Неточные совпадения
Варвара. Вздор все. Очень нужно слушать, что она городит. Она всем так пророчит. Всю жизнь смолоду-то грешила. Спроси-ка, что об ней порасскажут! Вот умирать-то и боится. Чего сама-то боится, тем и
других пугает. Даже все
мальчишки в городе от нее прячутся, грозит на них палкой да кричит (передразнивая): «Все гореть в огне будете!»
Вот в синем ухе колокольни зашевелилось что-то бесформенное, из него вылетела шапка, потом —
другая, вылетел комом свернутый передник, — люди на земле судорожно встряхнулись, завыли, заорали; мячами запрыгали
мальчишки, а лысый мужичок с седыми усами прорезал весь шум тонким визгом...
За окном ослепительно сверкали миллионы снежных искр, где-то близко ухала и гремела музыка военного оркестра, туда шли и ехали обыватели, бежали
мальчишки, обгоняя
друг друга, и все это было чуждо, ненужно, не нужна была и Дуняша.
«Жизнь — сплошное насилие над человеком, — подумал Самгин, глядя, как
мальчишка поплевывает на ножи. — Вероятно, полковник возобновит со мной беседу о шпионаже… Единственный человек, которому я мог бы рассказать об этом, — Кутузов. Но он будет толкать меня в
другую сторону…»
Двое
мальчишек с удочками на плечах идут берегом, один — желтенький,
другой — синий.
— А когда мне было лет тринадцать, напротив нас чинили крышу, я сидела у окна, — меня в тот день наказали, — и
мальчишка кровельщик делал мне гримасы. Потом
другой кровельщик запел песню,
мальчишка тоже стал петь, и — так хорошо выходило у них. Но вдруг песня кончилась криком, коротеньким таким и резким, тотчас же шлепнулось, как подушка, — это упал на землю старший кровельщик, а
мальчишка лег животом на железо и распластался, точно не человек, а — рисунок…
Каждый из них тоже как будто обладал невидимым мешочком серой пыли, и все, подобно
мальчишкам, играющим на немощеных улицах окраин города, горстями бросали
друг в
друга эту пыль.
Она слыхала, как поступают в подобных случаях
другие. Сонечка, например, сказала своему жениху про корнета, что она дурачила его, что он
мальчишка, что она нарочно заставляла ждать его на морозе, пока она выйдет садиться в карету, и т. д.
Райский пошел опять туда, где оставил
мальчишек. За ним шел и Марк. Они прошли мимо того места, где купался Шарль. Райский хотел было пройти мимо, но из кустов, навстречу им, вышел француз, а с
другой стороны, по тропинке, приближалась Ульяна Андреевна, с распущенными, мокрыми волосами.
Мальчишка догнал меня и, тыча монетой мне в спину, как зарезанный кричал: «No use, no use (Не ходит)!» Глядя на все фокусы и мелочи английской изобретательности, отец Аввакум, живший в Китае, сравнил англичан с китайцами по мелочной, микроскопической деятельности, по стремлению к торгашеству и по некоторым
другим причинам.
Вандик крикнул что-то
другому кучеру, из
другого карта выскочил наш коричневый спутник, мальчишка-готтентот, засучил панталоны и потащил лошадей в воду; но вскоре ему стало очень глубоко, и он воротился на свое место, а лошади ушли по брюхо.
За мной увязались идти двое
мальчишек; один болтал по-французски, то есть исковеркает два слова французских да прибавит три португальских;
другой то же делал с английским языком.
Но с странным чувством смотрю я на эти игриво-созданные, смеющиеся берега: неприятно видеть этот сон, отсутствие движения. Люди появляются редко; животных не видать; я только раз слышал собачий лай. Нет людской суеты; мало признаков жизни. Кроме караульных лодок
другие робко и торопливо скользят у берегов с двумя-тремя голыми гребцами, с слюнявым
мальчишкой или остроглазой девчонкой.
По дороге от Паарля готтентот-мальчишка, ехавший на вновь вымененной в Паарле лошади, беспрестанно исчезал дорогой в кустах и гонялся за маленькими черепахами. Он поймал две: одну дал в наш карт, а
другую ученой партии, но мы и свою сбыли туда же, потому что у нас за ней никто не хотел смотреть, а она ползала везде, карабкаясь вон из экипажа, и падала.
Мальчишка лет десяти, с вязанкой зелени, вел
другого мальчика лет шести; завидя нас, он бросил вязанку и маленького своего товарища и кинулся без оглядки бежать по боковой тропинке в поля.
