Неточные совпадения
Прапрадед мой по
материБыл и того
древней:
«Князь Щепин с Васькой Гусевым
(Гласит другая грамота)
Пытал поджечь Москву,
Казну пограбить думали,
Да их казнили смертию»,
А было то, любезные,
Без мала триста лет.
— Вот что,
мать, — проговорил старец, — однажды
древний великий святой увидел во храме такую же, как ты, плачущую
мать и тоже по младенце своем, по единственном, которого тоже призвал Господь.
Чтоб из низости душою
Мог подняться человек,
С
древней матерью-землею
Он вступи в союз навек.
— А это, — проговорил старец, — это
древняя «Рахиль плачет о детях своих и не может утешиться, потому что их нет», и таковой вам,
матерям, предел на земле положен.
Маленькая статуя мадонны [Мадонна — с
древних времен слово мадонна в Италии обозначало живописное или скульптурное изображение молодой
матери с младенцем.] с почти детским лицом и красным сердцем на груди, пронзенным мечами, печально выглядывала из его ветвей.
Ныне всемилостивейше царствующая наша
мать утвердила прежние указы высочайшим о дворянстве положением, которое было всех степенных наших востревожило, ибо
древние роды поставлены в дворянской книге ниже всех.
Мать у него была почтенная старуха,
древняя такая и строгая.
Если бы у меня была
мать — как у
древних: моя — вот именно —
мать. И чтобы для нее — я не Строитель «Интеграла», и не нумер Д-503, и не молекула Единого Государства, а простой человеческий кусок — кусок ее же самой — истоптанный, раздавленный, выброшенный… И пусть я прибиваю или меня прибивают — может быть, это одинаково, — чтобы она услышала то, чего никто не слышит, чтобы ее старушечьи, заросшие морщинами губы —
Ты знаешь ли по книгам, что некогда в
древние времена некоторый купец, точь-в-точь с таким же слезным воздыханием и молитвой, у пресвятой богородицы с сияния перл похитил и потом всенародно с коленопреклонением всю сумму к самому подножию возвратил, и
матерь заступница пред всеми людьми его пеленой осенила, так что по этому предмету даже в ту пору чудо вышло и в государственные книги всё точь-в-точь через начальство велено записать.
— Всё это —
древнее, не христианское, — внушала она горячо и ласково, точно
мать сыну. — Дело в том, что мы, славяне…
Сотни неразрывных нитей связывали ее сердце с
древними камнями, из которых предки ее построили дома и сложили стены города, с землей, где лежали кости ее кровных, с легендами, песнями и надеждами людей — теряло сердце
матери ближайшего ему человека и плакало: было оно подобно весам, но, взвешивая любовь к сыну и городу, не могло понять — что легче, что тяжелей.
На него все жаловались —
мать, староста, соседи; его сажали в холодную, пороли розгами, били и просто так, без суда, но это не укрощало Якова, и всё теснее становилось ему жить в деревне, среди раскольников, людей хозяйственных, как кроты, суровых ко всяким новшествам, упорно охранявших заветы
древнего благочестия.
Обоз застрял на повороте и задержал огромную
древнюю карету с иконой Иверской Божией
Матери. На козлах сидели кучер и дьячок, головы которых были повязаны у одного женским платком, а у другого башлыком, потому что в шапке считалось икону грех везти.
Семейство это состояло из
матери, происходящей от
древнего русского княжеского рода, сына — молодого человека, очень умного и непомерно строгого, да дочери, которая под Новый год была в магазине «M-me Annette» и вызвалась передать ее поклон Даше и Долинскому.
Через час сверкнул вдали позлащенный крест Ивана Великого, через несколько минут показались главы соборных храмов, и
древняя столица, сердце,
мать России — Москва, разостлалась широкой скатертью по необозримой равнине, усеянной обширными садами.
Систему воспитания он имел свою, и довольно правильную: он полагал, что всякий человек до десяти лет должен быть на руках
матери и воспитываться материально, то есть спать часов по двадцати в сутки, поедать неимоверное количество картофеля и для укрепления тела поиграть полчаса в сутки мячиком или в кегли, на одиннадцатом году поступить к родителю или наставнику, под ферулой которого обязан выучить полупудовые грамматики и лексиконы
древнего мира и десятка три всякого рода учебников; после этого, лет в восемнадцать, с появлением страстей, поступить в какой-нибудь германский университет, для того чтобы приобресть факультетское воспитание и насладиться жизнию.
