Неточные совпадения
А затем, просматривая
карту кушаний, прислушиваясь к шуму голосов,
подумал о том, что, вероятно, нигде не едят так радостно и шумно, как в Москве.
— Он играл в преферанс, а
думал о том, что английский народ глупеет от спорта; это волновало его, и он всегда проигрывал. Но ему любили за то, что проигрывал, и — не в
карты — он выигрывал. Такой он был… смешной, смешной!
— Ничего. Вышла дорога, потом какая-то толпа, и везде блондин, везде… Я вся покраснела, когда она при Кате вдруг сказала, что обо мне
думает бубновый король. Когда она хотела говорить,
о ком я
думаю, я смешала
карты и убежала. Ты
думаешь обо мне? — вдруг спросила она.
Привалов ничего не отвечал. Он
думал о том, что именно ему придется вступить в борьбу с этой всесильной кучкой. Вот его будущие противники, а может быть, и враги. Вернее всего, последнее. Но пока игра представляла закрытые
карты, и можно было только догадываться, у кого какая масть на руках.
Вечером стрелки и казаки сидели у костра и пели песни. Откуда-то взялась у них гармоника. Глядя на их беззаботные лица, никто бы не поверил, что только 2 часа тому назад они бились в болоте, измученные и усталые. Видно было, что они совершенно не
думали о завтрашнем дне и жили только настоящим. А в стороне, у другого костра, другая группа людей рассматривала
карты и обсуждала дальнейшие маршруты.
Отчаянный крик испуганной старухи, у которой свалился платок и волосник с головы и седые косы растрепались по плечам, поднял из-за
карт всех гостей, и долго общий хохот раздавался по всему дому; но мне жалко было бедной Дарьи Васильевны, хотя я
думал в то же время
о том, какой бы чудесный рыцарь вышел из Карамзина, если б надеть на него латы и шлем и дать ему в руки щит и копье.
Впрочем, вечером, поразмыслив несколько
о сообщенном ему прокурором известии, он, по преимуществу, встревожился в том отношении, чтобы эти кляузы не повредили ему как-нибудь отпуск получить, а потому, когда он услыхал вверху шум и говор голосов, то,
подумав, что это, вероятно, приехал к брату прокурор, он решился сходить туда и порасспросить того поподробнее
о проделке Клыкова; но, войдя к Виссариону в гостиную, он был неприятно удивлен: там на целом ряде кресел сидели прокурор, губернатор, m-me Пиколова, Виссарион и Юлия, а перед ними стоял какой-то господин в черном фраке и держал в руках
карты.
У Володи была большая красивая рука; отдел большого пальца и выгиб остальных, когда он держал
карты, были так похожи на руку папа, что мне даже одно время казалось, что Володя нарочно так держит руки, чтоб быть похожим на большого; но, взглянув на его лицо, сейчас видно было, что он ни
о чем не
думает, кроме игры.
Я сажусь и действую толстой иглой, — мне жалко хозяина и всегда, во всем хочется посильно помочь ему. Мне все кажется, что однажды он бросит чертить, вышивать, играть в
карты и начнет делать что-то другое, интересное,
о чем он часто
думает, вдруг бросая работу и глядя на нее неподвижно удивленными глазами, как на что-то незнакомое ему; волосы его спустились на лоб и щеки, он похож на послушника в монастыре.
Несмотря на все, я был счастлив, что не солгал в ту решительную минуту, когда на
карту было поставлено мое достоинство — мое право иметь собственную судьбу, что бы ни
думали о том другие.
Понятно, что все это очень хорошо и необходимо в домашнем обиходе; как ни мечтай, но надобно же
подумать о судьбе дочери,
о ее благосостоянии; да то жаль, что эти приготовительные, закулисные меры лишают девушку прекраснейших минут первой, откровенной, нежданной встречи — разоблачают при ней тайну, которая не должна еще быть разоблачена, и показывают слишком рано, что для успеха надобна не симпатия, не счастье, а крапленые
карты.
— А я научу. Будем играть в рамс… Я ужасно люблю. А вам необходимо развлечься немного, чтобы не
думать о болезни. Сегодня у нас что? Да, равноденствие… Скоро весна, на дачу поедем, а пока в картишки поиграем. Мне одной-то тоже не весело. Сидишь-сидишь, и одурь возьмет. Баб я терпеть не могу, а одной скучно… Я вас живо выучу. Как жаль, что сегодня
карт не захватила с собой, а еще
думала… Этакая тетеря…
Да полно, брат, личину ты сними,
Не опускай так важно взоры.
Ведь это хорошо с людьми,
Для публики, — а мы с тобой актеры.
Скажи-ка, брат… Да как ты бледен стал,
Подумаешь, что ночь всю в
карты проиграл.
О, старый плут — да мы разговориться
Успеем после… Вот твоя родня:
Покойнице идут, конечно, поклониться.
Прощай же, до другого дня.
Если он слишком заигрался в
карты,
думал я, или успел уже увлечься другою женщиной, то, конечно, напомнят ему
о нас и Грузин и Кукушкин.
О шахматах я имел смутное представление, но поневоле удовлетворился этим ответом, смешав в уме шашечную доску с игральными костями и
картами. «Одним словом — игрок!» —
подумал я, ничуть не разочаровавшись ответом, а, напротив, укрепив свое восхищение. Игрок — значит молодчинище, хват, рисковый человек. Но, будучи поощрен, я вознамерился спросить что-то еще, как портьера откинулась, и вошел Поп.
Сначала он выезжал по вечерам почти ежедневно, но ездил уже не в светское общество, а к самым коротким друзьям, где нередко увлекался своим живым характером, забывая на мгновение мучительные боли, горячился в спорах
о каких-нибудь современных интересах, а иногда в спорах
о картах за пятикопеечным ералашем: громкий голос его звучно раздавался по-прежнему, по-прежнему все были живы и веселы вокруг него, и взглянув в такие минуты на Загоскина, нельзя было
подумать, что он постоянно страдал недугом, тяжким и смертельным.
Наступила между тем зима. Еще задолго до рождества в местной газете было объявлено, что 29 декабря в дворянском собрании «имеет быть» обычный зимний бал. Каждый вечер, после
карт, Модест Алексеич, взволнованный, шептался с чиновницами, озабоченно поглядывая на Аню, и потом долго ходил из угла в угол,
о чем-то
думая. Наконец, как-то поздно вечером, он остановился перед Аней и сказал...
А старичок Яков Иванович строго раскладывал
карты и, вынимая червонную двойку,
думал, что Николай Дмитриевич — легкомысленный и неисправимый человек. Одно время Масленников сильно обеспокоил своих партнеров. Каждый раз, приходя, он начинал говорить одну или две фразы
о Дрейфусе. Делая печальную физиономию, он сообщал...
О, ох, вы полководцы! гадают по дням и ночам на каких-то басурманских
картах, шевелят, переворачивают,
думают думу великую, а с места ни шагу.
Для тех людей, которые привыкли
думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над
картой, делает соображения
о том, как и как бы он распорядился в таком-то и таком-то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так-то и так-то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставив Москву и т. д.