Неточные совпадения
Засим вошли
они в комнату. Порфирий подал свечи,
и Чичиков заметил
в руках хозяина неизвестно откуда взявшуюся колоду
карт.
— Ну, решаться
в банк значит подвергаться неизвестности, — говорил Чичиков
и между тем взглянул искоса на бывшие
в руках у
него карты. Обе талии
ему показались очень похожими на искусственные,
и самый крап глядел весьма подозрительно.
Все, что ни было, обратилось к
нему навстречу, кто с
картами в руках, кто на самом интересном пункте разговора произнесши: «а нижний земский суд отвечает на это…», но что такое отвечает земский суд, уж это
он бросил
в сторону
и спешил с приветствием к нашему герою.
«Вот», — вдруг решил Самгин, следуя за ней. Она дошла до маленького ресторана, пред
ним горел газовый фонарь, по обе стороны двери — столики, за одним играли
в карты маленький, чем-то смешной солдатик
и лысый человек с носом хищной птицы, на третьем стуле сидела толстая женщина, сверкали очки на ее широком лице, сверкали вязальные спицы
в руках и серебряные волосы на голове.
— Идем, идем, — сказал
он, подхватив Ногайцева под
руку и увел
в гостиную. Там
они, рыженькая дама
и Орехова, сели играть
в карты, а Краснов, тихонько покачивая головою, занавесив глаза ресницами, сказал Тосе...
Губернатор ласково хлопнул
рукой по
его ладони
и повел к себе, показал экипаж, удобный
и покойный, — сказал, что
и кухня поедет за
ним,
и карты захватит. «
В пикет будем сражаться, — прибавил
он, —
и мне веселее ехать, чем с одним секретарем, которому много будет дела».
Игра совершалась по-прежнему
в самом торжественном молчании. Иван Яковлич держал банк, уверенными движениями бросая
карты направо
и налево. «Московский барин» равнодушно следил за
его руками. У
него убивали
карту за
картой. Около Ивана Яковлича, на зеленом столе, кучки золота
и кредиток все увеличивались.
Привалов ничего не отвечал.
Он думал о том, что именно
ему придется вступить
в борьбу с этой всесильной кучкой. Вот
его будущие противники, а может быть,
и враги. Вернее всего, последнее. Но пока игра представляла закрытые
карты,
и можно было только догадываться, у кого какая масть на
руках.
«Спинджак» опять выиграл, вытер лицо платком
и отошел к закуске. Косоглазый купец занял
его место
и начал проигрывать
карту за
картой; каждый раз, вынимая деньги,
он стучал козонками по столу
и тяжело пыхтел.
В гостиной послышался громкий голос
и сиплый смех; через минуту из-за портьеры показалась громадная голова Данилушки. За
ним в комнату вошла Катерина Ивановна под
руку с Лепешкиным.
Привалов поставил
карту — ее убили, вторую — тоже, третью — тоже. Отсчитав шестьсот рублей,
он отошел
в сторону. Иван Яковлич только теперь
его заметил
и поклонился с какой-то больной улыбкой; у
него на лбу выступали капли крупного пота, но
руки продолжали двигаться так же бесстрастно, точно
карты сами собой падали на стол.
Опыт научил
его мало-помалу, что пока с обывателем играешь
в карты или закусываешь с
ним, то это мирный, благодушный
и даже неглупый человек, но стоит только заговорить с
ним о чем-нибудь несъедобном, например, о политике или науке, как
он становится
в тупик или заводит такую философию, тупую
и злую, что остается только
рукой махнуть
и отойти.
К счастью еще, что у ведьмы была плохая масть; у деда, как нарочно, на ту пору пары. Стал набирать
карты из колоды, только мочи нет: дрянь такая лезет, что дед
и руки опустил.
В колоде ни одной
карты. Пошел уже так, не глядя, простою шестеркою; ведьма приняла. «Вот тебе на! это что? Э-э, верно, что-нибудь да не так!» Вот дед
карты потихоньку под стол —
и перекрестил: глядь — у
него на
руках туз, король, валет козырей; а
он вместо шестерки спустил кралю.
На другом конце стола прилизанный, с английским пробором на лысеющей голове скаковой «джентльмен», поклонник «
карт, женщин
и лошадей», весь занят игрой.
Он соображает, следит за каждой
картой, рассматривает каждую полоску ее крапа, когда она еще лежит
в ящике под
рукой банкомета,
и ставит то мелко, то вдруг большой куш
и почти всегда выигрывает.
