Неточные совпадения
Здесь в деревне, с
детьми и с симпатичною ему Дарьей Александровной, Левин пришел в то, часто находившее на него, детски веселое расположение духа, которое Дарья Александровна особенно любила в нем. Бегая с
детьми, он учил их гимнастике, смешил мисс Гуль своим
дурным английским языком и рассказывал Дарье Александровне свои занятия в деревне.
Если я не понимаю, я виноват, или я глупый или
дурной мальчик», думал
ребенок; и от этого происходило его испытующее, вопросительное, отчасти неприязненное выражение, и робость, и неровность, которые так стесняли Вронского.
― Вот он меня портит, ― сказал Львов жене, ― уверяет меня, что наши
дети прекрасные, когда я знаю, что в них столько
дурного.
Поживя долго безвыездно в Москве, он доходил до того, что начинал беспокоиться
дурным расположением и упреками жены, здоровьем, воспитанием
детей, мелкими интересами своей службы; даже то, что у него были долги, беспокоило его.
Но кроме того, как ни тяжелы были для матери страх болезней, самые болезни и горе в виду признаков
дурных наклонностей в
детях, — сами
дети выплачивали ей уже теперь мелкими радостями за ее горести.
Левин видел, что она несчастлива, и постарался утешить ее, говоря, что это ничего
дурного не доказывает, что все
дети дерутся; но, говоря это, в душе своей Левин думал: «нет, я не буду ломаться и говорить по-французски со своими
детьми, но у меня будут не такие
дети; надо только не портить, не уродовать
детей, и они будут прелестны. Да, у меня будут не такие
дети».
— В сущности, вы, марксята, духовные
дети нигилистов, но вам уже хочется верить, а
дурная наследственность мешает этому. Вот вы, по немощи вашей, и выбрали из всех верований самое простенькое.
Потом мать, приласкав его еще, отпускала гулять в сад, по двору, на луг, с строгим подтверждением няньке не оставлять
ребенка одного, не допускать к лошадям, к собакам, к козлу, не уходить далеко от дома, а главное, не пускать его в овраг, как самое страшное место в околотке, пользовавшееся
дурною репутацией.
— Сделайте одолжение, — прибавила тотчас же довольно миловидная молоденькая женщина, очень скромно одетая, и, слегка поклонившись мне, тотчас же вышла. Это была жена его, и, кажется, по виду она тоже спорила, а ушла теперь кормить
ребенка. Но в комнате оставались еще две дамы — одна очень небольшого роста, лет двадцати, в черном платьице и тоже не из
дурных, а другая лет тридцати, сухая и востроглазая. Они сидели, очень слушали, но в разговор не вступали.
Извозчики, лавочники, кухарки, рабочие, чиновники останавливались и с любопытством оглядывали арестантку; иные покачивали головами и думали: «вот до чего доводит
дурное, не такое, как наше, поведение».
Дети с ужасом смотрели на разбойницу, успокаиваясь только тем, что за ней идут солдаты, и она теперь ничего уже не сделает. Один деревенский мужик, продавший уголь и напившийся чаю в трактире, подошел к ней, перекрестился и подал ей копейку. Арестантка покраснела, наклонила голову и что-то проговорила.
— Если человек, которому я отдала все, хороший человек, то он и так будет любить меня всегда… Если он
дурной человек, — мне же лучше: я всегда могу уйти от него, и моих
детей никто не смеет отнять от меня!.. Я не хочу лжи, папа… Мне будет тяжело первое время, но потом все это пройдет. Мы будем жить хорошо, папа… честно жить. Ты увидишь все и простишь меня.
— Если вы желаете знать, то по разврату и тамошние, и наши все похожи. Все шельмы-с, но с тем, что тамошний в лакированных сапогах ходит, а наш подлец в своей нищете смердит и ничего в этом
дурного не находит. Русский народ надо пороть-с, как правильно говорил вчера Федор Павлович, хотя и сумасшедший он человек со всеми своими детьми-с.
