Неточные совпадения
— «Я не мир, а меч принес»,
говорит Христос, — с своей стороны возразил Сергей Иваныч, просто, как будто самую понятную вещь приводя то самое место из
Евангелия, которое всегда более всего смущало Левина.
Урок состоял в выучиваньи наизусть нескольких стихов из
Евангелия и повторении начала Ветхого Завета. Стихи из
Евангелия Сережа знал порядочно, но в ту минуту как он
говорил их, он загляделся на кость лба отца, которая загибалась так круто у виска, что он запутался и конец одного стиха на одинаковом слове переставил к началу другого. Для Алексея Александровича было очевидно, что он не понимал того, что
говорил, и это раздражило его.
— Ах перестань! Христос никогда бы не сказал этих слов, если бы знал, как будут злоупотреблять ими. Изо всего
Евангелия только и помнят эти слова. Впрочем, я
говорю не то, что думаю, а то, что чувствую. Я имею отвращение к падшим женщинам. Ты пауков боишься, а я этих гадин. Ты ведь, наверно, не изучал пауков и не знаешь их нравов: так и я.
Она оставляла жизнь без сожаления, не боялась смерти и приняла ее как благо. Часто это
говорят, но как редко действительно бывает! Наталья Савишна могла не бояться смерти, потому что она умирала с непоколебимою верою и исполнив закон
Евангелия. Вся жизнь ее была чистая, бескорыстная любовь и самоотвержение.
Иноков только что явился откуда-то из Оренбурга, из Тургайской области, был в Красноводске, был в Персии. Чудаковато одетый в парусину, серый, весь как бы пропыленный до костей, в сандалиях на босу ногу, в широкополой, соломенной шляпе, длинноволосый, он стал похож на оживший портрет Робинзона Крузо с обложки дешевого издания этого
евангелия непобедимых. Шагая по столовой журавлиным шагом, он сдирал ногтем беленькие чешуйки кожи с обожженного носа и решительно
говорил...
— Хороших людей я не встречал, —
говорил он, задумчиво и печально рассматривая вилку. — И — надоело мне у собаки блох вычесывать, — это я про свою должность. Ведь — что такое вор, Клим Иванович, если правду сказать? Мелкая заноза, именно — блоха! Комар, так сказать. Без нужды и комар не кусает. Конечно — есть ребята, застарелые в преступности. Но ведь все живем по нужде, а не по
евангелию. Вот — явилась нужда привести фабричных на поклон прославленному царю…
Еще из
Евангелия тут же пошутил: „Миритесь,
говорит, пока на пути, дондеже не заплатите последний кодрант“, — провожает меня, смеется.
Кроме якутского языка
Евангелие окончено переводом на тунгусский язык, который,
говорят, сходен с манчжурским, как якутский с татарским.
Кроме того, было прочтено дьячком несколько стихов из Деяний Апостолов таким странным, напряженным голосом, что ничего нельзя было понять, и священником очень внятно было прочтено место из
Евангелия Марка, в котором сказано было, как Христос, воскресши, прежде чем улететь на небо и сесть по правую руку своего отца, явился сначала Марии Магдалине, из которой он изгнал семь бесов, и потом одиннадцати ученикам, и как велел им проповедывать
Евангелие всей твари, причем объявил, что тот, кто не поверит, погибнет, кто же поверит и будет креститься, будет спасен и, кроме того, будет изгонять бесов, будет излечивать людей от болезни наложением на них рук, будет
говорить новыми языками, будет брать змей и, если выпьет яд, то не умрет, а останется здоровым.
— Теперь повторяйте за мной, — сказал он и начал: — Обещаюсь и клянусь всемогущим Богом, пред святым Его
Евангелием и животворящим крестом Господним, что по делу, по которому… —
говорил он, делая перерыв после каждой фразы.
Устав ходить и думать, он сел на диван перед лампой и машинально открыл данное ему на память англичанином
Евангелие, которое он, выбирая то, что было в карманах, бросил на стол. «
Говорят, там разрешение всего», — подумал он и, открыв
Евангелие, начал читать там, где открылось. Матфея гл. XVIII.
Англичанин, раздав положенное число
Евангелий, уже больше не раздавал и даже не
говорил речей. Тяжелое зрелище и, главное, удушливый воздух, очевидно, подавили и его энергию, и он шел по камерам, только приговаривая «all right» [«прекрасно»] на донесения смотрителя, какие были арестанты в каждой камере. Нехлюдов шел как во сне, не имея силы отказаться и уйти, испытывая всё ту же усталость и безнадёжность.
«В ню же меру мерите, возмерится и вам» — это не я уже
говорю, это
Евангелие предписывает: мерить в ту меру, в которую и вам меряют.
Когда священник начал мне давать уроки, он был удивлен не только общим знанием
Евангелия, но тем, что я приводил тексты буквально. «Но господь бог, —
говорил он, — раскрыв ум, не раскрыл еще сердца». И мой теолог, пожимая плечами, удивлялся моей «двойственности», однако же был доволен мною, думая, что у Терновского сумею держать ответ.
