Неточные совпадения
Когда брат Натальи Савишны явился для получения наследства и всего имущества покойной оказалось на двадцать пять рублей ассигнациями, он не хотел верить этому и говорил, что не может быть, чтобы старуха, которая шестьдесят лет жила в
богатом доме, все на руках имела, весь свой век жила скупо и над всякой тряпкой тряслась, чтобы она ничего не оставила. Но это действительно было так.
— Вот тут, через три
дома, — хлопотал он, —
дом Козеля, немца,
богатого… Он теперь, верно, пьяный, домой пробирался. Я его знаю… Он пьяница… Там у него семейство, жена, дети, дочь одна есть. Пока еще в больницу тащить, а тут, верно, в
доме же доктор есть! Я заплачу, заплачу!.. Все-таки уход будет свой, помогут сейчас, а то он умрет до больницы-то…
Богатый, роскошный деревенский коттедж в английском вкусе, весь обросший душистыми клумбами цветов, обсаженный грядами, идущими кругом всего
дома; крыльцо, увитое вьющимися растениями, заставленное грядами роз; светлая, прохладная лестница, устланная роскошным ковром, обставленная редкими цветами в китайских банках.
Когда перемежка случалась, никого из
богатых женихов в виду не было, так и его придерживали, слегка приглашивали, чтоб не совсем пусто было в
доме.
— А знаешь, — здесь Лидия Варавка живет,
дом купила. Оказывается — она замужем была, овдовела и — можешь представить? — ханжой стала, занимается религиозно-нравственным возрождением народа, это — дочь цыганки и Варавки! Анекдот, брат, — верно?
Богатая дама. Ее тут обрабатывает купчиха Зотова, торговка церковной утварью, тоже, говорят, сектантка, но — красивейшая бабища…
— То есть не по поручению, а по случаю пришлось мне поймать на деле одного полотера, он замечательно приспособился воровать мелкие вещи, — кольца, серьги, броши и вообще. И вот, знаете, наблюдаю за ним. Натирает он в
богатом доме паркет. В будуаре-с. Мальчишку-помощника выслал, живенько открыл отмычкой ящик в трюмо, взял что следовало и погрузил в мастику. Прелестно. А затем-с…
Дома его ждала телеграмма из Антверпена. «Париж не вернусь еду Петербург Зотова». Он изорвал бумагу на мелкие куски, положил их в пепельницу, поджег и, размешивая карандашом, дождался, когда бумага превратилась в пепел. После этого ему стало так скучно, как будто вдруг исчезла цель, ради которой он жил в этом огромном городе. В сущности — город неприятный, избалован
богатыми иностранцами, живет напоказ и обязывает к этому всех своих людей.
— Нет, он вообще веселый, но
дома выдерживает стиль. У него нелады с женой, он женат. Она очень
богатая, дочь фабриканта. Говорят — она ему денег не дает, а он — ленив, делами занимается мало, стишки пишет, статейки в «Новом времени».
После пяти, шести свиданий он чувствовал себя у Маргариты более
дома, чем в своей комнате. У нее не нужно было следить за собою, она не требовала от него ни ума, ни сдержанности, вообще — ничего не требовала и незаметно
обогащала его многим, что он воспринимал как ценное для него.
Бальзаминов. Порядок, маменька, обыкновенный. Узнал я, что в
доме есть
богатые невесты, и начал ходить мимо. Они смотрят да улыбаются, а я из себя влюбленного представляю. Только один раз мы встречаемся с Лукьян Лукьянычем (я еще его не знал тогда), он и говорит: «За кем вы здесь волочитесь?» Я говорю: «Я за старшей». А и сказал-то так, наобум. «Влюбитесь, говорит, в младшую, лучше будет». Что ж, маменька, разве мне не все равно?
Красавина. Так точно. И как, матушка моя, овдовела, так никуда не выезжает, все и сидит
дома. Ну, а
дома что ж делать? известно — покушает да почивать ляжет.