Ты и не знал сего, а может быть, ты уже тем в него семя бросил
дурное, и возрастет оно, пожалуй, а все потому, что ты не уберегся пред
дитятей, потому что любви осмотрительной, деятельной не воспитал в себе.
— Милое
дитя мое, — сказала Жюли, вошедши в комнату Верочки: — ваша мать очень
дурная женщина. Но чтобы мне знать, как говорить с вами, прошу вас, расскажите, как и зачем вы были вчера в театре? Я уже знаю все это от мужа, но из вашего рассказа я узнаю ваш характер. Не опасайтесь меня. — Выслушавши Верочку, она сказала: — Да, с вами можно говорить, вы имеете характер, — и в самых осторожных, деликатных выражениях рассказала ей о вчерашнем пари; на это Верочка отвечала рассказом о предложении кататься.
потому что ведь мы с вами,
дети, mesdames и messieurs, очень
дурные люди, —
«…Представь себе
дурную погоду, страшную стужу, ветер, дождь, пасмурное, какое-то без выражения небо, прегадкую маленькую комнату, из которой, кажется, сейчас вынесли покойника, а тут эти
дети без цели, даже без удовольствия, шумят, кричат, ломают и марают все близкое; да хорошо бы еще, если б только можно было глядеть на этих
детей, а когда заставляют быть в их среде», — пишет она в одном письме из деревни, куда княгиня уезжала летом, и продолжает: «У нас сидят три старухи, и все три рассказывают, как их покойники были в параличе, как они за ними ходили — а и без того холодно».
Дети вообще любят слуг; родители запрещают им сближаться с ними, особенно в России;
дети не слушают их, потому что в гостиной скучно, а в девичьей весело. В этом случае, как в тысяче других, родители не знают, что делают. Я никак не могу себе представить, чтоб наша передняя была вреднее для
детей, чем наша «чайная» или «диванная». В передней
дети перенимают грубые выражения и
дурные манеры, это правда; но в гостиной они принимают грубые мысли и
дурные чувства.
Рихтер говорит с чрезвычайной верностью: если
дитя солжет, испугайте его
дурным действием, скажите, что он солгал, но не говорите, что он лгун.
— Что за
дурни, прости господи, эти немцы! — сказал голова. — Я бы батогом их, собачьих
детей! Слыханное ли дело, чтобы паром можно было кипятить что! Поэтому ложку борщу нельзя поднести ко рту, не изжаривши губ, вместо молодого поросенка…
[Только одного я встретил, который выразил желание остаться на Сахалине навсегда: это несчастный человек, черниговский хуторянин, пришедший за изнасилование родной дочери; он не любит родины, потому что оставил там
дурную память о себе, и не пишет писем своим, теперь уже взрослым,
детям, чтобы не напоминать им о себе; не едет же на материк потому, что лета не позволяют.]
Но про ваше лицо, Лизавета Прокофьевна, — обратился он вдруг к генеральше, — про ваше лицо уж мне не только кажется, а я просто уверен, что вы совершенный
ребенок, во всем, во всем, во всем хорошем и во всем
дурном, несмотря на то что вы в таких летах.
— Простите глупую,
дурную, избалованную девушку (она взяла его за руку) и будьте уверены, что все мы безмерно вас уважаем. А если я осмелилась обратить в насмешку ваше прекрасное… доброе простодушие, то простите меня как
ребенка за шалость; простите, что я настаивала на нелепости, которая, конечно, не может иметь ни малейших последствий…
Ольга Александровна несколько раз пробовала заводить его, заговаривая с
ребенком, какие бывают хорошие мужья и отцы и какие
дурные, причем обыкновенно все
дурные были похожи капля в каплю на Розанова; но Розанов точно не понимал этого и оставался невозмутимо спокойным.