Долгоруков не брал взяток. Не нужны
они ему были. Старый холостяк, проживший огромное состояние
и несколько наследств,
он не был кутилой, никогда не играл
в карты, но любил задавать балы
и не знал счета деньгам, даже никогда не брал
их в руки.
Новое, грустное
и безотрадное чувство сдавило
ему сердце;
он вдруг понял, что
в эту минуту,
и давно уже, всё говорит не о том, о чем надо
ему говорить,
и делает всё не то, что бы надо делать;
и что вот эти
карты, которые
он держит
в руках,
и которым
он так обрадовался, ничему, ничему не помогут теперь.
Она любила кататься на рысаках,
в карты готова была играть с утра до вечера
и всегда, бывало, закрывала
рукой записанный на нее копеечный выигрыш, когда муж подходил к игорному столу: а все свое приданое, все деньги отдала
ему в безответное распоряжение.
— Вот что, брательники… Поедемте-ка лучше к девочкам, это будет вернее, — сказал решительно старый студент Лихонин, высокий, сутуловатый, хмурый
и бородатый малый. По убеждениям
он был анархист-теоретик, а по призванию — страстный игрок на бильярде, на бегах
и в карты, — игрок с очень широким, фатальным размахом. Только накануне
он выиграл
в купеческом клубе около тысячи рублей
в макао,
и эти деньги еще жгли
ему руки.
Один раз, когда мы все сидели
в гостиной, вдруг вошел Иван Борисыч, небритый, нечесаный, очень странно одетый; бормоча себе под нос какие-то русские
и французские слова, кусая ногти, беспрестанно кланяясь набок, поцеловал
он руку у своей матери, взял ломберный стол, поставил
его посереди комнаты, раскрыл, достал
карты, мелки, щеточки
и начал сам с собою играть
в карты.
Отчаянный крик испуганной старухи, у которой свалился платок
и волосник с головы
и седые косы растрепались по плечам, поднял из-за
карт всех гостей,
и долго общий хохот раздавался по всему дому; но мне жалко было бедной Дарьи Васильевны, хотя я думал
в то же время о том, какой бы чудесный рыцарь вышел из Карамзина, если б надеть на
него латы
и шлем
и дать
ему в руки щит
и копье.
Впрочем, вечером, поразмыслив несколько о сообщенном
ему прокурором известии,
он, по преимуществу, встревожился
в том отношении, чтобы эти кляузы не повредили
ему как-нибудь отпуск получить, а потому, когда
он услыхал вверху шум
и говор голосов, то, подумав, что это, вероятно, приехал к брату прокурор,
он решился сходить туда
и порасспросить того поподробнее о проделке Клыкова; но, войдя к Виссариону
в гостиную,
он был неприятно удивлен: там на целом ряде кресел сидели прокурор, губернатор, m-me Пиколова, Виссарион
и Юлия, а перед
ними стоял какой-то господин
в черном фраке
и держал
в руках карты.
В нравственном отношении
он обладает многими неоцененными качествами: отлично передергивает
карты, умеет подписываться под всякую
руку, готов бражничать с утра до вечера,
и исполняет это без всякого ущерба для головы, лихо поет
и пляшет по-цыгански,
и со всем этим соединяет самую добродушную
и веселую откровенность. Одно только
в нем не совсем приятно:
он любит иногда приходить
в какой-то своеобразный, деланный восторг,
и в этом состоянии лжет
и хвастает немилосердно.
Капитан с заметным удовольствием исполнил эту просьбу:
он своими
руками раскрыл стол, вычистил
его, отыскал
и положил на приличных местах игранные
карты, мелки
и даже поставил стулья.
Он очень любил сыграть пульку
и две
в карты.
— Право, мало, — сказал Козельцов, но, видимо не желая, чтоб
ему верили, расстегнулся
и взял
в руки старые
карты.
По левую
руку на корточках сидел красный, с потным лицом офицерик, принужденно улыбался
и шутил, когда били
его карты,
он шевелил беспрестанно одной
рукой в пустом кармане шаровар
и играл большой маркой, но очевидно уже не на чистые, что именно
и коробило красивого брюнета.
— Э, зови меня, как хочешь! Твоя брань ни у кого на вороту не повиснет… Я людей не убивала,
в карты и на разные плутни не обыгрывала, а что насчет баломута ты говоришь, так это ты, душенька, не ври, ты
его подкладывал Лябьеву: это еще
и прежде замечали за тобой. Аркаша, я знаю, что не делал этого, да ты-то хотел
его руками жар загребать. Разве ты не играл с
ним в половине, одно скажи!
