Неточные совпадения
— Если тебе хочется, съезди, но
я не советую, — сказал Сергей Иванович. — То есть, в отношении
ко мне,
я этого не боюсь, он тебя не поссорит со
мной; но для тебя,
я советую тебе лучше не
ездить. Помочь нельзя. Впрочем, делай как хочешь.
В этих акциях он тут — тоже какой-то участник,
ездил потом от того господина в Гамбурге
ко мне, с пустяками разумеется, и
я даже сам не знал, для чего, об акциях и помину не было…
— Нет, видите, Долгорукий,
я перед всеми дерзок и начну теперь кутить.
Мне скоро сошьют шубу еще лучше, и
я буду на рысаках
ездить. Но
я буду знать про себя, что
я все-таки у вас не сел, потому что сам себя так осудил, потому что перед вами низок. Это все-таки
мне будет приятно припомнить, когда
я буду бесчестно кутить. Прощайте, ну, прощайте. И руки вам не даю; ведь Альфонсинка же не берет моей руки. И, пожалуйста, не догоняйте
меня, да и
ко мне не ходите; у нас контракт.
Раз Белявский — красавчик один тут был и богач, за ней волочился и
ко мне наладил
ездить — вдруг у
меня же и дай
мне пощечину, да при ней.
—
Мне было слишком больно, — сказал он, — проехать мимо вас и не проститься с вами. Вы понимаете, что после всего, что было между вашими друзьями и моими,
я не буду к вам
ездить; жаль, жаль, но делать нечего.
Я хотел пожать вам руку и проститься. — Он быстро пошел к саням, но вдруг воротился;
я стоял на том же месте,
мне было грустно; он бросился
ко мне, обнял
меня и крепко поцеловал. У
меня были слезы на глазах. Как
я любил его в эту минуту ссоры!» [«Колокол», лист 90. (Прим. А. И. Герцена.)]
Меня нарядили и повезли к С., которая с детства была
ко мне милостива через меру, к ним каждый вторник
ездит полковник З. играть в карты.
— Сын ли, другой ли кто — не разберешь. Только уж слуга покорная! По ночам в Заболотье буду
ездить, чтоб не заглядывать к этой ведьме. Ну, а ты какую еще там девчонку у столба видел, сказывай! — обратилась матушка
ко мне.
Кажется,
я и к угодникам
езжу, и на храмы Божии жертвую — и все
мне лёгости нет!» — А встань-ко к свету,
я на тебя посмотрю!
Когда
мне было около 9 лет,
ко мне приезжал казак, он обучал
меня верховой езде, мы
ездили за город.
Журавли медленно подвигались прямо на
меня, а мои дрожки продолжали
ездить взад и вперед до тех пор, пока вся журавлиная стая не подошла
ко мне очень близко. Наконец,
я выстрелил: три журавля остались на месте, а четвертый, тяжело раненный, пошел на отлет книзу и упал, версты за полторы, в глухой и болотистой уреме, при соединении реки Боклы с Насягаем.
Я искал его вплоть до вечера и, наконец, нашел с помощью собаки, но уже мертвого.
— Ну, да ведь и он — холодный, как лед, — заметила Марья Дмитриевна. — Положим, вы не плакали, да ведь
я перед ним разливалась. В Лавриках запереть вас хочет. Что ж, и
ко мне вам нельзя будет
ездить? Все мужчины бесчувственны, — сказала она в заключение и значительно покачала головой.
— С год уж ее не видала. Не любит
ко мне, старухе, учащать, скучает. Впрочем, должно быть, все с гусарами в амазонке
ездит. Болтается девочка, не читает ничего, ничего не любит.
Вы не могли не заметить, что он начинает
мною пренебрегать, скучать, по пяти дней
ко мне не
ездит.
— О боже мой! — вскрикнул он в восторге, — если б только был виноват,
я бы не смел, кажется, и взглянуть на нее после этого! Посмотрите, посмотрите! — кричал он, обращаясь
ко мне, — вот: она считает
меня виноватым; все против
меня, все видимости против
меня!
Я пять дней не
езжу! Есть слухи, что
я у невесты, — и что ж? Она уж прощает
меня! Она уж говорит: «Дай руку, и кончено!» Наташа, голубчик мой, ангел мой, ангел мой!
Я не виноват, и ты знай это!
Я не виноват ни настолечко! Напротив! Напротив!