— Позвольте. Оставьте ей
ребенка: девочка еще мала; ей ничего очень
дурного не могут сделать. Это вы уж так увлекаетесь. Подождите полгода, год, и вам отдадут
дитя с руками и с ногами. А так что же будет: дойдет ведь до того, что очень может быть худо.
— Это не резон; он всегда должен быть здесь.
Дети не мои, а ваши, и я не имею права советовать вам, потому что вы умнее меня, — продолжала бабушка, — но, кажется, пора бы для них нанять гувернера, а не дядьку, немецкого мужика. Да, глупого мужика, который их ничему научить не может, кроме
дурным манерам и тирольским песням. Очень нужно, я вас спрашиваю,
детям уметь петь тирольские песни. Впрочем, теперь некому об этом подумать, и вы можете делать, как хотите.
— Я прожил
ребенком без всякого надзора, — начал он неторопливо, — и то, кажется, не сделал ничего
дурного, за что бы вы меня могли укорить.
Мне кажется, этот
ребенок никогда, даже и в шутку, не мог бы солгать, а если б и солгал, то, право, не подозревая в этом
дурного.
Народ —
дитя, повторяю я,
дитя, имеющее множество предрассудков, обычаев, привычек…
дурных привычек.
— Пан судья! — заговорил он мягко. — Вы человек справедливый… отпустите
ребенка. Малый был в «
дурном обществе», но, видит бог, он не сделал
дурного дела, и если его сердце лежит к моим оборванным беднягам, то, клянусь богородицей, лучше велите меня повесить, но я не допущу, чтобы мальчик пострадал из-за этого. Вот твоя кукла, малый!..
— Перестаньте, как вам не совестно смеяться над такими вещами. Но вы понимаете, в чем наше несчастие? Мы хотим приютить этих несчастных
детей, с душами, полными наследственных пороков и
дурных примеров, хотим обогреть их, обласкать…
Боярин призадумался.
Дурной гражданин едва ли может быть хорошим отцом; но и дикие звери любят
детей своих, а сверх того, честолюбивый боярин видел в ней будущую супругу любимца короля польского; она была для него вернейшим средством к достижению почестей и могущества, составлявших единственный предмет всех тайных дум и нетерпеливых его желаний. Помолчав несколько времени, он спросил: употребляла ли больная снадобья, которые оставил ей польский врач перед отъездом своим в Москву?
— Вот я и боюсь. Говорю им: ведь вы все одинаково мои
дети! а они как сойдутся, так сейчас друг друга проверять начнут! Поручики-то у меня — консерваторы, а прапорщик — революционер… Ах, хоть бы его поскорее поймали, этого
дурного сына!
Так называемый семейный очаг с его обыкновенными радостями и дрязгами оскорблял его вкусы, как пошлость; быть беременной или иметь
детей и говорить о них — это
дурной тон, мещанство.
Из
детей, однако, не выходило ничего
дурного: они росли
детьми нежными, дружными и ласковыми.
Сорю деньгами, делаю много глупостей и каждую минуту благодарю бога, что у такой
дурной женщины, как я, нет
детей.
Василиса Перегриновна. Да что ж, благодетельница, разве я что
дурное говорю! Смею ли я подумать-то про него, про ангельчика? Конечно, еще
ребенок, поиграть ему хочется, а здесь товарищей ему нет: он с девушками и играет.
Отец его — помещик, сосед моего отца. Он — отец — разорился, и
дети — три было мальчика — все устроились; один только, меньшой этот, отдан был к своей крестной матери в Париж. Там его отдали в консерваторию, потому что был талант к музыке, и он вышел оттуда скрипачом и играл в концертах. Человек он был… — Очевидно, желая сказать что-то
дурное про него, он воздержался и быстро сказал: — Ну, уж там я не знаю, как он жил, знаю только, что в этот год он явился в Россию и явился ко мне.
