об увольнении». На что и милостивая резолюция вскоре воспоследовала, с отметкою: «Такого-то де семинариста от всякого учения уволить: писано бо
есть, не мечите бисера
пред свиниями, да не попрут его ногами».
В одной из приволжских губерний градоначальник
был роста трех аршин с вершком, и что же? — прибыл в тот город малого роста ревизор, вознегодовал, повел подкопы и достиг того, что сего, впрочем, достойного человека
предали суду.
Но сие же самое соответствие, с другой стороны, служит и не малым, для летописателя, облегчением. Ибо в чем состоит, собственно, задача его? В том ли, чтобы критиковать или порицать? Нет, не в том. В том ли, чтобы рассуждать? Нет, и не в этом. В чем же? А в том, легкодумный вольнодумец, чтобы
быть лишь изобразителем означенного соответствия и об оном
предать потомству в надлежащее назидание.
Вольнодумцы, конечно, могут (под личною, впрочем, за сие ответственностью) полагать, что
пред лицом законов естественных все равно, кованая ли кольчуга или кургузая кучерская поддевка облекают начальника, но в глазах людей опытных и серьезных материя сия всегда
будет пользоваться особливым перед всеми другими предпочтением.
В унынии и тоске он поспешил в городовое управление, чтоб узнать, сколько осталось верных ему полицейских солдат, но на дороге
был схвачен заседателем Толковниковым и приведен
пред Ираидку.
«Точию же, братие, сами себя прилежно испытуйте, — писали тамошние посадские люди, — да в сердцах ваших гнездо крамольное не свиваемо
будет, а
будете здравы и
пред лицом начальственным не злокозненны, но добротщательны, достохвальны и прелюбезны».
Ежели древним еллинам и римлянам дозволено
было слагать хвалу своим безбожным начальникам и
предавать потомству мерзкие их деяния для назидания, ужели же мы, христиане, от Византии свет получившие, окажемся в сем случае менее достойными и благодарными?
Как
пред горничной ей
было не то что стыдно, а неловко за заплатки, так и с ним ей
было постоянно не то что стыдно, а неловко за самое себя.
Третий, артиллерист, напротив, очень понравился Катавасову. Это
был скромный, тихий человек, очевидно преклонявшийся
пред знанием отставного гвардейца и
пред геройским самопожертвованием купца и сам о себе ничего не говоривший. Когда Катавасов спросил его, что его побудило ехать в Сербию, он скромно отвечал...
Вспомнив об Алексее Александровиче, она тотчас с необыкновенною живостью представила себе его как живого
пред собой, с его кроткими, безжизненными, потухшими глазами, синими жилами на белых руках, интонациями и треском пальцев и, вспомнив то чувство, которое
было между ними и которое тоже называлось любовью, вздрогнула от отвращения.
Алексей Александрович стоял лицом к лицу
пред жизнью,
пред возможностью любви в его жене к кому-нибудь кроме его, и это-то казалось ему очень бестолковым и непонятным, потому что это
была сама жизнь.
Анна
была хозяйкой только по ведению разговора. И этот разговор, весьма трудный для хозяйки дома при небольшом столе, при лицах, как управляющий и архитектор, лицах совершенно другого мира, старающихся не робеть
пред непривычною роскошью и не могущих принимать долгого участия в общем разговоре, этот трудный разговор Анна вела со своим обычным тактом, естественностью и даже удовольствием, как замечала Дарья Александровна.
Он
был, как и всегда, спокоен и важен и сам держал за оба повода лошадь, стоя
пред нею.
Вронский приехал на выборы и потому, что ему
было скучно в деревне и нужно
было заявить свои права на свободу
пред Анной, и для того, чтоб отплатить Свияжскому поддержкой на выборах за все его хлопоты для Вронского на земских выборах, и более всего для того, чтобы строго исполнить все обязанности того положения дворянина и землевладельца, которое он себе избрал.
Она никак не могла бы выразить тот ход мыслей, который заставлял ее улыбаться; но последний вывод
был тот, что муж ее, восхищающийся братом и унижающий себя
пред ним,
был неискренен. Кити знала, что эта неискренность его происходила от любви к брату, от чувства совестливости за то, что он слишком счастлив, и в особенности от неоставляющего его желания
быть лучше, — она любила это в нем и потому улыбалась.
— Хорошо ли вы провели ночь? — сказал он, наклоняясь
пред нею и
пред мужем вместе и предоставляя Алексею Александровичу принять этот поклон на свой счет и узнать его или не узнать, как ему
будет угодно.