Бывало — стоит
он перед капитаном или машинистом, заложив за спину свои длинные обезьяньи
руки,
и молча слушает, как
его ругают за лень или за то, что
он беспечно обыграл человека
в карты, стоит —
и видно, что ругань на
него не действует, угрозы ссадить с парохода на первой пристани не пугают
его.
Поплевав на пальцы, она начала раскладывать кабалу.
Карты падали на стол с таким звуком, как будто бы
они были сваляны из теста,
и укладывались
в правильную восьмиконечную звезду. Когда последняя
карта легла рубашкой вверх на короля, Мануйлиха протянула ко мне
руку.
Он ездил из дома
в дом, поигрывал
в карты, обедал
в клубе, являлся
в первом ряду кресел
в театре, являлся на балах, завел себе две четверки прекрасных лошадей, холил
их, учил денно
и нощно словами
и руками кучера, сам преподавал тайну конной езды форейтору…
Часа через три
он возвратился с сильной головной болью, приметно расстроенный
и утомленный, спросил мятной воды
и примочил голову одеколоном; одеколон
и мятная вода привели немного
в порядок
его мысли,
и он один, лежа на диване, то морщился, то чуть не хохотал, — у
него в голове шла репетиция всего виденного, от передней начальника губернии, где
он очень приятно провел несколько минут с жандармом, двумя купцами первой гильдии
и двумя лакеями, которые здоровались
и прощались со всеми входящими
и выходящими весьма оригинальными приветствиями, говоря: «С прошедшим праздничком», причем
они, как гордые британцы, протягивали
руку, ту
руку, которая имела счастие ежедневно подсаживать генерала
в карету, — до гостиной губернского предводителя,
в которой почтенный представитель блестящего NN-ского дворянства уверял, что нельзя нигде так научиться гражданской форме, как
в военной службе, что она дает человеку главное; конечно, имея главное, остальное приобрести ничего не значит; потом
он признался Бельтову, что
он истинный патриот, строит у себя
в деревне каменную церковь
и терпеть не может эдаких дворян, которые, вместо того чтоб служить
в кавалерии
и заниматься устройством имения, играют
в карты, держат француженок
и ездят
в Париж, — все это вместе должно было представить нечто вроде колкости Бельтову.
Я вскочил со стула, левой
рукой схватил груду кредиток у офицера, а
его ударил кулаком между глаз
и в тот же момент наотмашь смазал штатского
и положил
в карман
карты Асамата вместе с остальными деньгами
его товарища. Оба полетели на пол вместе со стульями. Архальский соскочил как сумасшедший
и ловит меня за
руку, что-то бормочет.
Вдруг вскакивает Гриша, схватывает через стол одной
рукой банкомета, а другой
руку его помощника
и поднимает кверху; у каждого по колоде
карт в руке, не успели перемениться: «Шулера, колоды меняют!» На момент все замерло, а
он схватил одной
рукой за горло толстяка
и кулачищем начал
его тыкать
в морду
и лупить по чем попело…
— Раздевайся, садись. Жить будешь
в соседней комнате, — говорил сыщик, поспешно раздвигая карточный стол. Вынул из кармана записную книжку, игру
карт и, сдавая
их на четыре
руки, продолжал, не глядя на Климкова...
Он снова забормотал, считая
карты, а Евсей, бесшумно наливая чай, старался овладеть странными впечатлениями дня
и не мог, чувствуя себя больным.
Его знобило,
руки дрожали, хотелось лечь
в угол, закрыть глаза
и лежать так долго, неподвижно.
В голове бессвязно повторялись чужие слова.
Машенька.
Он явился каким-то неотразимым. Всё за
него. Все знакомые тетушки рекомендуют прямо
его, приживалки во сне
его видят каждую ночь, станут на
картах гадать — выходит
он, гадальщицы указывают на
него, странницы тоже; наконец Манефа, которую тетушка считает чуть не за святую, никогда не видав
его, описала наружность
и предсказала минуту, когда мы
его увидим. Какие же тут могут быть возражения? Судьба моя
в руках тетушки, а она
им совершенно очарована.
Такое вмешательство до того бесило дворянина, что
он в досаде смешивал
карты и, стиснув
их в руке, или сидел молча, пока Gigot, потеряв терпение, отходил от
него прочь, или же начинал вдруг креститься
и читать «Да воскреснет бог», отплевываясь от Gigot, как от черта.
