Неточные совпадения
— Сам народ никогда не делает революции, его толкают вожди. На время подчиняясь им, он вскоре начинает сопротивляться идеям, навязанным ему извне. Народ знает и чувствует, что
единственным законом для него является эволюция. Вожди всячески пытаются нарушить этот закон. Вот чему учит
история…
Европа перестанет быть центром мировой
истории,
единственной носительницей высшей культуры.
…А если докажут, что это безумие, эта религиозная мания —
единственное условие гражданского общества, что для того, чтоб человек спокойно жил возле человека, надобно обоих свести с ума и запугать, что эта мания —
единственная уловка, в силу которой творится
история?
Статья Вл. Соловьева «Смысл любви» — самое замечательное из всего им написанного, это даже
единственное оригинальное слово, сказанное о любви-эросе в
истории христианской мысли.
Есть две стороны в учении Н. Федорова — его истолкование Апокалипсиса, гениальное и
единственное в
истории христианства, и его «проект» воскрешения мертвых, в котором есть, конечно, элемент фантастический.
Только однажды в
истории мира была дана возможность увидеть Бога в человеческом образе, и то было чудом
истории,
единственным по своему значению, чудесным фактом искупления и спасения.
Все факты земной человеческой
истории имеют
единственную и неповторимую важность; жизнь каждого человека на земле есть момент абсолютного бытия, и другого такого момента не будет уже дано для дела спасения.
Индийская идея метемпсихоза чужда и противна христианскому сознанию, так как противоречит религиозному смыслу земной
истории человечества, в которой совершается искупление и спасение мира, являлся Бог в конкретном образе человека, в которой Христос был
единственной, неповторимой точкой сближения и соединения Бога и человечества.
Христос есть
единственная, неповторимая точка соединения божеского и человеческого; только однажды в
истории мира можно было увидеть Бога во плоти, притронуться к Нему, прикоснуться к Его телу, ощутить Его близость.
История человечества на земле есть трагедия бытия в нескольких актах; она имеет начало и конец, имеет неповторимые моменты внутреннего развивающегося действия; в ней каждое явление и действие имеет
единственную ценность.
Христос явился как
единственная и неповторимая точка мировой
истории, в которой совершилось самосознание человека, освобожденного от гипноза стихийных и хаотических сил.
Николаевск был основан не так давно, в 1850 г., известным Геннадием Невельским, и это едва ли не
единственное светлое место в
истории города.
Это, быть может,
единственный пункт, по которому наш Сахалин в
истории ссылки займет не последнее место.
Во всей этой
истории не принимал участия один Ганька, чувствовавший себя как дворовая собака, попавшая в волчью стаю. Загорелые и оборванные старатели походили на настоящих разбойников и почти не глядели на него. Петр Васильич несколько раз ободрял его, подмигивая своим
единственным оком. Когда волнение улеглось, Петр Васильич отвел Матюшку в сторону и заговорил...
Великая и
единственная минута во всей русской
истории свершилась… Освобожденный народ стоял на коленях. Многие плакали навзрыд. По загорелым старым мужицким лицам катились крупные слезы, плакал батюшка о. Сергей, когда начали прикладываться ко кресту, а Мухин закрыл лицо платком и ничего больше не видел и не слышал. Груздев старался спрятать свое покрасневшее от слез лицо, и только один Палач сурово смотрел на взволнованную и подавленную величием совершившегося толпу своими красивыми темными глазами.
— Или теперь это письмо господина Белинского ходит по рукам, — продолжал капитан тем же нервным голосом, — это, по-моему, возмутительная вещь: он пишет-с, что католическое духовенство было когда-то и чем-то, а наше никогда и ничем, и что Петр Великий понял, что
единственное спасение для русских — это перестать быть русскими. Как хотите, господа, этими словами он ударил по лицу всех нас и всю нашу
историю.
— Гм! Ирритация [здесь: досадно]. Прежние большие несчастия (я подробно и откровенно рассказал доктору многое из
истории Нелли, и рассказ мой очень поразил его), все это в связи, и вот от этого и болезнь. Покамест
единственное средство — принимать порошки, и она должна принять порошок. Я пойду и еще раз постараюсь внушить ей ее обязанность слушаться медицинских советов и… то есть говоря вообще… принимать порошки.
И второе: в ней, в I, я боюсь потерять, быть может,
единственный ключ к раскрытию всех неизвестных (
история со шкафом, моя временная смерть и так далее).
— Гражданские истории-с. Имея с малолетствия жажду к просвещению и будучи отторгнут от светского общества,
единственную нахожу для себя отраду в своей невинности и в чтении назидательных
историй.
Историю происхождения этого псевдонима я слышал от И.А. Вашкова, многолетнего фактического редактора «Развлечения» при Ф.Б. Миллере и его наследниках и главного, а иногда и
единственного сотрудника этого журнала, наполнявшего за отсутствием материала — денег не было — весь журнал: и рассказ, и мелочи, и стихи, и куплеты, и злободневный фельетон.
В первый день своего побега они скрывались в непроходимом лесном болоте, которое упиралось в парашинские крестьянские гумна; вечером они кое с кем повидались, узнали подробно всю
историю и пустились прямо к Степану Михайловичу как
единственному защитнику и покровителю Прасковьи Ивановны.
«Вот лучшие и почти
единственные источники для
истории уральских казаков.