Богатая женщина, что ж ей делать-то больше!
А в сыне ей мерещился идеал барина, хотя выскочки, из черного тела, от отца бюргера, но все-таки сына русской дворянки, все-таки беленького, прекрасно сложенного мальчика, с такими маленькими руками и ногами, с чистым лицом, с ясным, бойким взглядом, такого, на каких она нагляделась в русском
богатом доме, и тоже за границею, конечно, не у немцев.
— Ну, вот он к сестре-то больно часто повадился ходить. Намедни часу до первого засиделся, столкнулся со мной в прихожей и будто не видал. Так вот, поглядим еще, что будет, да и того… Ты стороной и поговори с ним, что бесчестье в
доме заводить нехорошо, что она вдова: скажи, что уж об этом узнали; что теперь ей не выйти замуж; что жених присватывался,
богатый купец, а теперь прослышал, дескать, что он по вечерам сидит у нее, не хочет.
Она жила гувернанткой в
богатом доме и имела случай быть за границей, проехала всю Германию и смешала всех немцев в одну толпу курящих коротенькие трубки и поплевывающих сквозь зубы приказчиков, мастеровых, купцов, прямых, как палка, офицеров с солдатскими и чиновников с будничными лицами, способных только на черную работу, на труженическое добывание денег, на пошлый порядок, скучную правильность жизни и педантическое отправление обязанностей: всех этих бюргеров, с угловатыми манерами, с большими грубыми руками, с мещанской свежестью в лице и с грубой речью.
— Она красавица, воспитана в самом дорогом пансионе в Москве. Одних брильянтов тысяч на восемьдесят… Тебе полезно жениться… Взял бы
богатое приданое, зажил бы большим
домом, у тебя бы весь город бывал, все бы раболепствовали перед тобой, поддержал бы свой род, связи… И в Петербурге не ударил бы себя в грязь… — мечтала почти про себя бабушка.
— Скажи Николаю Васильевичу, что мы садимся обедать, — с холодным достоинством обратилась старуха к человеку. — Да кушать давать! Ты что, Борис, опоздал сегодня: четверть шестого! — упрекнула она Райского. Он был двоюродным племянником старух и троюродным братом Софьи.
Дом его, тоже старый и когда-то
богатый, был связан родством с
домом Пахотиных. Но познакомился он с своей родней не больше года тому назад.
В
доме тянулась бесконечная анфилада обитых штофом комнат; темные тяжелые резные шкафы, с старым фарфором и серебром, как саркофаги, стояли по стенам с тяжелыми же диванами и стульями рококо,
богатыми, но жесткими, без комфорта. Швейцар походил на Нептуна; лакеи пожилые и молчаливые, женщины в темных платьях и чепцах. Экипаж высокий, с шелковой бахромой, лошади старые, породистые, с длинными шеями и спинами, с побелевшими от старости губами, при езде крупно кивающие головой.
Он знал об этом, но притаился и пропустил этот вопрос без внимания, не находя ничего занимательного знакомиться с скучным, строгим,
богатым домом.
Она была из старинного
богатого дома Пахотиных. Матери она лишилась еще до замужества, и батюшка ее, состоявший в полном распоряжении супруги, почувствовав себя на свободе, вдруг спохватился, что молодость его рано захвачена была женитьбой и что он не успел пожить и пожуировать.
Татьяна Марковна не совсем была внимательна к
богатой библиотеке, доставшейся Райскому, книги продолжали изводиться в пыли и в прахе старого
дома. Из них Марфенька брала изредка кое-какие книги, без всякого выбора: как, например, Свифта, Павла и Виргинию, или возьмет Шатобриана, потом Расина, потом роман мадам Жанлис, и книги берегла, если не больше, то наравне с своими цветами и птицами.
В одном весьма честном
доме случилось действительно и грешное и преступное дело; а именно жена одного известного и уважаемого человека вошла в тайную любовную связь с одним молодым и
богатым офицером.