Отец мой каждый день выезжал верхом; у него была славная рыже-чалая английская лошадь, с длинной тонкой шеей и длинными ногами, неутомимая и злая. Ее звали Электрик. Кроме отца, на ней никто
ездить не мог. Однажды он пришел
ко мне в добром расположении духа, чего с ним давно не бывало; он собирался выехать и уже надел шпоры.
Я стал просить его взять
меня с собою.
— Кому же
ко мне ездить?..
я сирота! Папаша мой пал на поле сражения, а тетя в деревне живет.
— Вези лучше
ко мне — те же деньги, да и в город
ездить не нужно. А коли искупить что в городе хотел, так и у
меня в лавке товару довольно.
— Давай, — говорит, — станем лошадьми торговать.
Я хочу, чтобы
ко мне опять ремонтеры и заводчики
ездили.
Аграфена Кондратьевна. Ступай, ступай, моя крошечка; дверь-то побережнее, не зацепи. Посмотри-ко, Самсон Силыч, полюбуйся, сударь ты мой, как
я дочку-то вырядила! Фу ты, прочь поди! Что твой розан пионовый! (К ней.) Ах ты, моя ангелика, царевна, херуимчик ты мой! (К нему.) Что, Самсон Силыч, правда, что ли? Только бы ей в карете
ездить шестерней.
Вот теперь далась ей эта езда! увидала раз графа верхом из окна и пристала
ко мне: «хочу
ездить» да и только!
И
ездят друг к другу:
я — к нему, он —
ко мне.
— Да все бормочет; трудно разобрать. Одно поняли мы, когда стали ему вертлюги ломать: «Вяземский, дескать, не один
ко мне езживал;
езживал и Федор Алексеевич Басманов, и корень-де взял у
меня, и носит тот корень теперь на шее!»
—
Я научу их, как
ездить… каналий! — твердил он, обращаясь
ко мне и как бы наслаждаясь страхом, который должна была выражать моя физиономия.
Я вам признаюсь, ведь все ваше поведение для
меня было всегда очень подозрительно;
я и сам думал, что вы за господин такой, что
ко всем
ездите и всех просите: «посоветуйте
мне, бога ради», да все твердите: «народ, села, села, народ»…
— А ты будешь ли
ко мне каждый день
ездить? — спросила Елена.
А теперь он скажет:
ко мне идти не хотел, а в Проплеванную, небось, есть расчет
ездить!
Мурзавецкая. Как же ты
ко мне-то
ездишь? Мы обе девицы: и
я, и Глафира.
Лидия.
Я живу без мужа, вы
ко мне ездите каждый день в известный час; что подумают, что будут говорить?
— Если вы приехали
ко мне из боязни за ваше существование, то вот вам мое слово:
я буду
ездить к вам и наблюдать, чтобы чего не случилось с вами, — проговорил Бегушев, у которого явилась снова мысль прийти на помощь к этой разбитой женщине.
— Нет, Бегушев, нет! — воскликнула Домна Осиповна. — Вам
ко мне ездить нельзя!.. Нас с вами разделяет столько врагов… но постойте, где же они и какие?.. Муж, который
мне изменил и бросил
меня!.. Состояние мое, которого у
меня нет!..
Я сказала это вздор, что нет, — продолжала она, — состояние есть, и большое!.. Его только надо «припрятать». Научите, куда
я могу уехать за границу, чтобы туда увезти мое состояние, — можно это?
— Ах, боже мой, ты можешь совсем не видать этого общества;
я к тебе буду
ездить, а ты
ко мне и не заглядывай.
Круглова. А есть что послушать. Дома-то плакать не смела, так в люди плакать
ездила. Сберется будто в гости, а сама заедет то к тому, то к другому, поплакать на свободе. Бывало, приедет
ко мне, в постель бросится да и заливается часа три, так
я ее и не вижу; с тем и уедет, только здравствуй да прощай. Будто за делом приезжала. Да будет тебе работать-то!
— Ох, да полно тебе, право, остроумничать, Ида! — отвечала с неудовольствием madame Норк. — Совсем неумно это твое остроумие. А мы нынче тоже как-то прескучно провели время, — продолжала она, обратившись
ко мне. —
Ездили раза два в Павловск, да все не с кем, все и там было скучно.
Я уж давно хотела бросить брата, но рассудила, что
я старая вдова,
ко мне ничего не пристанет, а если
я брошу дом, так они будут верхом по комнатам
ездить.
Ко мне на прием по накатанному санному пути стали
ездить сто человек крестьян в день.
Ко мне ездят наставники;
меня учат музыке и зовут
меня барышней.
Ко мне гости хорошие
ездят, купцы богатые, дворяне; ты, говорит, с
меня голову снимешь.