То, что он теперь, искупив
пред мужем свою вину, должен
был отказаться от нее и никогда не становиться впредь между ею с ее раскаянием и ее мужем,
было твердо решено в его сердце; но он не мог вырвать из своего сердца сожаления о потере ее любви, не мог стереть в воспоминании те минуты счастия, которые он знал с ней, которые так мало ценимы им
были тогда и которые во всей своей прелести преследовали его теперь.
— Бетси говорила, что граф Вронский желал
быть у нас, чтобы проститься
пред своим отъездом в Ташкент. — Она не смотрела на мужа и, очевидно, торопилась высказать всё, как это ни трудно
было ей. — Я сказала, что я не могу принять его.
И он стал, сначала осторожно, а потом более и более увлекаясь, обращать ее внимание на разные подробности украшения дома и сада. Видно
было, что, посвятив много труда на улучшение и украшение своей усадьбы, Вронский чувствовал необходимость похвастаться ими
пред новым лицом и от души радовался похвалам Дарьи Александровны.
Однако счастье его
было так велико, что это признание не нарушило его, а придало ему только новый оттенок. Она простила его; но с тех пор он еще более считал себя недостойным ее, еще ниже нравственно склонялся
пред нею и еще выше ценил свое незаслуженное счастье.
— Вот мои спасители! — закричал, увидав вошедших, Петрицкий,
пред которым стоял денщик с водкой и соленым огурцом на подносе. — Вот Яшвин велит
пить, чтоб освежиться.
Он помнил, как он
пред отъездом в Москву сказал раз своему скотнику Николаю, наивному мужику, с которым он любил поговорить: «Что, Николай! хочу жениться», и как Николай поспешно отвечал, как о деле, в котором не может
быть никакого сомнения: «И давно пора, Константин Дмитрич».
Вернувшись домой после трех бессонных ночей, Вронский, не раздеваясь, лег ничком на диван, сложив руки и положив на них голову. Голова его
была тяжела. Представления, воспоминания и мысли самые странные с чрезвычайною быстротой и ясностью сменялись одна другою: то это
было лекарство, которое он наливал больной и перелил через ложку, то белые руки акушерки, то странное положение Алексея Александровича на полу
пред кроватью.
Но если б этот человек с куклой пришел и сел
пред влюбленным и принялся бы ласкать свою куклу, как влюбленный ласкает ту, которую он любит, то влюбленному
было бы неприятно.
— Кити! я мучаюсь. Я не могу один мучаться, — сказал он с отчаянием в голосе, останавливаясь
пред ней и умоляюще глядя ей в глаза. Он уже видел по ее любящему правдивому лицу, что ничего не может выйти из того, что он намерен
был сказать, но ему всё-таки нужно
было, чтоб она сама разуверила его. — Я приехал сказать, что еще время не ушло. Это всё можно уничтожить и поправить.
И убедившись, что она одна, и желая застать ее врасплох, так как он не обещался
быть нынче и она, верно, не думала, что он приедет
пред скачками, он пошел, придерживая саблю и осторожно шагая по песку дорожки, обсаженной цветами, к террасе, выходившей в сад.
Дарье Александровне
были приятны ее учтивость, опрятность и услужливость, но
было неловко с ней;
было совестно
пред ней за свою, как на беду, по ошибке уложенную ей заплатанную кофточку.
На этом кругу
были устроены девять препятствий: река, большой, в два аршина, глухой барьер
пред самою беседкой, канава сухая, канава с водою, косогор, ирландская банкетка, состоящая (одно из самых трудных препятствий), из вала, утыканного хворостом, за которым, невидная для лошади,
была еще канава, так что лошадь должна
была перепрыгнуть оба препятствия или убиться; потом еще две канавы с водою и одна сухая, — и конец скачки
был против беседки.
Зачем, когда в душе у нее
была буря, и она чувствовала, что стоит на повороте жизни, который может иметь ужасные последствия, зачем ей в эту минуту надо
было притворяться
пред чужим человеком, который рано или поздно узнает же всё, — она не знала; но, тотчас же смирив в себе внутреннюю бурю, она села и стала говорить с гостем.
И как только эти слова
были сказаны, и он и она поняли, что дело кончено, что то, что должно
было быть сказано, не
будет сказано, и волнение их, дошедшее
пред этим до высшей степени, стало утихать.
Алексей Александрович решил, что поедет в Петербург и увидит жену. Если ее болезнь
есть обман, то он промолчит и уедет. Если она действительно больна при смерти и желает его видеть
пред смертью, то он простит ее, если застанет в живых, и отдаст последний долг, если приедет слишком поздно.
