Неточные совпадения
Как полусонный, бродил он без цели по городу, не будучи в состоянии решить, он ли сошел с ума, чиновники ли потеряли
голову, во сне ли все это делается или наяву заварилась
дурь почище сна.
— Разумеется, я это очень понимаю. Экой дурак старик! Ведь придет же в восемьдесят лет этакая
дурь в
голову! Да что, он с виду как? бодр? держится еще на ногах?
Вон какой был умный мужик: из ничего нажил сто тысяч, а как нажил сто тысяч, пришла в
голову дурь сделать ванну из шампанского, и выкупался в шампанском.
— Да будто один Михеев! А Пробка Степан, плотник, Милушкин, кирпичник, Телятников Максим, сапожник, — ведь все пошли, всех продал! — А когда председатель спросил, зачем же они пошли, будучи людьми необходимыми для дому и мастеровыми, Собакевич отвечал, махнувши рукой: — А! так просто, нашла
дурь: дай, говорю, продам, да и продал сдуру! — Засим он повесил
голову так, как будто сам раскаивался в этом деле, и прибавил: — Вот и седой человек, а до сих пор не набрался ума.
Уж ведь совсем убитый хожу, а тут еще
дурь в
голову лезет!
— Все, вечная беготня взапуски, вечная игра дрянных страстишек, особенно жадности, перебиванья друг у друга дороги, сплетни, пересуды, щелчки друг другу, это оглядыванье с ног до
головы; послушаешь, о чем говорят, так
голова закружится,
одуреешь.
— Экая здоровая старуха, эта ваша бабушка! — заметил Марк, — я когда-нибудь к ней на пирог приду! Жаль, что старой
дури набито в ней много!.. Ну я пойду, а вы присматривайте за Козловым, — если не сами, так посадите кого-нибудь. Вон третьего дня ему мочили
голову и велели на ночь сырой капустой обложить. Я заснул нечаянно, а он, в забытьи, всю капусту с
головы потаскал да съел… Прощайте! я не спал и не ел сам. Авдотья меня тут какой-то бурдой из кофе потчевала…
«
Дурит девка, — несколько раз ворчал мученик науки, ломая
голову над Шопенгауэром. — И нашла чем заниматься… Тьфу!.. Просто замуж ей пора, вот и бесится с жиру…»
Всего мне было лет одиннадцать; так нет же, не одиннадцать: я помню как теперь, когда раз побежал было на четвереньках и стал лаять по-собачьи, батько закричал на меня, покачав
головою: «Эй, Фома, Фома! тебя женить пора, а ты
дуреешь, как молодой лошак!» Дед был еще тогда жив и на ноги — пусть ему легко икнется на том свете — довольно крепок.
— «Приказ
голове, Евтуху Макогоненку. Дошло до нас, что ты, старый дурак, вместо того чтобы собрать прежние недоимки и вести на селе порядок,
одурел и строишь пакости…»
— А вот и мешает! За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь… Надо выкинуть дурь-то из
головы. Я вот покажу тебе такой пароход…
Ко всему этому надо себя приготовить, воспитать себя для этого, а именно: переломить свой характер, выбить из
головы дурь, т. е. собственные убеждения, смирить себя, т. е. отложить всякую мысль о своих правах и о человеческом достоинстве.
— Ну, ты у меня смотри: знаем мы, как у девок поясницы болят…
Дурите больше с парнями-то!.. Вон я как-то Анисью приказчицу видела: сарафан кумачный, станушка с кумачным подзором, платок на
голове кумачный, ботинки козловые… Поумнее, видно, вас, дур…
— Ты чего это ревешь? — огрызнулся старец Кирилл, когда послышались сдержанные рыдания. — Выкинь
дурь из
головы… И в скитах люди живут не хуже тебя.
— Молчать! — завизжал неистовый старик и даже привскочил на месте. — Я все знаю!.. Родной брат на Самосадке смутьянит, а ты ему помогаешь… Может, и мочеган ты не подучал переселяться?.. Знаю, все знаю… в порошок изотру… всех законопачу в гору, а тебя первым… вышибу
дурь из
головы… Ежели мочегане уйдут, кто у тебя на фабрике будет работать? Ты подумал об этом… ты… ты…
Грузинский воздух прогнал
дурь из
головы: он там наблюдал, думал и учился.
