Неточные совпадения
Остатком — медью — шевеля,
Подумал миг,
зашел в кабак
И молча кинул на верстак
Трудом добытые гроши
И, выпив, крякнул от души,
Перекрестил на церковь грудь.
Пройдя еще один ряд, он хотел опять
заходить, но Тит остановился и, подойдя к старику, что-то тихо сказал ему. Они оба поглядели на солнце. «О чем это они говорят и отчего он не
заходит ряд?»
подумал Левин, не догадываясь, что мужики не переставая косили уже не менее четырех часов, и им пора завтракать.
«Верно, разговорились без меня, —
думала Кити, — а всё-таки досадно, что Кости нет. Верно, опять
зашел на пчельник. Хоть и грустно, что он часто бывает там, я всё-таки рада. Это развлекает его. Теперь он стал всё веселее и лучше, чем весною».
— Вот говорит пословица: «Для друга семь верст не околица!» — говорил он, снимая картуз. — Прохожу мимо, вижу свет в окне, дай,
думаю себе,
зайду, верно, не спит. А! вот хорошо, что у тебя на столе чай, выпью с удовольствием чашечку: сегодня за обедом объелся всякой дряни, чувствую, что уж начинается в желудке возня. Прикажи-ка мне набить трубку! Где твоя трубка?
«Не
зайти ли? —
подумал он. — Хохочут! Спьяну. А что ж, не напиться ли пьяным?»
— Ах, не знаете? А я
думала, вам все уже известно. Вы мне простите, Дмитрий Прокофьич, у меня в эти дни просто ум за разум
заходит. Право, я вас считаю как бы за провидение наше, а потому так и убеждена была, что вам уже все известно. Я вас как за родного считаю… Не осердитесь, что так говорю. Ах, боже мой, что это у вас правая рука! Ушибли?
«Если бы кто
зашел, что бы он
подумал?
— Ну, коль штуку, так и хорошо! А то и я сам было
подумал… — пробормотал Зосимов, подымаясь с дивана. — Мне, однако ж, пора; я еще
зайду, может быть… если застану…
— А ведь я к вам уже
заходил третьего дня вечером; вы и не знаете? — продолжал Порфирий Петрович, осматривая комнату, — в комнату, в эту самую, входил. Тоже, как и сегодня, прохожу мимо — дай,
думаю, визитик-то ему отдам.
Зашел, а комната настежь; осмотрелся, подождал, да и служанке вашей не доложился — вышел. Не запираете?
— Сам, сам; прощай! Потом еще кой-что расскажу, a теперь дело есть. Там… было одно время, что я
подумал… Ну да что; потом!.. Зачем мне теперь напиваться. Ты меня и без вина напоил. Пьян ведь я, Родька! Без вина пьян теперь, ну да прощай;
зайду, очень скоро.
— Не ждали гостя, Родион Романыч, — вскричал, смеясь, Порфирий Петрович. — Давно завернуть собирался, прохожу,
думаю — почему не
зайти минут на пять проведать. Куда-то собрались? Не задержу. Только вот одну папиросочку, если позволите.
— Н-нет, я только так… Я
зашел спросить… я
думал, что найду здесь Заметова.
— Я сглупа-то оттудова ушла. Что там теперь? Сейчас было хотела идти, да все
думала, что вот… вы
зайдете.
Он остановился вдруг, когда вышел на набережную Малой Невы, на Васильевском острове, подле моста. «Вот тут он живет, в этом доме, —
подумал он. — Что это, да никак я к Разумихину сам пришел! Опять та же история, как тогда… А очень, однако же, любопытно: сам я пришел или просто шел, да сюда
зашел? Все равно; сказал я… третьего дня… что к нему после того на другой день пойду, ну что ж, и пойду! Будто уж я и не могу теперь
зайти…»
— Я целый день сидела у Софьи Семеновны; мы ждали тебя обе. Мы
думали, что ты непременно туда
зайдешь.
Кабанов. Ну, да. Она-то всему и причина. А я за что погибаю, скажи ты мне на милость? Я вот
зашел к Дикуму, ну, выпили;
думал — легче будет; нет, хуже, Кулигин! Уж что жена против меня сделала! Уж хуже нельзя…
— Дальше я не пойду, — шепнул Самгин, дойдя до угла, за которым его побили. Варвара пошла дальше, а он остановился, послушал, как скрипят полозья саней по обнаженным камням,
подумал, что надо бы
зайти в зеленый домик, справиться о Любаше, но пошел домой.
Мужики повернулись к Самгину затылками, — он
зашел за угол конторы, сел там на скамью и
подумал, что мужики тоже нереальны, неуловимы: вчера показались актерами, а сегодня — совершенно не похожи на людей, которые способны жечь усадьбы, портить скот. Только солдат, видимо, очень озлоблен. Вообще это — чужие люди, и с ними очень неловко, тяжело. За углом раздался сиплый голос Безбедова...