Далее — тоже довольно большой портрет сурового на вид старика
в генеральском екатерининских времен мундире, с подзорной трубкой
в руке и с развернутою перед
ним картою, — это был прадед Бегушевых.
— А каков Германн! — сказал один из гостей, указывая на молодого инженера, — отроду не брал
он карты в руки, отроду не загнул ни одного пароли, а до пяти часов сидит с нами
и смотрит на нашу игру!
Так, например, будучи
в душе игрок, никогда не брал
он карты в руки, ибо рассчитал, что
его состояние не позволяло
ему (как сказывал
он) жертвовать необходимым
в надежде приобрести излишнее, — а между тем целые ночи просиживал за карточными столами
и следовал с лихорадочным трепетом за различными оборотами игры.
— Позвольте поставить
карту, — сказал Германн, протягивая
руку из-за толстого господина, тут же понтировавшего. Чекалинский улыбнулся
и поклонился, молча,
в знак покорного согласия. Нарумов, смеясь, поздравил Германна с разрешением долговременного поста
и пожелал
ему счастливого начала.
Талья [Талья или талия —
в некоторых карточных играх тур игры, или сдвоенная колода. (Прим. ред.)] длилась долго. На столе стояло более тридцати
карт. Чекалинский останавливался после каждой прокидки, чтобы дать играющим время распорядиться, записывал проигрыш, учтиво вслушивался
в их требования, еще учтивее отгибал лишний угол, загибаемый рассеянною
рукою. Наконец талья кончилась. Чекалинский стасовал
карты и приготовился метать другую.
Старушка так полюбила
и приласкала меня, что по отъезде сына я нередко просиживал вечера
в их уютном домике. Чтобы не сидеть сложа
руки, мы раскидывали ломберный столик
и садились играть
в преферанс по микроскопической игре, несмотря на мою совершенную неспособность к
картам.
— У вас нет водки? — громко спросил я. Она не ответила, раскладывая по столу
карты. Человек, которого я привел, сидел на стуле, низко наклонив голову, свесив вдоль туловища красные
руки. Я положил
его на диван
и стал раздевать, ничего не понимая, живя как во сне. Стена предо мною над диваном была сплошь покрыта фотографиями, среди
них тускло светился золотой венок
в белых бантах ленты, на конце ее золотыми буквами было напечатано...
Он просто не знал, как
ему быть, куда деть
руки, ноги
и всю фигуру свою; наконец подсел
он к игравшим, смотрел
в карты, засматривал тому
и другому
в лица
и чрез несколько времени начал зевать, чувствовать, что скучно, тем более что уж давно наступило то время,
в которое
он, по обыкновению, ложился спать.
Они беспрестанно спорили
и ссорились, подозревали друг друга
в злонамеренных умыслах,
и нередко случалось, что один другого обвинял
в утайке той
карты, которая находилась у
него самого на
руках; но один раз случилось особенно забавное происшествие, впрочем, не зависящее от
карт.
Видит помещик, что
его уж
в другой раз дураком чествуют,
и хотел было уж задуматься, но так как
в это время на глаза попалась колода
карт, то махнул на все
рукою и начал раскладывать гранпасьянс.
Бригадирша. Так, мой батюшка, уж чего ныне не выдумают.
Они и они! Куды мудрен народ! (Заглянув к Сыну
в карты.) Ах, Иванушка, как на руках-то у тебя жлудей, жлудей!
Это невозможно было снести: дама махнула
рукой на подвязанного салфеткой старца
и даже
в виде легкой иронии отыгралась с
ним на
его же
картах: она называла
его «салфеточным».
В другой комнате попы играли на трех столах
в преферанс
и на одном
в стуколку. Придерживая одной
рукой рукав рясы,
они тянулись волосатыми
руками за прикупкой, а
карты свои рассматривали под столом, закрывая
их сбоку полой рясы.
После обеда, во время которого Обольянинов тщетно старался вызвать капитана на разговор, — на меня
он почему-то мало обращал внимания, старуха выразила желание сыграть
в ералаш. Так как Василий Акинфиевич никогда не берет
карт в руки, то четвертым усадили меня.
В продолжение двух часов я мужественно переносил самую томительную скуку. Старая дама два первых робера играла еще туда-сюда. Но потом ее старческое внимание утомилось. Она начала путать ходы
и брать чужие взятки… Когда требовались пики, несла бубны.
Офицеры ужасно смутились, а
он как полотно побледнел с досады, что я
его перехитрил. Схватил
в руку карты, затрясся
и закричал...