— Перед вами суд, а не защита! — сердито и громко заметил ему судья с больным лицом. По выражению лица Андрея мать видела, что он хочет
дурить, усы у него дрожали, в глазах светилась хитрая кошачья ласка, знакомая ей. Он крепко потер
голову длинной рукой и вздохнул. — Разве ж? — сказал он, покачивая
головой. — Я думаю — вы не судьи, а только защитники…
— Постой-ка, поди сюда, чертова перечница… Небось побежишь к жидишкам? А? Векселя писать? Эх ты, дура, дура,
дурья ты
голова… Ну, уж нб тебе, дьявол тебе в печень. Одна, две… раз, две, три, четыре… Триста. Больше не могу. Отдашь, когда сможешь. Фу, черт, что за гадость вы делаете, капитан! — заорал полковник, возвышая голос по восходящей гамме. — Не смейте никогда этого делать! Это низость!.. Однако марш, марш, марш! К черту-с, к черту-с. Мое почтение-с!..
Калинович позвал его в смотрительскую и целый час пудрил ему
голову, очень основательно доказывая, что, если ученики общей массой
дурят, стало быть, учитель и глуп и бесхарактерен.
Он или бросает на нее взоры оскорбительных желаний, или холодно осматривает ее с
головы до ног, а сам думает, кажется: «Хороша ты, да, чай, с блажью в
голове: любовь да розы, — я уйму эту
дурь, это — глупости! у меня полно вздыхать да мечтать, а веди себя пристойно», или еще хуже — мечтает об ее имении.
Заволоки окно да ступай спать, авось к утру выкинешь
дурь из
головы.
Поневоле
дурь пойдет в
голову.
Локтев, лавочник,
голову жене проломил,
одурела она, речи и памяти лишившись, и всё в эдаком роде.
Я знаю, что лежит у тебя на сердце, и вижу, что
дурь крепко забралась к тебе в
голову.
Бубнов.
Дуришь ты, Василий. Чего-то храбрости у тебя много завелось… гляди, храбрость у места, когда в лес по грибы идешь… а здесь она — ни к чему… Они тебе живо
голову свернут…
«Что ж бы такое значило? Уж не засорил ли парень
дурью свою
голову?.. Погоди ж, я вот из тебя дурь-то вышибу!»
А ты, Гришка, в последний раз говорю: выкинь
дурь из
головы; увижу что, оборони тебя бог, тогда на себя одного пеняй: сам, значит, захотел — говорено было!..
Опомнись, говорю: выкинь дурь-то из
головы…
— Если ты серьезно
дуришь — я тоже должен серьезно поступать с тобой… Я отцу твоему дал слово — поставить тебя на ноги… И я тебя поставлю! Не будешь стоять — в железо закую… Тогда устоишь… Я знаю — все это у тебя с перепою… Но ежели ты отцом нажитое озорства ради губить будешь — я тебя с
головой накрою… Колокол солью над тобой… Шутить со мной очень неудобно!
— И, батюшка! Да что мне за радость сгореть вместе с вами? — отвечал хладнокровно купец. — А если б мне и пришла такая
дурь в
голову, так неужели вы меня смертью запугаете? Ведь умирать-то все равно.
А как в мошне пусто, да и дома-то не густо, так поневоле
дурь полезет в
голову: теперь ты слушаешь россказни иноземцев, а там, пожалуй, и на большую дорогу выдешь.
— Не
дури! — тихо крикнул Вялов; он, вытирая лошадь клочками сена, мотал
головою, не давая коню схватить губами его ухо; Артамонов старший тоже взглянул в окно, проворчал...
Дьякон сперва было не соглашался, а потом точно
одурел — как тяпнет
головой в ящик, только доски затрещали…
В конце июня мальчик у нас родился, и снова
одурел я на время. Роды были трудные, Ольга кричит, а у меня со страху сердце рвётся. Титов потемнел весь, дрожит, прислонился на дворе у крыльца, руки спрятал,
голову опустил и бормочет...
