Неточные совпадения
Марья Ивановна приняла письмо дрожащею рукою и, заплакав, упала к ногам императрицы, которая подняла ее и поцеловала. Государыня разговорилась с нею. «Знаю, что вы не богаты, — сказала она, — но я в
долгу перед дочерью капитана Миронова. Не беспокойтесь о
будущем. Я беру на себя устроить ваше состояние».
Сознание новой жизни, даль
будущего, строгость
долга, момент торжества и счастья — все придавало лицу и красоте ее нежную, трогательную тень. Жених был скромен, почти робок; пропала его резвость, умолкли шутки, он был растроган. Бабушка задумчиво счастлива, Вера непроницаема и бледна.
Владимир Дубровский воспитывался в Кадетском корпусе и выпущен был корнетом в гвардию; отец не щадил ничего для приличного его содержания, и молодой человек получал из дому более, нежели должен был ожидать. Будучи расточителен и честолюбив, он позволял себе роскошные прихоти, играл в карты и входил в
долги, не заботясь о
будущем и предвидя себе рано или поздно богатую невесту, мечту бедной молодости.
Лицо ее было задумчиво, в нем яснее обыкновенного виднелся отблеск вынесенного в прошедшем и та подозрительная робость к
будущему, то недоверие к жизни, которое всегда остается после больших,
долгих и многочисленных бедствий.
В
будущем году этот
долг уплотится.
Воспитывался он в одной из гимназий серединной губернии, приехал в Москву искать счастья и, добыв после
долгих скитальчеств место корректора, доставлявшее ему около шестидесяти рублей в месяц, проводил жизнь довольно беспечную и о
будущем нимало не заботился.
— Выпей. Только о Мальтусе я упомянул, Виталий Кузьмич, между прочим, собственно для выяснения своих взглядов — это еще вопрос далекого
будущего, а теперь прежде всего необходимо самое существенное: развязаться с этой уставной грамотой, а потом освободить заводы от
долгов. Ведь у нас все металлы заложены в государственный банк…
Помню я и
долгие зимние вечера, и наши дружеские, скромные беседы [46], заходившие далеко за полночь. Как легко жилось в это время, какая глубокая вера в
будущее, какое единодушие надежд и мысли оживляло всех нас! Помню я и тебя, многолюбимый и незабвенный друг и учитель наш! Где ты теперь? какая железная рука сковала твои уста, из которых лились на нас слова любви и упования?
— Я видел плоды, которые были последствием этого наития: одна дама, после
долгого радения в танцах, пении и музыке, весьма часто начинала пророчествовать и очень многим из нас предсказывала
будущее… Слова ее записывались и потом в жизни каждого из нас повторились с невероятною точностью.
«Мы разоряемся, — говорит Frederic Passy в записке, читанной на последнем конгрессе (1890 г.) всеобщего мира в Лондоне, — мы разоряемся для того, чтобы иметь возможность принимать участие в безумных бойнях
будущего, или для того, чтобы платить проценты
долгов, оставленных нам безумными и преступными бойнями прошедшего. Мы умираем с голода для того, чтобы иметь возможность убивать».
Вероятно, препятствий к удовлетворению этого ходатайства не будет; однако ж я все-таки считаю
долгом заявить, что это новое расширение земских прав (особливо ежели земцы обратят его себе в монополию), по мнению моему, может вызвать в
будущем некоторые очень серьезные недоразумения. А именно — как бы при этом не повторилась опять притча о лаптях с подковыркою, уже наделавшая однажды хлопот.
Отец и мать очень обрадовались таким известиям, особенно тому, что провалился Камашев, и хотя платить за меня по триста рублей в год и издерживать рублей по двести на платье, книги и дядьку было для них очень тяжело, но они решились для моего воспитания войти в
долги, которых и без того имели две тысячи рублей ассигнациями (тогда эта сумма казалась
долгами!), и только в ожидании
будущих благ от Надежды Ивановны Куроедовой отважились на новый заем.
Как далекий тусклый огонек в поле, так изредка в голове его мелькала мысль, что где-то в одном из переулков Петербурга, в отдаленном
будущем, для того чтобы разойтись с Надеждой Федоровной и уплатить
долги, ему придется прибегнуть к маленькой лжи; он солжет только один раз, и затем наступит полное обновление.
По-прежнему восторгались Варвара Михайловна и все окружающие Наташу, говоря об ее женихе; по-прежнему был доволен Василий Петрович; по-прежнему и Наташа казалась спокойной и довольной; но, странное дело, последние два письма Ардальона Семеныча, в которых он пораспространился в подробностях о своих намерениях и планах в
будущем, о том, что переезжает в Болдухино на неопределенно
долгое время со множеством книг, со всеми своими привычными занятиями, в которых, как он надеется, примет участие и обожаемая его невеста, — произвели какое-то не то что неприятное, а скучное впечатление на Наташу.
Мало того, я решил отложить наше
будущее как можно на
долгое время, а оставить пока все в настоящем виде.
Николай. Я подумал, что бросать мне этот образ жизни не следует, чтоб не растерять знакомства. Занял в одних руках значительную сумму за большие проценты, уплатил все мелкие
долги и зажил опять по-прежнему, в ожидании
будущих благ. Все мне казалось, что получу большой процесс. Ну, а дальше уж просто. Процесса большого я не получил, деньги прожил, а
долг, как петля на шее. Петля давит, тоска, отчаяние… А от тоски праздная, трактирная жизнь… Вот и вся моя нехитрая история.