— Из Брянска попал в Тулу. Там есть серьезные ребята. А ну-ко,
думаю,
зайду к Толстому?
Зашел. Поспорили о евангельских мечах. Толстой сражался тем тупым мечом, который Христос приказал сунуть в ножны. А я — тем, о котором было сказано: «не мир, но меч», но против этого меча Толстой оказался неуязвим, как воздух. По отношению к логике он весьма своенравен. Ну, не понравились мы друг другу.
Но ехать домой он не
думал и не поехал, а всю весну, до экзаменов, прожил, аккуратно посещая университет, усердно занимаясь дома. Изредка, по субботам,
заходил к Прейсу, но там было скучно, хотя явились новые люди: какой-то студент института гражданских инженеров, длинный, с деревянным лицом, драгун, офицер Сумского полка, очень франтоватый, но все-таки похожий на молодого купчика, который оделся военным скуки ради. Там все считали; Тагильский лениво подавал цифры...
— Ссылка? Это установлено для того, чтоб
подумать, поучиться. Да, скучновато. Четыре тысячи семьсот обывателей, никому — и самим себе — не нужных, беспомощных людей; они отстали от больших городов лет на тридцать, на пятьдесят, и все, сплошь, заражены скептицизмом невежд. Со скуки — чудят. Пьют. Зимними ночами в город
заходят волки…
Самгин взглянул в неряшливую серую бороду на бледном, отечном лице и сказал, что не имеет времени, просит
зайти в приемные часы. Человек ткнул пальцем в свою шапку и пошел к дверям больницы, а Самгин — домой, определив, что у этого человека, вероятно, мелкое уголовное дело. Человек явился к нему ровно в четыре часа, заставив Самгина
подумать...
Красавина. Ну его! И без него жарко. Что такое чай? Вода! А вода, ведь она вред делает, мельницы ломает. Уж ты меня лучше ужо как следует попотчуй, я к тебе вечерком
зайду. А теперь вот что я тебе скажу. Такая у меня на примете есть краля, что, признаться сказать, согрешила —
подумала про твоего сына, что, мол, не жирно ли ему это будет?
Бальзаминова. Что мудреного, что не помещается! Этакая пропасть! Иной раз и о пустяках
думаешь, да ум за разум
заходит; а тут, с такими деньгами — просто беда!
— Да
думает, что ты пренебрегаешь ею. Я говорю ей, вздор, он не горд совсем, — ведь ты не горд? да? Но он, говорю, поэт, у него свои идеалы — до тебя ли, рыжей, ему? Ты бы ее побаловал, Борис Павлович,
зашел бы к ней когда-нибудь без меня, когда я в гимназии.
— Нет, как на насущную потребность, следовательно, тоже не шучу… Какие шутки! Я не сплю по ночам, как Райский. Это пытка! Я никогда не
думал, чтоб раздражение могло
зайти так далеко!
Проходила сейчас мимо вас,
подумала: «Дай
зайду к нему; он всех добрее и тогда был при том».
Возвратясь в деревню Бо-Тсунг, мы втроем, Посьет, Аввакум и я,
зашли в ворота одного дома,
думая, что сейчас за воротами увидим и крыльцо; но забор шел лабиринтом и был не один, а два, образуя вместе коридор.
Если б не эти черные, лоснящиеся лица, не курчавые, точно напудренные березовым углем волосы, я бы
подумал, что я вдруг
зашел в какую-нибудь провинциальную лакейскую.
— Я-то
думаю: кто пришел? А это сам барин, золотой ты мой, красавчик ненаглядный! — говорила старуха. — Куда
зашел, не побрезговал. Ах ты, брильянтовый! Сюда садись, ваше сиятельство, вот сюда на коник, — говорила она, вытирая коник занавеской. — А я
думаю, какой чорт лезет, ан это сам ваше сиятельство, барин хороший, благодетель, кормилец наш. Прости ты меня, старую дуру, — слепа стала.
«Занятно», —
подумал Старцев, выходя на улицу. Он
зашел еще в ресторан и выпил пива, потом отправился пешком к себе в Дялиж. Шел он и всю дорогу напевал...
Если та,
думал он, ответит на вопрос: она ли дала три тысячи давеча, в таком-то часу, Дмитрию Федоровичу, то в случае отрицательного ответа он тут же и пойдет к исправнику, не
заходя к Федору Павловичу; в противном же случае отложит все до завтра и воротится к себе домой.
Тотчас призываю Lise, а она смеется: он, дескать,
думал, что вы спите, и
зашел ко мне спросить о вашем здоровье.
Вот, через месяц, случилось мне быть в тех местах: дай,
думаю,
зайду к этому деревянному, потешусь над ним.
— Прекрасно. Приходит ко мне знакомый и говорит, что в два часа будет у меня другой знакомый; а я в час ухожу по делам; я могу попросить тебя передать этому знакомому, который
зайдет в два часа, ответ, какой ему нужен, — могу я просить тебя об этом, если ты
думаешь оставаться дома?
