Неточные совпадения
Святейший отец, верите ли: влюбил в себя благороднейшую из девиц, хорошего дома, с состоянием,
дочь прежнего
начальника своего, храброго полковника, заслуженного, имевшего Анну с мечами на шее, компрометировал девушку предложением руки, теперь она здесь, теперь она сирота, его невеста, а он, на глазах ее, к одной здешней обольстительнице ходит.
Только и сказала Марья Алексевна, больше не бранила
дочь, а это какая же брань? Марья Алексевна только вот уж так и говорила с Верочкою, а браниться на нее давно перестала, и бить ни разу не била с той поры, как прошел слух про
начальника отделения.
Оно, коли хочешь, и дело, потому что он все-таки прямой
начальник; ну, а знаешь ты сам, как он в ту пору Чернищеву отвечал, как тот его к своей
дочери в посажёные звал?
Инвалидный
начальник, хотя уж имел усы и голову седые и лицо, сплошь покрытое морщинами, но, вероятно, потому, что был военный и носил еще поручичьи эполеты, тоже изъявил желание танцевать. Он избрал себе дамою
дочь исправника и стал визави с Кадниковым.
Разве что у
начальника твоего или у какого-нибудь знатного да богатого вельможи разгорятся на тебя зубы и он захочет выдать за тебя
дочь — ну, тогда можно, только отпиши: я кое-как дотащусь, посмотрю, чтоб не подсунули так какую-нибудь, лишь бы с рук сбыть: старую девку или дрянь.
Предав с столь великим почетом тело своего патрона земле, молодой управляющий снова явился к
начальнику губернии и доложил тому, что единственная
дочь Петра Григорьича, Катерина Петровна Ченцова, будучи удручена горем и поэтому не могшая сама приехать на похороны, поручила ему почтительнейше просить его превосходительство, чтобы все деньги и бумаги ее покойного родителя он приказал распечатать и дозволил бы полиции, совместно с ним, управляющим, отправить их по почте к госпоже его.
Он начал с того, что его
начальник получил в наследство в Повенецком уезде пустошь, которую предполагает отдать в приданое за
дочерью («гм… вместо одной, пожалуй, две Проплеванных будет!» — мелькнуло у меня в голове); потом перешел к тому, что сегодня в квартале с утра полы и образа чистили, а что вчера пани квартальная ездила к портнихе на Слоновую улицу и заказала для
дочери «монто».
Вокруг девушки постепенно утих шум; стало так почтительно и прилично, как будто на берег сошла
дочь некоего фантастического
начальника всех гаваней мира.
Нет-с, я старовер, и я сознательно старовер, потому что я знал лучшее время, когда все это только разворачивалось и распочиналось; то было благородное время, когда в Петербурге школа устраивалась возле школы, и молодежь, и наши дамы, и я, и моя жена, и ее сестра… я был
начальником отделения, а она была
дочь директора… но мы все, все были вместе: ни чинов, ни споров, ни попреков русским или польским происхождением и симпатиями, а все заодно, и… вдруг из Москвы пускают интригу, развивают ее, находят в Петербурге пособников, и вот в позапрошлом году, когда меня послали сюда, на эту должность, я уже ничего не мог сгруппировать в Петербурге.
Церковь богато освещена. Среди разодетой публики, в стороне, скрестив руки на груди, — любимая поза красавца В. В. Пукирева, — безнадежно смотрит на венчание высокий, стройный молодой человек. Чиновник-родитель выдавал за старую мумию, своего
начальника, единственную
дочь — невесту, и художник дал в картине свой автопортрет. Это знала Москва.
— Нет, не так-с! — продолжал князь, краснея в лице. — Любимцы у нас не столько служат, сколько услуживают женам,
дочерям, любовницам
начальников…
Был также Азария, сын Нафанов, желчный высокий человек с сухим, болезненным лицом и темными кругами под глазами, и добродушный, рассеянный Иосафат, историограф, и Ахелар,
начальник двора Соломонова, и Завуф, носивший высокий титул друга царя, и Бен-Авинодав, женатый на старшей
дочери Соломона — Тафафии, и Бен-Гевер,
начальник области Арговии, что в Васане; под его управлением находилось шестьдесят городов, окруженных стенами, с воротами на медных затворах; и Ваана, сын Хушая, некогда славившийся искусством метать копье на расстоянии тридцати парасангов, и многие другие.
— Вчера на ночь стала я читать повесть, в которой описывается один старик и его
дочь. Старик служит где-то, ну, и в
дочь его влюбился
начальник. Я не дочитала, но там есть такое одно место, что трудно было удержаться от слез, — сказала Нина Ивановна и отхлебнула из стакана. — Сегодня утром вспомнила и тоже всплакнула.
Уже одна возможность таких историй, какая описана в повести «Отец и
дочь», с казначеем, у которого
начальник взял казенные деньги без расписки и потом отрекся, — или хоть таких, как в «Чиновнице», где назначение чиновника на место зависит от горничной жены [важного]
начальника, — одна возможность таких происшествий должна пробуждать чувство положительного недовольства.
В камере сидело пять женщин. Жена и
дочь бежавшего
начальника уездной милиции при белых. Две дамы, на которых донесла их прислуга, что они ругали большевиков. И седая женщина с одутловатым лицом, приютившая Катю в первую ночь, — жена директора одного из частных банков. С нею случилась странная история. Однажды, в отсутствие мужа, к ней пришли два молодых человека, отозвали ее в отдельную комнату и сообщили, что они — офицеры, что большевики их разыскивают для расстрела, и умоляли дать им приют на сутки.
Он ничего не ответил и только указал мне глазами на одну женскую фигуру. Это была еще молодая девушка, лет 17–18, одетая в русский костюм, с непокрытой головой и с мантилькой, небрежно наброшенной на одно плечо, не пассажирка, а, должно быть,
дочь или сестра
начальника станции. Она стояла около вагонного окна и разговаривала с какой-то пожилой пассажиркой. Прежде чем я успел дать себе отчет в том, что я вижу, мною вдруг овладело чувство, какое я испытал когда-то в армянской деревне.
Влюбился же лермонтовский демон в Тамару, а лебедь в Леду, и разве не случается, что канцеляристы влюбляются в
дочерей своих
начальников?
В обоих госпиталях штатные сёстры из московской общины сестёр милосердия «Утоли моя печали», но кроме того, есть и сёстры-добровольцы из дам местного высшего общества, Н. М. Конге, жена подполковника, изящная Л. П. Лазаревич,
дочь генерала,
начальника местного инженерного округа, г-жи Логинова и Мезенцова.
Один из студентов, преданных дому Зегевольдов, послан был в ряды сражавшихся для вызова Адольфа и вместе для переговоров с
начальником русским о сдаче замка на таких условиях, чтобы позволено было
дочери баронессиной выехать из него безопасно, сама же владетельница замка предавалась великодушию победителя.