В том, что исторический опыт до сих пор не давал хороших результатов для учения о добродетели, виновато то ложное предположение, что побуждение, выведенное из понятия
долга, будто бы слишком слабо и отдаленно, а что сильнее действует на душу более близкое побуждение, проистекающее из расчета на выгоды, которых надо ждать отчасти в этом, а также и в
будущем мире за исполнение закона.
— Непременно… и даже сегодня… Мой
долг — быть там! — немножко рисуясь, ответил барон, внутренно весьма довольный собою по двум причинам: во-первых, что успел отчасти заявить свою
будущую неустрашимость, а во-вторых, тем, что возбудил участие и даже опасение за свою личность такой прелестной особы. В эту минуту он почувствовал себя, в некотором роде, героем.
В эти дни Ашанин говорил со многими старыми матросами, ожидавшими после возвращения в Россию отставки или бессрочного отпуска, и ни один из них, даже самых лихих матросов, отличавшихся и знанием дела, и отвагой, и бесстрашием, не думал снова поступить по «морской части». Очень немногие, подобно Бастрюкову, собирались в деревню — прежняя
долгая служба уничтожала земледельца, — но все в своих предположениях о
будущем мечтали о сухопутных местах.
— Да ведь тому
долгу уплата еще в
будущем году, — придерживая лошадь, с изумленным видом молвил Герасим Силыч.
Или
будущее определяется мучительной заботой и
долгом и повелением осуществить поставленную цель, или оно определяется нашей творческой энергией, созидательным жизненным порывом, в котором выковываются ценности.
Жизнь надоела и стала невыносимо тяжелой. Он невылазно запутался в
долгах, в карманах у него ни гроша, родня опротивела, с приятелями и с женщинами рано или поздно придется расстаться, так как они уж слишком презрительно стали относиться к его прихлебательской роли.
Будущее пасмурно.
По картинам русской природы и крестьянской жизни такая езда „на
долгих“ стоила дорогого для
будущего беллетриста-бытописателя.
До получения своей наследственной части Григорий жил в Петербурге в крайней нужде и, постоянно имея надобность в деньгах, делал займы, причем, занимая рубль, он давал вексель на десятки рублей, благо в Петербурге нашлось немало людей, дававших на таких условиях взаймы
будущему наследнику Богачева; таким-то простым способом
долг Григория и вырос до громадной цифры.
Как ни бедствовала при жизни Марфа, но она жила аккуратно и, в виду получения
будущих благ, не делала
долгов; не то пошло после ее смерти. После нее один за другим умерли ее два сына: Сергей меньшой и Александр, и остался в живых один только Григорий, который, получив один всю материнскую часть, в самом непродолжительном времени наделал до 700 тысяч рублей
долгу, и в 1840 г. правительство нашло нужным учредить над ним опеку.
Наступает время и наступило уже, когда обман, выдающий отрицание — на словах — этой жизни, для приготовления себе
будущей, и признание одного личного животного существования за жизнь и так называемого
долга за дело жизни, — когда обман этот становится ясным для большинства людей, и только забитые нуждой и отупевшие от похотливой жизни люди могут еще существовать, не чувствуя бессмысленности и бедственности своего существования.
— В таком случае я призвал вас для того, чтобы сообщить вам, что за уплатой ваших
долгов, никакого личного имущества у вас не осталось, но я с своей стороны сделал распоряжение в контору о выдаче вам ежемесячно двухсот рублей. В контору вы соблаговолите сообщить ваш
будущий адрес.
Все эти сочувствующие несчастью, обрушившемуся на дом княгини Полторацкой, собрались, повторяем, в Зиновьеве отдать последний
долг покойной. Они рассыпались перед молодым князем в своих сожалениях и тревогах за
будущее несчастной сироты — княжны.
Все обитатели замка молили от души Бога, чтоб Он даровал
будущей чете
долгие лета.
Когда же, после трагической смерти брата, она осталась одна, под гнетом угрызений совести, когда все люди вокруг сделались ей противны, она вспомнила о Коле Лопухине и вспомнила, как, вероятно, не забыл читатель, задумавшись о
будущем, быть может ожидающем ее счастье, этом луче дивного утра, который должен был рассеять густой мрак окружавшей ее
долгой ночи.
Искупит ли свои преступления Надежда Николаевна в этой жизни добросовестным исполнением до конца ее
долга и будет судима там, где нет лицеприятия и где высшая справедливость, или же возмездие наступит в этой жизни, как пророчил ей Караулов — дело
будущего.
В томительные, проводимые ею без сна ночи или, правильнее сказать, при ее жизненном режиме, утра, образ князя Облонского неотступно стоял перед ней, и Анжель с наслаждением самоистязания вглядывалась в издавна ненавистные ей черты лица этого человека и доходила до исступления при мысли, что, несмотря на то, что он стал вторично на ее жизненной дороге, лишал ее светлого
будущего, разрушал цель ее жизни, лелеянную ею в продолжение
долгих лет, цель, для которой она влачила свое позорное существование, причина этой ненависти к нему не изменилась и все оставалась той же, какою была с момента второй встречи с ним, семнадцать лет тому назад.
Прямой и откровенный старик счел своим
долгом рассказать
будущему зятю о сватовстве Зарудина и о разрыве с ним, не скрыв даже подробности более полугода тому назад происшедшего домашнего романа, окончившегося болезнью его дочери.
Предчувствие тяжелой борьбы между чувством и
долгом рисовало ей мрачные картины
будущего.
И он в первый раз после
долгого времени стал делать счастливые планы на
будущее.