— Хотите вы
зайти к нам? — сказал мне Гагин, — кажется, довольно мы насмотрелись на немцев. Наши бы, правда, стекла разбили и поломали стулья, но эти уж больно скромны. Как ты
думаешь, Ася, пойти нам домой?
«Куда это
зашел дед?» —
думали мы, дожидаясь часа три. Уже с хутора давно пришла мать и принесла горшок горячих галушек. Нет да и нет деда! Стали опять вечерять сами. После вечера вымыла мать горшок и искала глазами, куда бы вылить помои, потому что вокруг все были гряды, как видит, идет, прямо к ней навстречу кухва. На небе было-таки темненько. Верно, кто-нибудь из хлопцев, шаля, спрятался сзади и подталкивает ее.
Я оглянулся и увидел столб дыма, подымающийся из-за мыса, отделяющего бухту Чжуанка от бухты Дата. Сначала я тоже
подумал, что это дым парохода, но мне показалось странным, что судно держится так близко к берегу, да, кроме того, ему и незачем
заходить за этот мыс.
Нет, вы
подумайте сперва —
Зайду я к вам опять!..
_____
Ушел и не был целый день…
— Я так и знал, что ты в эфтом же трактире остановишься, — заговорил он, как иногда, приступая к главному разговору, начинают с посторонних подробностей, не относящихся прямо к делу, — как в коридор
зашел, то и
подумал: а ведь, может, и он сидит, меня ждет теперь, как я его, в эту же самую минуту?
— Никакой нет глупости, кроме глубочайшего уважения, — совершенно неожиданно важным и серьезным голосом вдруг произнесла Аглая, успевшая совершенно поправиться и подавить свое прежнее смущение. Мало того, по некоторым признакам можно было
подумать, глядя на нее, что она сама теперь радуется, что шутка
заходит всё дальше и дальше, и весь этот переворот произошел в ней именно в то мгновение, когда слишком явно заметно стало возраставшее всё более и более и достигшее чрезвычайной степени смущение князя.
«Какая… славная…» —
подумал князь и тотчас забыл о ней. Он
зашел в угол террасы, где была кушетка и пред нею столик, сел, закрыл руками лицо и просидел минут десять; вдруг торопливо и тревожно опустил в боковой карман руку и вынул три письма.
— От Келлера слышал (я к тебе
заходил), «в парк-де пошел»: ну,
думаю, так оно и есть.
А так как люди гораздо умнее, чем обыкновенно
думают про них их господа, то и камердинеру
зашло в голову, что тут два дела: или князь так, какой-нибудь потаскун и непременно пришел на бедность просить, или князь просто дурачок и амбиции не имеет, потому что умный князь и с амбицией не стал бы в передней сидеть и с лакеем про свои дела говорить, а стало быть, и в том и в другом случае не пришлось бы за него отвечать?
— Вот что, — обернулась вдруг Лизавета Прокофьевна, — мы теперь мимо него проходим. Как бы там ни
думала Аглая и что бы там ни случилось потом, а он нам не чужой, а теперь еще вдобавок и в несчастии и болен; я по крайней мере
зайду навестить. Кто хочет со мной, тот иди, кто не хочет — проходи мимо; путь не загорожен.
«Ну, говорю, как мы вышли, ты у меня теперь тут не смей и
подумать, понимаешь!» Смеется: «А вот как-то ты теперь Семену Парфенычу отчет отдавать будешь?» Я, правда, хотел было тогда же в воду, домой не
заходя, да
думаю: «Ведь уж все равно», и как окаянный воротился домой.
— Лизавета Михайловна прекраснейшая девица, — возразил Лаврецкий, встал, откланялся и
зашел к Марфе Тимофеевне. Марья Дмитриевна с неудовольствием посмотрела ему вслед и
подумала: «Экой тюлень, мужик! Ну, теперь я понимаю, почему его жена не могла остаться ему верной».
Наташка, завидевшая сердитого деда в окно, спряталась куда-то, как мышь. Да и сама баушка Лукерья трухнула: ничего худого не сделала, а страшно. «Пожалуй, за дочерей пришел отчитывать», — мелькнуло у ней в голове. По дороге она даже
подумала, какой ответ дать. Родион Потапыч
зашел в избу, помолился в передний угол и присел на лавку.
Потом он вспомнил о Любке. Его подвальное, подпольное, таинственное «я» быстро-быстро шепнуло о том, что надо было бы
зайти в комнату и поглядеть, удобно ли девушке, а также сделать некоторые распоряжения насчет утреннего чая, но он сам сделал перед собой вид, что вовсе и не
думал об этом, и вышел на улицу.
— Полно, Наташа, — спешил я разуверить ее. — Ведь я был очень болен всю ночь: даже и теперь едва стою на ногах, оттого и не
заходил ни вечером вчера, ни сегодня, а ты и
думаешь, что я рассердился… Друг ты мой дорогой, да разве я не знаю, что теперь в твоей душе делается?