Я тоже себя считаю не чужою ему, — а
дурное то
дитя, которое марает свое гнездо!
Мать отвечала мне решительно и строго: «что там бывает много глупого, гадкого и неприличного, чего мне ни слышать, ни видеть не должно, потому что я еще
дитя, не умеющее различать хорошего от
дурного».
Но что касается до чести,
Поспорить я могу с великим Сидом[14],
Дурному я
детей не научу!
— Что же касается до поцелуев, — прибавил мой друг, — то я ничему другому не могу приписать это, как
дурной привычке, приобретенной им, вероятно, еще в училище для
детей канцелярских служителей.
А мне уже давно и тонко были известны сложные фокусы химии и экономии кухни, я хорошо видел изворотливость женщины, принужденной ежедневно обманывать желудки своих
детей и кормить приблудного парня неприятной наружности,
дурных манер.
Маменька так и помертвели!.. Через превеликую силу могли вступить в речь и принялись было доказывать, что учение вздор, гибель-де нашим деньгам и здоровью. Можно быть умным, ничего не зная и, всему научась, быть глупу."Многому ли научились наши
дети? — продолжали они. — Несмотря что сколько мы на них положили кошту пану Тимофтею и вот этому
дурню, что по-дурацки научил говорить наших
детей и невинные их уста заставил произносить непонятные слова…"
Приказчик хотел отстоять тройника Дутлова и поставить семейного дворового Поликушку, имевшего весьма
дурную репутацию, неоднократно попадавшегося в краже мешков, вожжей и сена; барыня же, часто ласкавшая оборванных
детей Поликушки и посредством евангельских внушений исправлявшая его нравственность, не хотела отдавать его.
Причина такого безразличия заключается в том, что
дитя еще и не понимает хорошенько разницы между
дурным и хорошим, потому что мало имеет или не имеет вовсе предметов для сравнения.
Даже мать, желающая превознести и возвеличить
детей своих, — может быть приведена к убеждению в их негодности, если ей беспрестанно будут представляться факты, свидетельствующие об их
дурном поведении.
Когда муж скотницы, проживавший по оброку в соседней деревне на миткалевой фабрике, возвращался домой в нетрезвом виде (что приключалось нередко), всегда почти старалась Домна натолкнуть на него сиротку, чтоб отклонить от себя и
детей своих первые порывы его
дурного расположения, — словом, все, что только могло случиться неприятного в домашнем быту скотного двора, — все вызывало побои на безответную Акульку.
Соколова. Супруг ваш ошибся, указав на него. Ошибка понятна, если хотите, но её необходимо исправить. Сын мой сидит в тюрьме пятый месяц, теперь он заболел — вот почему я пришла к вам. У него
дурная наследственность от отца, очень нервного человека, и я, — я боюсь, вы понимаете меня? Понятна вам боязнь за жизнь
детей? Скажите, вам знаком этот страх? (Она берёт Софью за руку и смотрит ей в глаза. Софья растерянно наклоняет голову, несколько секунд обе молчат.)
Моряк выслал шесть, и мера эта оказалась вовсе не излишней; от сильного мороза и слабых тулупов две лучшие кормилицы, отправленные на пятый день после родов, простудились, и так основательно, что потом, сколько их старуха птичница не окуривала калганом и сабуром, все-таки водяная сделалась; у третьей на дороге с
ребенком родимчик приключился, вероятно от
дурного глаза, и, несмотря на чистый воздух и прочие удобства зимнего пути, в пошевнях он умер, не доезжая Реполовки, где обыкновенно липовские останавливались; так как у матери от этого молоко поднялось в голову, то она и оказалась не способною кормить грудью.
В последние годы Анна Алексеевна стала чаще уезжать то к матери, то к сестре; у нее уже бывало
дурное настроение, являлось сознание неудовлетворенной, испорченной жизни, когда не хотелось видеть ни мужа, ни
детей. Она уже лечилась от расстройства нервов.