Один рабочий читал доклад об
Евангелии, в котором излагал популярные брошюры отрицательной библейской критики, много
говорили о противоречиях в
Евангелиях.
— Вы, —
говорят англичане, — нашей веры не знаете: мы того же закона христианского и то же самое
Евангелие содержим.
Я не
говорю вам в подробности обо всех ваших милых посылках, ибо нет возможности, но что меня более всего восхитило — это то, что там было распятие и торжество
евангелия, о коих я именно хотел просить.
— Я вовсе не злая по натуре женщина, — заговорила она, — но, ей-богу, выхожу из себя, когда слышу, что тут происходит. Вообрази себе, какой-то там один из важных особ стал обвинять министра народного просвещения, что что-то такое было напечатано. Тот и возражает на это: «Помилуйте,
говорит, да это в
евангелии сказано!..» Вдруг этот господин
говорит: «Так неужели,
говорит, вы думаете, что
евангелия не следовало бы запретить, если бы оно не было так распространено!»
Нужно ли
говорить, что у нас и здесь, как во всем, — ни для каких случайностей нет места, никаких неожиданностей быть не может. И самые выборы имеют значение скорее символическое: напомнить, что мы единый, могучий миллионноклеточный организм, что мы —
говоря словами «
Евангелия» древних — единая Церковь. Потому что история Единого Государства не знает случая, чтобы в этот торжественный день хотя бы один голос осмелился нарушить величественный унисон.
— Удивительная история. Палача не могли найти. Один был в Москве, и тот, рассказывал мне сын, начитался
Евангелия и
говорит: не могу убивать. Сам за убийство приговорен к каторжным работам, а теперь вдруг — не может по закону убивать. Ему
говорили, что плетьми сечь будут. Секите,
говорит, а я не могу.
Дворник Василий получил еще 10 рублей и с улыбкой спокойно утверждал, что видом не видал Ивана Миронова. И когда его привели к присяге, хотя и робел внутренно, наружно спокойно повторил зa вызванным старичком священником слова присяги, на кресте и святом
Евангелии клянясь в том, что будет
говорить всю правду.
Боялись ее, может быть, потому, что она была вдовою очень знатного человека, — грамоты на стенах комнаты ее были жалованы дедам ее мужа старыми русскими царями: Годуновым, Алексеем и Петром Великим, — это сказал мне солдат Тюфяев, человек грамотный, всегда читавший
Евангелие. Может быть, люди боялись, как бы она не избила своим хлыстом с лиловым камнем в ручке, —
говорили, что она уже избила им какого-то важного чиновника.
«Я
говорю вам, написано в
Евангелии: не противься злому, не противься обиде — обидою, но скорее перенеси повторенную обиду от делающего зло».
Заглавие «Сеть веры» дано Хельчицким его сочинению потому, что, взяв эпиграфом стих
Евангелия о призвании учеников с тем, чтобы они стали ловцами людей, Хельчицкий, продолжая это сравнение,
говорит: «Христос посредством учеников захватил в свою сеть веры весь мир, но большие рыбы, пробив сеть, выскочили из нее и в поделанные этими большими рыбами дыры ушли и все остальные, так что сеть осталась почти пустая».
«Одумайтесь, люди, и веруйте в
Евангелие», —
говорил Христос 1800 лет тому назад и
говорит еще с большей убедительностью теперь, — предсказанною им и совершившеюся теперь бедственностью и неразумностью нашей жизни, дошедшей теперь до последних пределов бедственности и неразумия.
«Нельзя требовать слишком многого, —
говорят обыкновенно люди, обсуживая требования христианского учения, — нельзя требовать того, чтобы совсем не заботиться о будущем, как это сказано в
Евангелии, но надо только не слишком много заботиться; нельзя отдавать бедным всего, но надо отдавать известную, определенную часть; не надо стремиться к девственности, но надо избегать разврата; не надо оставлять жену и детей, но надо не иметь к ним слишком большого пристрастия» и т. д.
Лютеранский катехизис
говорит: «Церковь есть святое христианство, или собрание всех верующих под Христом, главою их, в котором св. дух через
Евангелие и таинства предлагает, сообщает, усваивает божеское спасение», подразумевая то, что католическая церковь заблудшая и отпавшая и что истинное предание хранится в лютеранстве.
Не мигая, он следил за игрою её лица, освещённого добрым сиянием глаз, за живым трепетом губ и ласковым пением голоса, свободно, обильно истекавшего из груди и словах, новых для него, полных стойкой веры. Сначала она
говорила просто и понятно: о Христе, едином боге, о том, что написано в
евангелии и что знакомо Матвею.
— Это я всё с Посуловым спорю: он тут — заговор против жестокости тихонько проповедует и
говорит, что
евангелие — на всю жизнь закон. Конечно-с…
Клещ(пробуя гармонию). Шипит, дьявол!.. А князь верно
говорит… надо жить — по закону… по
Евангелию…
Не лицемерьте же, не показывайте ей кукиша в кармане и не
говорите: «Ах, глупо! ах, устарело! ах, не согласно с Писанием!», а глядите ей прямо в глаза, признавайте ее разумную законность, и когда она, например, хочет уничтожить хилое, золотушное, развращенное племя, то не мешайте ей вашими пилюлями и цитатами из дурно понятого
Евангелия.