Поелику же сия повесть принята за
единственный и правдоподобнейший источник для
истории уральских казаков и поелику она неоднократно повторена в новейших русских и иностранных сочинениях, [Например, в хозяйственном описании Астраханской губернии 1809 года, в 29 книжке «Сына отечества» на 1821 год и пр.
Я чувствовал, что он меня ненавидит, и понимал, что
единственным основанием этой ненависти было только то, что я все-таки оставался живым свидетелем его
истории с Любочкой.
Помните ли, какая гнусная
история заварилась у нас, года полтора назад, по поводу Зинаиды Афанасьевны,
единственной дочери Марьи Александровны и Афанасия Матвеича?
Давненько я не брался за свой дневник. А жаль. По сути дела, это не дневник, а
история болезни, и у меня, очевидно, профессиональное тяготение к моему
единственному другу в мире (если не считать моего скорбного и часто плачущего друга Анны).
Лень и апатия Обломова —
единственная пружина действия во всей его
истории.
За этими почти
единственными, поэтическими для бедного студента, минутами следовала бурсацкая жизнь в казенных номерах, без семьи, без всякого развлечения, кроме вечного долбления профессорских лекций, мрака и смерти преисполненных, так что Иосаф почти несомненно полагал, что все эти мелкие примеры из
истории Греции и Рима, весь этот строгий разум математики, все эти толки в риториках об изящном — сами по себе, а жизнь с колотками в детстве от пьяных папенек, с бестолковой школой в юности и, наконец, с этой вечной бедностью, обрывающей малейший расцвет ваших юношеских надежд, — тоже сама по себе и что между этим нет, да и быть никогда не может, ничего общего.
Это
единственный пример во всей мировой
истории.
Но
единственный в своем роде пример такого соединения ноуменального и исторического, мифа и
истории, несомненно представляют евангельские события, центром которых является воплотившийся Бог — Слово, Он же есть вместе с тем родившийся при Тиверии и пострадавший при Понтии Пилате человек Иисус:
история становится здесь непосредственной и величайшей мистерией, зримой очами веры,
история и миф совпадают, сливаются через акт боговоплощения.
Самая ужасная — это доля тех, кого вдруг, неизвестно почему, начнут подозревать. Пример Бенни — не
единственный в
истории нашей интеллигенции 60-х годов.
Замысловский был седой старичок чиновничьего вида, с небольшой головкой; когда он читал лекцию, брови его то всползали высоко на лоб, то спускались на самые глаза. Был он глубоко бездарен,
единственным его известным трудом являлась работа справочного характера — учебный атлас по русской
истории. На лекциях его сидело всего по пять-шесть человек.
Западники никакого своеобразия в русской
истории не видели, считали Россию лишь страной отсталой в просвещении и цивилизации, западно же европейский тип цивилизации был для них
единственным и универсальным.
«Для создания трагедии, комедии,
истории, идиллии, идиллической комедии, исторической идиллии, для самого цельного изображения, как и для самого мимолетного стихотворения, он —
единственный человек.
Любопытная
история его обещана «Киевскою стариною» (прим. Лескова).] а с почтительным исканием: он ищет у них наставления и помощи, как воспитать
единственного сына в такой бережи, чтобы его не коснулась «тлетворная зараза западных идей».
Хотя небо и не присудило ее принести эту жертву собственными руками, с ней все же повторялась библейская
история Авраама, приносящего в жертву Богу своего
единственного сына.
Единственной монографической работой о писателе продолжает оставаться книга А. М. Линина"К
истории буржуазного стиля в русской литературе (Творчество П. Д. Боборыкина)", выпущенная в Ростове-на-Дону в 1935 году, в которой, при всех издержках социологизаторского подхода, содержится ценный биографический и историко-литературный материал, и по наши дни не потерявший научного значения.
Слушала она и педагогические курсы, и акушерские, принималась заниматься и
историей, и математикой, и естественными науками, но с ужасом чувствовала иногда, что к серьезному труду она неспособна, что
единственный, благополучный для нее исход — это появление маркиза или кавалера де-Мезон-Руж, но таковых, ставших за это время более практичными, не являлось.
Взгляды матери понятны. Военная служба сопряжена с опасностями войны, и подставлять лоб
единственного сына под пулю врага удел женщин-героинь, считавшихся единицами, имена которых на вечные времена записаны на скрижалях всемирной
истории.
Главное — она им стала увлекаться, смотреть на него снизу вверх. Там, в их городе, он был
единственный студент, водворенный на место жительства"за
историю".
Понятие это есть
единственная ручка, посредством которой можно владеть матерьялом
истории при теперешнем ее изложении, и тот, кто отломил бы эту ручку, как то сделал Бокль, не узнав другого приема обращения с историческим материалом, тот только лишил бы себя последней возможности обращаться с ним.
До тех пор пока пишутся
истории отдельных лиц, — будь они Кесари, Александры или Лютеры и Вольтеры, а не
история всех, без одного исключения всех, людей, принимающих участие в событии, — нет возможности не приписывать отдельным лицам силы, заставляющей других людей направлять свою деятельность к одной цели. И
единственное известное историкам такое понятие есть власть.
Глубокоуважаемый С. Н. Палаузов, как
единственный у нас знаток болгарской церкви,
истории и литературы, объяснит нам это явление в жизни болгарского народа.].
Говоря таким образом, историки культуры невольно противоречат самим себе, они доказывают, что та новая сила, которую они придумали, не выражает исторических событий, а что
единственное средство понимать
историю есть та власть, которой они будто бы не признают.