Родился ребёнок, переменилась жена моя: и голос у неё крепче стал, и тело всё будто бы выпрямилось, а
ко мне она, вижу — как-то боком стоит. Не то, чтобы жадна стала, а начала куски усчитывать; уж и милостыню реже подаёт, вспоминает, кто из мужиков сколько должен нам. Долги — пятаки, а ей интересно. Сначала
я думал — пройдёт это;
я тогда уже бойко птицей торговал, раза два в месяц
ездил в город с клетками; бывало, рублей пять и больше за поездку возьмёшь. Корова была у нас, с десяток кур — чего бы ещё надо?
Зайчиха. Ну, так, так!
Я его давеча признала. Еще маленького видала: с маменькой в город
ездил, и
ко мне заезжали. В деревне, что ль, живете?
— Славный малый Леонид, — продолжал он, — только
ко мне не
ездит, да и сам
я давно не бывал у них: с год!.. Все нездоровится.
— Да, у маменьки бывает часто, а
ко мне не
ездит; Иван Кузьмич, впрочем, бывает у них… Она
меня, вы знаете, не любит, — отвечала Лидия. И снова взяла
меня за руку и крепко пожала. На глазах у нее навернулись слезы.
Я вам докладывал, что Пимен Иванов был слабый человек и любосластец, а теперь объясню, зачем мы его, однако, в своей артели содержали; он у нас
ездил в город за провизией, закупал какие надо покупки: мы его посылали на почту паспорты и деньги
ко дворам отправлять, и назад новые паспорты он отбирал.
И ушли они. А через неделю, точно, и
меня на волю отпустили. Вышел
я из острога и тотчас отправился в эти вот самые места. Разыскал Ивана Захарова. Так и так, говорю,
меня Безрукой прислал. «Знаю, говорит. Сказывал об тебе старик. Что ж, становись пока в работники
ко мне, там увидим». — «А сам-то, мол, Безрукой где же находится?» — «В отлучке, говорит, по делам он все
ездит. Никак, скоро будет».
— Ну, ну… Жиган, полагать надо… Здоровенный, дьявол!.. Ты вот что, господин!.. — заговорил он вдруг, поворачиваясь
ко мне. — Ты ужó, мотри, поберегайся… Ночью не
езди. Не за тобой ли, грехом, варвары-то увязались…
И
я желал бы только спросить твоего мужа, что неужели в его гадкой и черствой душонке за все, что
я сделал для него, не накопилось настолько благодарности
ко мне, чтобы не
ездить по городу и не сочинять, что будто бы он всегда все делал за
меня, и что теперь
я сумасшедший даже!
Прихвоснев. Это есть немножко! Подрисовывается! Жена тут одного богатого купца, и женщина, надо полагать, этакая стыдливая, самолюбивая: в сад
ко мне ездила по вечерам с одним господином, часу уж в двенадцатом, и то под вуалью.
— Это так, — говорю, — только не твой, моя милая сестрица;
я знаю наперед: Митенька, например, заленится в класс идти; а ты, вместо того чтобы принудить его, еще сама его оставишь, будешь
ко всем учителям
ездить да кланяться; а он на это станет надеяться, а потому учиться-то не будет и станет шалить.
— Осмушников Семен Иваныч и́з городу прислал, — продолжала Манефа. — Романушка к празднику за вином туда
ездил, так с ним Семен-от Иваныч нарочно
ко мне прислал… Письмо страховое… Таифушка особо писала Семену Иванычу, чтоб то письмо сколь возможно скорее с верным человеком до
меня дослать. Полагаю, что письмо не пустяшное… Таифушка зря ничего не делает… Читай-ка…
— Признаться сказать, понять не могу, как это вздумалось Патапу Максимычу отпустить тебя, когда он столько дорожил тобой, — ходя взад и вперед по комнате, говорил Сергей Андреич. — Великим постом заезжал он
ко мне не на долгое время, — помнишь, как он на Ветлугу с теми плутами
ездил. В ту пору он тобой нахвалиться не мог… Так говорил: «С этим человеком по гроб жизни своей не расстанусь». Как же у вас после того на вон-тараты пошло?.. Скажи по правде, не накуролесил ли ты чего?
— Хорошо. Через неделю вас начнет экзаменовать комиссия, назначенная адмиралом… Будете
ездить на фрегат… С этого дня вы освобождаетесь от служебных занятий на корвете, скажите старшему офицеру… Да если надо вам помочь в чем-нибудь, обращайтесь
ко мне…
Я кое-что помню! — скромно прибавил капитан.