Пока мы выходили из коляски на живописных местах, я видел, что мальчишка-негр, кучер
другой коляски, беспрестанно подбегал к нашему, негру же из племени бичуан, и все что-то шептался с ним.
На
другой день рано мы уехали. Мальчишка-готтентот трясся сзади уже на беленькой стелленбошской лошадке. Паарльская была запряжена у нас в карте, а устерская осталась в Стелленбоше.
Он, с помощью
мальчишки и
другого кучера, отпряг лошадей и привязал их в тени по разным углам.
— «Негодная девчонка, — отвечал он, — все вертится на улице по вечерам, а тут шатаются бушмены и тихонько вызывают
мальчишек и девчонок, воруют с ними вместе и делают разные
другие проказы».
Мальчишки стояли на коленях по трое в ряд; один читал молитвы,
другие повторяли нараспев, да тут же кстати и шалили, — все тагалы; взрослых мужчин не было ни одного.
Едва
мальчишки перевели ему это, как он вышел вон и вскоре воротился с кружкой
другого вина.
Другая, низенькая и невзрачная женщина, точно
мальчишка, тряслась на седле, на маленькой рыжей лошаденке, колотя по нем своей особой так, что слышно было.
Женщина эта — мать
мальчишки, игравшего с старушкой, и семилетней девочки, бывшей с ней же в тюрьме, потому что не с кем было оставить их, — так же, как и
другие, смотрела в окно, но не переставая вязала чулок и неодобрительно морщилась, закрывая глаза, на то, что говорили со двора проходившие арестанты.
Знаменитости сильно рассердились бы, если б имели время рассердиться, то есть, переглянувшись, увидеть, что, дескать, моим товарищам тоже, как и мне, понятно, что я был куклою в руках этого
мальчишки, но Кирсанов не дал никому заняться этим наблюдением того, «как
другие на меня смотрят».
А если, несмотря на неизлечимость, все-таки лечить ее, то пусть лечит Кирсанов или кто
другой из его приятелей — наглецов —
мальчишек.
Когда он разгонял наконец
мальчишек и оставался один, его преследования обращались на единственного
друга его, Макбета, — большую ньюфаундлендскую собаку, которую он кормил, любил, чесал и холил. Посидев без компании минуты две-три, он сходил на двор и приглашал Макбета с собой на залавок; тут он заводил с ним разговор.
Одних господа взяли в «
мальчишки» или роздали в Москве в ученье,
других, самых маленьких, Аксинья услала в лес по грибы.
Проходит еще года три; Сережка уж начинает показываться на красном дворе. Сплетясь руками с
другими ровесниками
мальчишками, он несется вскачь из одного конца в
другой, изображая из себя то коренную, то пристяжную, и предается этому удовольствию до тех пор, пока матушка, выведенная из терпенья, не крикнет из окна...
Некоторые с лаем кидались под ноги лошадям,
другие бежали сзади, заметив, что ось вымазана салом; один, стоя возле кухни и накрыв лапою кость, заливался во все горло;
другой лаял издали и бегал взад и вперед, помахивая хвостом и как бы приговаривая: «Посмотрите, люди крещеные, какой я прекрасный молодой человек!»
Мальчишки в запачканных рубашках бежали глядеть.
Через час четверть выпита: опять огонь убавили. Сидят, молчат. Посылают
мальчишку к главному закройщику — и тот же разговор, та же четверть, а на
другой день — все на работе.
На
другой стороне сидит здоровенный, краснорожий богатырь в одной рубахе с засученным до плеча рукавом, перед ним цирюльник с окровавленным ланцетом — значит, уж операция кончена; из руки богатыря высокой струей бьет, как из фонтана, кровь, а под рукой стоит крошечный
мальчишка, с полотенцем через плечо, и держит таз, большой таз, наполовину полный крови.
На одной стороне оказался властный сатрап, хватающий за ухо испуганного
мальчишку, на
другой — закон, отделенный от власти, но вооружающий скромного директора на борьбу и победу.
Последний сидел в своей комнате, не показываясь на крики сердитой бабы, а на следующее утро опять появился на подоконнике с таинственным предметом под полой. Нам он объяснил во время одевания, что Петрик — скверный, скверный, скверный
мальчишка. И мать у него подлая баба… И что она дура, а он, Уляницкий, «достанет себе
другого мальчика, еще лучше». Он сердился, повторял слова, и его козлиная бородка вздрагивала очень выразительно.
— Ну, как? Как
мальчишки играют: одни — бегут,
другие — ловят, ищут. Поймают — плетями бьют, кнутом; ноздри рвали тоже, клейма на лоб ставили для отметки, что наказан.