Тогда **, растопыря ноги на подобие буквы хера и подбочась на подобие ферта, произнес следующую краткую и выразительную речь: «Смотрите ж вы у меня, не очень умничайте — вы, я знаю, народ избалованный, да я выбью
дурь из ваших
голов, небось, скорее вчерашнего хмеля». Хмеля ни в одной
голове уже не было, Горюхинцы, как громом пораженные, повесили носы — и с ужасом разошлись по домам.
Плоха что-то моя
голова сделалась в Воронеже,
одурела вовсе, и сам не знаю отчего, не то от этих дел торговых, не то от перемены жизни.
Раз, лет за двадцать до нашего рассказа, ему взошла в
голову дурь — жениться на кучеровой дочери; она была и не прочь, но барин сказал, что это вздор, что он с ума сошел, с какой стати ему жениться — тем дело и кончилось.
Русаков. Ты, сестра, молчи — это не твое дело. Дуня, не
дури! Не печаль отца на старости лет. Выкинь блажь-то из
головы. Отец лучше тебя знает, что делает. Ты думаешь, ему ты нужна? Ему деньги нужны, дура! Он тебя только обманывает, он выманит деньги-то, а тебя прогонит через неделю. У меня есть для тебя жених: Иван Петрович; уж я ему обещал.
Будь бы девочка у строгого отца с матерью, у нее эту
дурь, разумеется, мигом бы выбили из
головы, как обыкновенно и делается у нас с сотнями и тысячами девочек и мальчиков, обнаруживающих в детстве излишнюю пытливость и неуместную претензию на преждевременную деятельность рассудка.
Пришла было
дурь в
голову и прошла.
— Вы уж много видите, чего бы и не надобно, — только нет, сударь, напраслину взводите; будет, что и на словах пошучу. Прежняя
дурь из
головы выскочила: сердце болит каждую минуту, видючи себя в таком положении, после того, чем был я прежде.
И не думай, Аксинья, унимать ту егозу, не упрашивай Манефу здесь ее оставлять, авось без нее девка-то выкинет
дурь из
головы».
— Фленушка, — сказала она, — отомкнется Настя, перейди ты к ней в светелку, родная. У ней светелка большая, двоим вам не будет тесно. И пяльцы перенеси, и ночуй с ней. Одну ее теперь нельзя оставлять, мало ли что может приключиться… Так ты уж, пожалуйста, пригляди за ней… А к тебе, Прасковья, я Анафролью пришлю, чтоб и ты не одна была… Да у меня дурь-то из
головы выкинь, не то смотри!.. Перейди же туда, Фленушка.
Сказав жене, какое слово молвила ему Настя, Патап Максимыч строго-настрого наказал ей глядеть за дочерью в оба, чтоб девка в самом деле, забрав
дурь в
голову, бед не натворила.
Воли-то нет над ней, поучить-то некому, дурь-то выбить из пустой
головы.
Думал, не она ли
дурь в
голову девке набила.
Так я и рассудил: до поры до времени пусть ее погостит у тебя, дурь-то пока из
головы у ней выйдет…
— Так помни же мое слово и всем игуменьям повести, — кипя гневом, сказал Патап Максимыч, — если Настасья уходом уйдет в какой-нибудь скит, — и твоей обители и всем вашим скитам конец… Слово мое крепко… А ты, Настасья, — прибавил он, понизив голос, —
дурь из
головы выкинь… Слышишь?.. Ишь какая невеста Христова проявилась!.. Чтоб я не слыхал таких речей…
Помещичьи хлеба в то время были еще хорошие, жирные, деревенское житье привольное, спанье на пуховиках сладкое, деревенская скука великая, и барское, а особенно женское безделье неисчерпаемое, — и вот, в силу всех этих совокупных причин, а более всего от скуки и безделья, полезла
дурь в
голову Сусанны Ивановны.
— А я так полагаю, что глупая она бабенка, и больше ничего, — вставил слово свое удельный
голова. — Подвернулся вдове казистый молодец, крепкий, здоровенный, а она сдуру-то и растаяла и капитал и все, что было у нее, отдала ему… Сечь бы ее за это — не
дури… Вот теперь и казнись — поделом вору и мука, сама себя раба бьет, коль нечисто жнет.