Толстовец долго
говорил о вечной непоколебимости великих истин
Евангелия; голос у него был глуховатый, фразы коротки, но слова звучали резко, в них чувствовалась сила искренней веры, он сопровождал их однообразным, как бы подсекающим жестом волосатой левой руки, а правую держал в кармане.
Девятнадцать лет проживши на свете, я только и ходу знал, что в ссыпные амбары или к баркам на набережную, когда идет грузка, а в праздник к ранней обедне, в Покров, и от обедни опять сейчас же домой, и чтобы в доказательство рассказать маменьке, о чем
Евангелие читали или не
говорил ли отец Ефим какую проповедь; а отец Ефим был из духовных магистров, и, бывало, если проповедь постарается, то никак ее не постигнешь.
— Ничего не правда. Пустили к ней скоро — у нее внизу особый зал был. Там люди какие-то, — всё молились. Потом меня спросила: «Читал ли
Евангелие?» Я
говорю: «Нет». — «Прочитайте,
говорит, и придите». Я прочитал.
Марья и Фекла крестились, говели каждый год, но ничего не понимали. Детей не учили молиться, ничего не
говорили им о боге, не внушали никаких правил и только запрещали в пост есть скоромное. В прочих семьях было почти то же: мало кто верил, мало кто понимал. В то же время все любили Священное писание, любили нежно, благоговейно, но не было книг, некому было читать и объяснять, и за то, что Ольга иногда читала
Евангелие, ее уважали и все
говорили ей и Саше «вы».
Отец Серапион стал было отгонять их,
говоря, что отец Сергий устал, но он, вспомнив при том слова
евангелия: «Не мешайте им (детям) приходить ко мне» и умилившись на себя при этом воспоминании, сказал, чтобы их пустили.
Мелания. А ты помолчи, умница… Евангелие-то в одном переплете с Библией. А крест есть — меч! Туда же! Владыко-то лучше тебя знает, когда чему поклонялись. Вы, честолюбцы, радуетесь падению престола. Не обернулась бы радость в горькие вам слезы. Егорушко, мне с тобой надо бы глаз на глаз
поговорить…
— «Какая,
говорит, большая заповедь в
Евангелии?» — «Большая, мол, заповедь — любовь!» — «Ну, верно.
Николай Иванович. Я пришел сказать тебе одно, главное: первое, что в таких делах хуже переделать, чем не доделать; и во-вторых, то, что в этом деле надо поступать, как сказано в
Евангелии, не думать вперед: я так сделаю, я то скажу, «и когда поведут вас к правителям, не думайте, что будете
говорить, дух божий будет
говорить в вас». То есть не тогда делать, когда рассудил, что так надо, а когда всем существом чувствуешь, что не можешь поступить иначе.
Петр Семенович. Да позволь мне сказать. Я
говорю, что все-таки не в этом дело. Если он отвергает церковь, то к чему же тут
Евангелие?
Александра Ивановна. Как не спрашивают? Я спрашиваю. Он вчера мне
говорит, что в
Евангелии сказано: просящему дай. Так ведь это надо понимать в каком смысле?
Генерал. Вы вот пишете, что в
Евангелии там такой и такой стих. Ведь это попы знают. Вы
поговорите с батюшкой, а потом подумайте. Так-то лучше будет. Прощайте, надеюсь до свиданья, когда поздравлю с царской службой. Пошлите батюшку. (Уходит, за ним полковник и адъютант.)
Всем
говорило евангелие; исчезли племена и состояния, фарисей и саддукей отвергнуты, эллин и иудей приняты; всех манило оно в лоно божье, всех в объятия братства — первый Адам стал душою живущей, последний Адам есть дух животворящий.
В часовне за часами Манефа Галактиону предложила «за молитвы» возглашать, дневное
Евангелие читать и отпусты
говорить, а в келарне барину того игумна, отцу Иосифу, предоставила про́щу творить…
«Церковь есть святое христианство, или собрание всех верующих под Христом, главою их, в котором св. дух через
евангелие и таинства предлагает, сообщает, усваивает божеское спасение». Лютеранский катехизис
говорит так, подразумевая то, что католическая церковь заблудшая и отпавшая и что истинное предание хранится в лютеранстве.
О том же
говорит нам повествование
Евангелия о теле Воскресшего Господа, свободно проходившего через непроницаемые для физического тела «заключенные двери» [См.: Ин. 20:19–29.], внезапно появлявшегося перед апостолами и столь же внезапно скрывавшегося, но при этом делавшего Свое тело ощутимым для осязания Фомы и даже способным к принятию физической пищи (меда и рыбы).
Поставив Дуню перед крестом и
Евангелием, Николай Александрыч велел ей
говорить за собою...
— Оно,
говорят, ведь по
Евангелию писано.
Поэтому нельзя сказать, как часто
говорят, что в Священном писании, в
Евангелии ничего не говорится о творчестве.
Это одно из самых замечательных толкований
Евангелия.] «А я
говорю вам: не противься злому».