Вот
другая группа: кандальные каторжные в шапках и без шапок, звеня цепями, тащат тяжелую тачку с песком, сзади к тачке цепляются
мальчишки, по сторонам плетутся конвойные с потными красными лицами и с ружьями на плечах.
Очень может быть, что это был не такой уже злой «
мальчишка», каким его очерчивал Ганя, говоря с сестрой, а злой какого-нибудь
другого сорта; да и Нине Александровне вряд ли он сообщил какое-нибудь свое наблюдение, единственно для того только, чтобы «разорвать ей сердце».
Она даже видела его, только не того забияку
мальчишку, который колотил ее и водил по крышам, а совсем
другого — бледного, страдающего, беспомощного.
С Никитичем, цепляясь за полу его кафтана, из корпуса в корпус ходила маленькая Оленка, которая и выросла под домной. Одна в
другие корпуса она боялась ходить, потому что рабочие пели ей нехорошие песни, а
мальчишки, приносившие в бураках обед, колотили ее при случае.
Не переезжая на
другую сторону реки, едва мы успели расположиться на песчаном берегу, отвязали удочки, достали червей и, по рассказам
мальчишек, удивших около парома, хотели было идти на какое-то диковинное место, «где рыба так и хватает, даже берут стерляди», как явился парадно одетый лакей от Дурасова с покорнейшею просьбою откушать у него и с извещением, что сейчас приедет за нами коляска.
— Нет, не надо! — отвечал тот, не давая ему руки и целуя малого в лицо; он узнал в нем
друга своего детства —
мальчишку из соседней деревни — Ефимку, который отлично ходил у него в корню, когда прибегал к нему по воскресеньям бегать в лошадки.
На обратном пути в Новоселки
мальчишки завладевали и линейкой: кто помещался у ней сзади, кто садился на
другую сторону от бар, кто рядом с кучером, а кто — и вместе с барями.
— Э, нет! — воскликнул генерал. — В корпусах
другое дело. Вон в морском корпусе
мальчишке скажут: «Марш, полезай на мачту!» — лезет! Или у нас в артиллерийском училище: «Заряжай пушки — пали!» — палит! Есперка, будешь палить? — обратился он к сынишке своему.
Попреки, унижения, подруга
мальчишки, который уж и теперь тяготится ее любовью, а как женится — тотчас же начнет ее не уважать, обижать, унижать; в то же время сила страсти с ее стороны, по мере охлаждения с
другой; ревность, муки, ад, развод, может быть, само преступление… нет, Ваня!
Мы стали
друг против
друга и обменялись взглядами. Оглядев меня с головы до ног,
мальчишка спросил...
«Мой единственный и бесценный
друг! (писал он) Первое мое слово будет: прост» меня, что так долго не уведомлял о себе; причина тому была уважительная: я не хотел вовсе к тебе писать, потому что, уезжая, решился покинуть тебя, оставить, бросить, презреть — все, что хочешь, и в оправдание свое хочу сказать только одно: делаясь лжецом и обманщиком, я поступал в этом случае не как ветреный и пустой
мальчишка, а как человек, глубоко сознающий всю черноту своего поступка, который омывал его кровавыми слезами, но поступить иначе не мог.
Станции, таким образом, часа через два как не бывало. Въехав в селение, извозчик на всем маху повернул к избе, которая была побольше и понарядней
других. Там зашумаркали; пробежал
мальчишка на
другой конец деревни. В окно выглянула баба. Стоявший у ворот мужик, ямщичий староста, снял шляпу и улыбался.
Через минуту два экземпляра манифеста были в кармане Николая Ивановича, а через час газетчики и
мальчишки носились с особым приложением к «Московскому листку» и продавали манифест на улицах за сутки до обнародования в
других газетах.
Это было после обеда. Слон зашагал по Большой Пресне, к великому ужасу обывателей и шумной радости
мальчишек и бежавшей за ним толпы. Случилось это совершенно неожиданно и в отсутствие его
друга сторожа.
Другие сторожа и охочие люди из толпы старались, забегая вперед, вернуть его обратно, но слон, не обращая внимания ни на что, мирно шагал, иногда на минуту останавливаясь, поднимал хобот и трубил, пугая старух, смотревших в окна.
Он тогда стоял на палубе по одну сторону сходни, а по
другую стоял юнга, ученик мореходных классов, тонкий, ловкий и стройный в своей матросской курточке
мальчишка, подвижной, как молодая обезьянка.
— Тоже и вы хороши! Ездите на
мальчишке, как на мерине, —
другой бы давно убежал али издох от такой работы…