После сего Эраст и Лиза, боясь не сдержать слова своего, всякий вечер виделись (тогда, как Лизина
мать ложилась спать) или на берегу реки, или в березовой роще, но всего чаще под тению столетних дубов (саженях в осьмидесяти от хижины) — дубов, осеняющих глубокий чистый пруд, еще в
древние времена ископанный.
Новой литературы он терпеть не мог и читал только евангелие да
древних классиков; о женщинах не мог слышать никакого разговора, почитал их всех поголовно дурами и очень серьезно жалел, что его старуха
мать — женщина, а не какое-нибудь бесполое существо.
— Граждане, гонимые тоскою из домов своих, нередко видали по ночам, при свете луны, старца Феодосия, стоящего на коленях пред храмом Софийским; юная Ксения вместе с ним молилась, но
мать ее, во время тишины и мрака, любила уединяться на кладбище Борецких, окруженном
древними соснами: там, облокотясь на могилу супруга, она сидела в глубокой задумчивости, беседовала с его тению и давала ему отчет в делах своих.
Ее
мать умерла не старая. Она была прекрасна, как богиня
древнего мира. Медленны и величавы были все ее движения. Ее лицо было, как бы обвеяно грустными мечтами о чем-то навеки утраченном или о чем-то желанном и недостижимом. Уже на нем давно, предвещательница смерти, ложилась темная бледность. Казалось, что великая усталость клонила к успокоению это прекрасное тело. Белые волосы между черными все заметнее становились на ее голове, и странно было Елене думать, что ее
мать скоро будет старухой…
— Вспомянуть бы вам, отцы,
матери, вспомянуть бы вам лета
древние и старых преподобных отец!.. Почитать бы вам письма Аввакума священномученика, иже с самим волком Никоном мужески брань сотворил… Вельми похваляет он самовольное сожжение за Христа и за древлее благочестие… Сам сый в Пустозерске сожженный, благословляет он великим благословением себя и обители свои сожигать, да не будем яты врагом нечестивым!.. Тако глаголет: «Блажен извол сей о Господе!.. Самовольнии мученицы Христови!..»
Таким образом, одновременно справляется двое похорон: одни церковные, другие
древние старорусские, веющие той стариной, когда предки наши еще поклонялись Облаку ходячему, потом Солнцу высокому, потом Грому Гремучему и Матери-Сырой Земле [В глубокой древности наши предки поклонялись ходячему небу или ходячему облаку — это Сварог.
— Ты подумай: у него
мать Фаптея
древняя. Если ей о сыне что-нибудь ужасное сказать — она помрет!..
Но через полгода по смерти моей
матери жена императора Екатерина низложила своего мужа, объявила себя императрицей и короновалась в Москве мне принадлежащею,
древнею короной царей московских и всея России.
В прежнее время не нужно было представлять подробные родословные, но когда дворяне стали заключать неравные браки, то от кандидатов в рыцари стали требовать сведения не только об отце и
матери, но и двух восходящих поколениях, которые должны были принадлежать к
древнему дворянству и по фамилии, и по гербу.
«Конечно, — думала она, — князь после печальной церемонии погребения своей
матери сделает визиты соседям и, несомненно, не обойдет и ее, княгиню Полторацкую, муж которой был не менее
древнего рода, нежели князья Луговые, и даже считался с ними в отдаленном если не родстве, то свойстве».
Когда в 1514 году
древний русский город Смоленск, бывший более ста лет под властью Литвы, возвращен великим князем Василием Иоанновичем, великий князь, в знак благодарности к Всевышнему за такой успех своего оружия, предпринял намерение соорудить церковь в честь Смоленской Божией
Матери и монастырь на том месте, до которого эта икона была сопровождена его дедом.
— По вере моей глубокой и по моему истинному обращению приобщен я тела и крови Господней из рук иерея божия во святом храме русском,
древнем, и всякую рознь с общею
матерью нашею церковью русскою отвергаю и порицаю.