У подъезда
дома вдруг прогремела карета; швейцар отворил двери, и из
дому вышла садиться в карету дама, пышная, молодая, красивая,
богатая, в шелку и бархате, с двухаршинным хвостом.
Но зачем же, спросят, ко мне на квартиру? Зачем перевозить князя в жалкие наши каморки и, может быть, испугать его нашею жалкою обстановкой? Если уж нельзя было в его
дом (так как там разом могли всему помешать), то почему не на особую «
богатую» квартиру, как предлагал Ламберт? Но тут-то и заключался весь риск чрезвычайного шага Анны Андреевны.
Полтора года назад Версилов, став через старого князя Сокольского другом
дома Ахмаковых (все тогда находились за границей, в Эмсе), произвел сильное впечатление, во-первых, на самого Ахмакова, генерала и еще нестарого человека, но проигравшего все
богатое приданое своей жены, Катерины Николаевны, в три года супружества в карты и от невоздержной жизни уже имевшего удар.
Между португальскими торговыми
домами мало
богачей.
Дом… но вы знаете, как убираются порядочные, то есть
богатые, домы: и здесь то же, что у нас.
Ее поражало то, что эта красивая девушка из
богатого генеральского
дома, говорившая на трех языках, держала себя как самая простая работница, отдавала с себя другим все, что присылал ей ее
богатый брат, и одевалась и обувалась не только просто, но бедно, не обращая никакого внимания на свою наружность.
Привалов увидел девушку совершенно в новом для него свете: она тяготилась
богатой обстановкой, в которой приходилось жить, всякой фальшивой нотой, которых так много звучало в жизни бахаревского
дома, наконец, своей бездеятельной, бесполезной и бесцельной ролью
богатой невесты.
Отношения его к зятю были немного странные: во-первых, он ничего не дал за дочерью, кроме
дома и
богатого приданого; во-вторых, он не выносил присутствия зятя, над которым смеялся в глаза и за глаза, может быть, слишком жестоко.
— Да кто у нас знакомые: у папы бывают золотопромышленники только по делам, а мама знается только со старухами да старцами. Два-три
дома есть, куда мы ездим с мамой иногда; но там еще скучнее, чем у нас. Я замечала, что вообще
богатые люди живут скучнее бедных. Право, скучнее…
Положение
богатой барышни дало почувствовать себя, и девушка готова была плакать от сознания, что она в отцовском
доме является красивой и дорогой безделушкой — не больше.
В своем косоклинном сарафане и сороке она выглядела прежней боярыней и по-прежнему справляла бесконечную службу в моленной, куда к ней по-прежнему сходились разные старцы в длиннополых кафтанах, подозрительные старицы и разный другой люд, целую жизнь ютящийся около страннолюбивых и нищекормливых
богатых раскольничьих
домов.
Здесь все было по-старому, в том строгом порядке, как это ведется только в
богатых раскольничьих
домах.
Были выписаны мастера-специалисты из Петербурга и Варшавы; оттуда же партиями получалась дорогая мебель, обои, драпировки, ковры, бронза, экипажи и тысячи других предметов, необходимых в обиходе
богатого барского
дома.
Все раскольничьи
богатые дома устроены по одному плану: все лучшие комнаты остаются в качестве парадных покоев пустыми, а семья жмется в двух-трех комнатах.
Был он в городе нашем на службе уже давно, место занимал видное, человек был уважаемый всеми,
богатый, славился благотворительностью, пожертвовал значительный капитал на богадельню и на сиротский
дом и много, кроме того, делал благодеяний тайно, без огласки, что все потом по смерти его и обнаружилось.
Было им совершено великое и страшное преступление, четырнадцать лет пред тем, над одною
богатою госпожой, молодою и прекрасною собой, вдовой помещицей, имевшею в городе нашем для приезда собственный
дом.
Софья Ивановна была из «сироток», безродная с детства, дочь какого-то темного дьякона, взросшая в
богатом доме своей благодетельницы, воспитательницы и мучительницы, знатной генеральши-старухи, вдовы генерала Ворохова.