Воспоминание о жене, которая так много
была виновата
пред ним и
пред которою он
был так свят, как справедливо говорила ему графиня Лидия Ивановна, не должно
было бы смущать его; но он не
был спокоен: он не мог понимать книги, которую он читал, не мог отогнать мучительных воспоминаний о своих отношениях к ней, о тех ошибках, которые он, как ему теперь казалось, сделал относительно ее.
Княгине слишком страшно
было думать, как много она виновата
пред дочерью, и она рассердилась.
Предсказание Марьи Николаевны
было верно. Больной к ночи уже
был не в силах поднимать рук и только смотрел
пред собой, не изменяя внимательно сосредоточенного выражения взгляда. Даже когда брат или Кити наклонялись над ним, так, чтоб он мог их видеть, он так же смотрел. Кити послала за священником, чтобы читать отходную.
— Первое дело
быть спокойным
пред ездой, — сказал он, — не
будьте не в духе и ничем не расстраивайтесь.
Прежде, если бы Левину сказали, что Кити умерла, и что он умер с нею вместе, и что у них дети ангелы, и что Бог тут
пред ними, — он ничему бы не удивился; но теперь, вернувшись в мир действительности, он делал большие усилия мысли, чтобы понять, что она жива, здорова и что так отчаянно визжавшее существо
есть сын его.
Было то время, когда в сельской работе наступает короткая передышка
пред началом ежегодно повторяющейся и ежегодно вызывающей все силы народа уборки. Урожай
был прекрасный, и стояли ясные, жаркие летние дни с росистыми короткими ночами.
Вронский умышленно избегал той избранной, великосветской толпы, которая сдержанно и свободно двигалась и переговаривалась
пред беседками. Он узнал, что там
была и Каренина, и Бетси, и жена его брата, и нарочно, чтобы не развлечься, не подходил к ним. Но беспрестанно встречавшиеся знакомые останавливали его, рассказывая ему подробности бывших скачек и расспрашивая его, почему он опоздал.
Но меньшая, Лили,
была прелестна своим наивным удивлением
пред всем, и трудно
было не улыбнуться, когда, причастившись, она сказала: «please, some mоге».
И он, отвернувшись от шурина, так чтобы тот не мог видеть его, сел на стул у окна. Ему
было горько, ему
было стыдно; но вместе с этим горем и стыдом он испытывал радость и умиление
пред высотой своего смирения.
Он видел, что глубина ее души, всегда прежде открытая
пред ним,
была закрыта от него.
Это еще более волновало Левина. Бекасы не переставая вились в воэдухе над осокой. Чмоканье по земле и карканье в вышине не умолкая
были слышны со всех сторон; поднятые прежде и носившиеся в воздухе бекасы садились
пред охотниками. Вместо двух ястребов теперь десятки их с писком вились над болотом.
Как ни мало
было неестественности и условности в общем характере Кити, Левин
был всё-таки поражен тем, что обнажалось теперь
пред ним, когда вдруг все покровы
были сняты, и самое ядро ее души светилось в ее глазах.
В ней
было возбуждение и быстрота соображения, которые появляются у мужчин
пред сражением, борьбой, в опасные и решительные минуты жизни, те минуты, когда раз навсегда мужчина показывает свою цену и то, что всё прошедшее его
было не даром, а приготовлением к этим минутам.
Он поспешно вскочил, не чувствуя себя и не спуская с нее глаз, надел халат и остановился, всё глядя на нее. Надо
было итти, но он не мог оторваться от ее взгляда. Он ли не любил ее лица, не знал ее выражения, ее взгляда, но он никогда не видал ее такою. Как гадок и ужасен он представлялся себе, вспомнив вчерашнее огорчение ее,
пред нею, какою она
была теперь! Зарумянившееся лицо ее, окруженное выбившимися из-под ночного чепчика мягкими волосами, сияло радостью и решимостью.
Теперь, когда он спал, она любила его так, что при виде его не могла удержать слез нежности; но она знала, что если б он проснулся, то он посмотрел бы на нее холодным, сознающим свою правоту взглядом, и что, прежде чем говорить ему о своей любви, она должна бы
была доказать ему, как он
был виноват
пред нею.
И теперь-то, когда он узнал ее, полюбил, как должно
было любить, он
был унижен
пред нею и потерял ее навсегда, оставив в ней о себе одно постыдное воспоминание.