Неточные совпадения
— Кушай, Верочка! Вот, кушай на здоровье! Сама тебе принесла: видишь, мать помнит
о тебе! Сижу, да и
думаю: как же это Верочка легла спать без чаю? сама пью, а сама все
думаю. Вот и принесла. Кушай, моя
дочка милая!
— Я не столько для себя самой, сколько для тебя же отговариваю. Зачем ты едешь? Искать счастья? Да разве тебе здесь нехорошо? разве мать день-деньской не
думает о том, как бы угодить всем твоим прихотям? Конечно, ты в таких летах, что одни материнские угождения не составляют счастья; да я и не требую этого. Ну, погляди вокруг себя: все смотрят тебе в глаза. А
дочка Марьи Карповны, Сонюшка? Что… покраснел? Как она, моя голубушка — дай бог ей здоровья — любит тебя: слышь, третью ночь не спит!
— Да, батюшка! Ей самой некогда перемолвить с тобой словечка, так просила меня…
О, ох, родимый! сокрушила ее
дочка боярская, Анастасья Тимофеевна. Бог весть, что с ней поделалось: плачет да горюет — совсем зачахла. Боярину прислали из Москвы какого-то досужего поляка — рудомета, что ль?.. не знаю; да и тот толку не добьется. И нашептывал, и заморского зелья давал, и мало ли чего другого — все проку нет. Уж не с дурного ли глазу ей такая немочь приключилась? Как ты
думаешь, Архип Кудимович?
Не знаю, подозревал ли дядя Кондратий мысли своего зятя, но сидел он также пригорюнясь на почетном своем месте; всего вернее, он не успел еще опомниться после прощанья с Дуней — слабое стариковское сердце не успело еще отдохнуть после потрясения утра; он
думал о том, что пришло наконец времечко распрощаться с
дочкой!
— Коли за себя говоришь, ладно!
О тебе и речь нейдет. А вот у тебя, примерно,
дочка молодая, об ней, примерно, и говорится: было бы у ней денег много, нашила бы себе наряду всякого, прикрас всяких… вестимо, дело девичье, молодое; ведь вот также и
о приданом
думать надо… Не то чтобы, примерно, приданое надыть: возьмут ее и без этого, а так, себя потешить; девка-то уж на возрасте: нет-нет да и замуж пора выдавать!..
— Ела я и всё
думала про Перфишкину
дочку… Давно я
о ней
думаю… Живёт она с вами — тобой да Яковом, — не будет ей от того добра,
думаю я… Испортите вы девчонку раньше время, и пойдёт она тогда моей дорогой… А моя дорога — поганая и проклятая… не ходят по ней бабы и девки, а, как черви, ползут…
По странному стечению обстоятельств, барон в эти минуты
думал почти то же самое, что и княгиня: в начале своего прибытия в Москву барон, кажется, вовсе не шутя рассчитывал составить себе партию с какой-нибудь купеческой
дочкой, потому что, кроме как бы мимолетного вопроса князю
о московском купечестве, он на другой день своего приезда ни с того ни с сего обратился с разговором к работавшему в большом саду садовнику.
Думал ли он
о далекой родине,
о дочке, вышедшей неведомо за кого замуж,
о мире, который не знает, где теперь «слободный человек» Тимоха, пострадавший за общее дело.
— Слушай, тятя, что я скажу, — быстро подняв голову, молвила Груня с такой твердостью, что Патап Максимыч, слегка отшатнувшись, зорко поглядел ей в глаза и не узнал богоданной
дочки своей. Новый человек перед ним говорил. — Давно я
о том
думала, — продолжала Груня, — еще махонькою была, и тогда уж
думала: как ты меня призрел, так и мне надо сирот призирать. Этим только и могу я Богу воздать… Как
думаешь ты, тятя?.. А?..
«Спихнули
дочку против воли, породниться со мной захотели! —
думал он со злобой
о стариках Хомутовых. — Тоже святошей прикидывается, а сама сохнет под кровлей законного мужа по любви к другому, чай, сбежала бы давно, кабы не страх да не стыд, который видно не весь потеряла… — продолжал он свои размышления уже по адресу своей жены. — Надо за нею глаз да глаз, недаром пословица молвится: „в тихом омуте черти водятся“».
Капочку ей жаль было больше. Особенно, как мы знаем, наполняла ум княжны ее предсмертная исповедь. Быть может, в силу этого она с таким сравнительным равнодушием
думала о потере жениха, или же в ней сказывалась балованная
дочка, которая с колыбели привыкла считать себя центром и для которой люди представлялись лишь исполнителями ее прихотей и капризов.
Княжна Варвара Ивановна по-прежнему царила в доме своего отца и, казалось, даже не
думала о замужестве. Только старик князь иногда при взгляде на любимую
дочку затуманивался, и невеселые думы роились в его голове. Он все еще надеялся на вторую блестящую партию для своего кумира — Вари, но, увы, время шло, а партии не представлялось.