Неточные совпадения
Единственная перспектива, которую вполне четко и ясно указывают нам, — это перспектива библейского юноши Исаака —
жертва богам отцов,
жертва их традициям…
Пурга — это снежный ураган, во время которого температура понижается до 15°. И ветер бывает так силен, что снимает с домов крыши и вырывает с корнями деревья. Идти во время пурги положительно нельзя:
единственное спасение — оставаться на месте. Обыкновенно всякая снежная буря сопровождается человеческими
жертвами.
Бедная Саша, бедная
жертва гнусной, проклятой русской жизни, запятнанной крепостным состоянием, — смертью ты вышла на волю! И ты еще была несравненно счастливее других: в суровом плену княгининого дома ты встретила друга, и дружба той, которую ты так безмерно любила, проводила тебя заочно до могилы. Много слез стоила ты ей; незадолго до своей кончины она еще поминала тебя и благословляла память твою как
единственный светлый образ, явившийся в ее детстве!
Перегоренский. Ваше высокородие! Во мне, в моем лице, видите вы
единственное убежище общественной совести, Живоглотом попранной, Живоглотом поруганной. Смени Живоглота, добродетельный царедворец! Смени! вопиют к тебе тысячи
жертв его зверообразной лютости!
— Для него жизнь — борьба за расширение знаний, борьба за подчинение таинственных энергий природы человеческой воле, все люди должны быть равносильно вооружены для этой борьбы, в конце которой нас ожидает свобода и торжество разума — самой могучей из всех сил и
единственной силы мира, сознательно действующей. А для нее жизнь была мучительным приношением человека в
жертву неведомому, подчинением разума той воле, законы и цели которой знает только священник.
Жертву я нашла: Лыняев —
единственный человек, за которым я могу жить так, как мне хочется, как я привыкла; всякая другая жизнь для меня тягость, бремя, несчастие — хуже смерти.
Меня окружали вызывающе недоброжелательные лица. Моего
единственного друга, Милы Перской, среди девочек не было: она крепко спала, не слыша ни звонка, ни шума, свернувшись калачиком на своей постели. Но отступать я не привыкла. И хватаясь, как утопающий за соломинку, за последнее средство, я кинулась к
жертве насмешниц...
Можно не знать Христа, будучи чуждым христианству (каковы и теперь нехристианские религии, в известной мере принадлежащие к еще дохристианской эпохе), но зная о Нем и в то же время отрицаясь Церкви, как
единственного пути жизни в Нем, человек делается
жертвой религиозного обмана и самообмана.
В России у меня ведь тоже не было ни одной связи. Студентом, в Казани и Дерпте, я годами жил без привязанности, а более мечтательная, чем реальная любовь к девушке, на которой я хотел жениться, кончилась ничем.
Единственная моя дружба с моей кузиной пострадала от романа"
Жертва вечерняя", а родная сестра моя писала мне редко и совсем не входила в мою жизнь.
Хотя небо и не присудило ее принести эту
жертву собственными руками, с ней все же повторялась библейская история Авраама, приносящего в
жертву Богу своего
единственного сына.
«Это все-таки хорошо, что я написала ему, — подумала она. — Когда он вернется, меня уже сошлют. Он позабудет меня. Дай Бог ему счастья. Только бы не видать его. Это живой укор моей совести,
единственная живая
жертва одного из моих страшных преступлений. Встречи с ним теперь я бы не вынесла. Что бы сказала я ему, ему, который так беззаветно любил меня, меня, недостойную, падшую, преступницу?»
— Господа, теперь сведя счеты с прошлым, нужно подумать о настоящем, — возбужденным, ненатуральным голосом начала Надежда Александровна. — Надо забыть все, что было, и приняться за новое. Искусство должно быть у нас на первом плане, нашей
единственной целью! Мы должны отрешиться от наших личных интересов и желаний, работая для общего дела. Для этой цели все надо принести в
жертву. Что теперь делать? Кого выбирать? — вот вопросы.
Здесь,
единственный художник, лелеемый властями, любовью, уважением народа религиозного, готового на все
жертвы для дела церкви, я мечтал осуществить свое создание скорее, чем где-нибудь.
Они не могут принести в
жертву единственного сына, как это сделал Авраам, между тем как Авраам не мог даже задуматься над тем, принести ли, или не принести сына своего в
жертву богу, тому богу, который один давал смысл и благо его жизни.