Красота жизни заключается в резких контрастах. Как было бы приятно из удэгейской юрты сразу попасть в
богатый городской
дом! К сожалению, переход этот бывает всегда постепенным: сначала юрта, потом китайская фанза, за ней крестьянская изба, затем уже город.
Водились за ним, правда, некоторые слабости: он, например, сватался за всех
богатых невест в губернии и, получив отказ от руки и от
дому, с сокрушенным сердцем доверял свое горе всем друзьям и знакомым, а родителям невест продолжал посылать в подарок кислые персики и другие сырые произведения своего сада; любил повторять один и тот же анекдот, который, несмотря на уважение г-на Полутыкина к его достоинствам, решительно никогда никого не смешил; хвалил сочинение Акима Нахимова и повесть Пинну;заикался; называл свою собаку Астрономом; вместо однакоговорил одначеи завел у себя в
доме французскую кухню, тайна которой, по понятиям его повара, состояла в полном изменении естественного вкуса каждого кушанья: мясо у этого искусника отзывалось рыбой, рыба — грибами, макароны — порохом; зато ни одна морковка не попадала в суп, не приняв вида ромба или трапеции.
Происходил он от старинного
дома, некогда
богатого; деды его жили пышно, по-степному: то есть принимали званых и незваных, кормили их на убой, отпускали по четверти овса чужим кучерам на тройку, держали музыкантов, песельников, гаеров и собак, в торжественные дни поили народ вином и брагой, по зимам ездили в Москву на своих, в тяжелых колымагах, а иногда по целым месяцам сидели без гроша и питались домашней живностью.
— Да, это дело очень серьезное, мсье Лопухов. Уехать из
дома против воли родных, — это, конечно, уже значит вызывать сильную ссору. Но это, как я вам говорила, было бы еще ничего. Если бы она бежала только от грубости и тиранства их, с ними было бы можно уладить так или иначе, — в крайнем случае, несколько лишних денег, и они удовлетворены. Это ничего. Но… такая мать навязывает ей жениха; значит, жених
богатый, очень выгодный.
Владимир Дубровский воспитывался в Кадетском корпусе и выпущен был корнетом в гвардию; отец не щадил ничего для приличного его содержания, и молодой человек получал из
дому более, нежели должен был ожидать. Будучи расточителен и честолюбив, он позволял себе роскошные прихоти, играл в карты и входил в долги, не заботясь о будущем и предвидя себе рано или поздно
богатую невесту, мечту бедной молодости.
В его
дому, в большом посаде царском,
На всем виду,
богатою хозяйкой
Забарствую.
По
богатым посадским
домамКолотить по углам,
У ворот вереями скрипеть,
Под полозьями петь
Любо мне,
Любо, любо, любо.
Зато сестру одевали как куколку и приготовляли
богатое приданое. Старались делать последнее так, чтоб все знали, что в таком-то
доме есть
богатая невеста. Кроме того, матушка во всеуслышанье объявляла, что за дочерью триста незаложенных душ и надежды в будущем.
До этого известно только, что в конце шестидесятых годов
дом был занят пансионом Репмана, где учились дети
богатых людей, а весь период от отъезда Волконской до Репмана остается неизвестным.
По другую сторону Тверской стоял за решеткой пустовавший огромный
дом, выстроенный еще при Екатерине II вельможей Прозоровским и в сороковых годах очутившийся в руках
богатого помещика Гурьева, который его окончательно забросил.
Дом стоял с выбитыми окнами и провалившейся крышей. Впоследствии, в восьмидесятых годах, в этом
доме был «Пушкинский театр» Бренко.
Еще до русско-турецкой войны в Златоустенском переулке в
доме Медынцева совершенно одиноко жил
богатый старик индеец.
Мог ли в таком костюме пойти художник в
богатый дом писать портрет, хотя мог написать лучше другого…