Неточные совпадения
— Дарья Александровна! — сказал он, теперь прямо взглянув в
доброе взволнованное лицо Долли и чувствуя, что язык его невольно развязывается. — Я бы дорого дал, чтобы сомнение еще было возможно. Когда я сомневался, мне было тяжело, но легче, чем теперь. Когда я сомневался, то была
надежда; но теперь нет
надежды, и я всё-таки сомневаюсь во всем. Я так сомневаюсь во всем, что я ненавижу сына и иногда не верю, что это мой сын. Я очень несчастлив.
Мадера, точно, даже горела во рту, ибо купцы, зная уже вкус помещиков, любивших
добрую мадеру, заправляли ее беспощадно ромом, а иной раз вливали туда и царской водки, в
надежде, что всё вынесут русские желудки.
Таковое начало не предвещало мне ничего
доброго. Однако ж я не терял ни бодрости, ни
надежды. Я прибегнул к утешению всех скорбящих и, впервые вкусив сладость молитвы, излиянной из чистого, но растерзанного сердца, спокойно заснул, не заботясь о том, что со мною будет.
— Но — не вздумайте сочувствовать, жалеть и тому подобное. И — не питайте амурных
надежд, я уже достаточно устала от любви. И вообще от всякого свинства. Будем
добрыми друзьями — хорошо?
Вероятно, с летами она успела бы помириться с своим положением и отвыкла бы от
надежд на будущее, как делают все старые девы, и погрузилась бы в холодную апатию или стала бы заниматься
добрыми делами; но вдруг незаконная мечта ее приняла более грозный образ, когда из нескольких вырвавшихся у Штольца слов она ясно увидела, что потеряла в нем друга и приобрела страстного поклонника. Дружба утонула в любви.
За ужином она сидела на другом конце стола, говорила, ела и, казалось, вовсе не занималась им. Но едва только Обломов боязливо оборачивался в ее сторону, с
надеждой, авось она не смотрит, как встречал ее взгляд, исполненный любопытства, но вместе такой
добрый…
Вера не шла, боролась — и незаметно мало-помалу перешла сама в активную роль: воротить и его на дорогу уже испытанного
добра и правды, увлечь, сначала в правду любви, человеческого, а не животного счастья, а там и дальше, в глубину ее веры, ее
надежд!..
— Нынче безлесят Россию, истощают в ней почву, обращают в степь и приготовляют ее для калмыков. Явись человек с
надеждой и посади дерево — все засмеются: «Разве ты до него доживешь?» С другой стороны, желающие
добра толкуют о том, что будет через тысячу лет. Скрепляющая идея совсем пропала. Все точно на постоялом дворе и завтра собираются вон из России; все живут только бы с них достало…
В свою очередь,
Надежда Васильевна тоже была недовольна Приваловым: она ему желала только
добра, — на что же он обижался?
Во флигельке скоро потекла мирная семейная жизнь, в которой принимали самое живое участие Нагибин и поп Савел. Они своим присутствием делали совсем незаметным однообразие деревенской жизни, причем поп Савел ближе сошелся с Лоскутовым, а Нагибин с
Надеждой Васильевной.
Добрый старик не знал, чем угодить «барышне», за которой ухаживал с самым трогательным участием.
Когда мы с тобою простились вчера, я долго думала об этом, я вздумала это вчера поутру, без тебя, вчера я хотела посоветоваться с тобою, как с
добрым человеком, а ты изменил моей
надежде на твою солидность.
— Раидина
Надежда Савельевна звала. Пустошоночка у нее залишняя оказалась, продать охотится. А мы от
добрых делов не прочь.
Круглое лицо Сурина с
добрыми глазами глядело прямо на меня с неосновательной
надеждой, что я что-то пойму, а я с такой же
надеждой глядел на него.
Не только тем изумительна жизнь наша, что в ней так плодовит и жирен пласт всякой скотской дряни, но тем, что сквозь этот пласт все-таки победно прорастает яркое, здоровое и творческое, растет
доброе — человечье, возбуждая несокрушимую
надежду на возрождение наше к жизни светлой, человеческой.
… [Опущены подробности о проявляемой «нашим любезным», но увлекающимся H. Н. Муравьевым несправедливости к некоторым из его помощников. Сам Пущин простудился, и голос его «не отличается звучностью»; впрочем, декабристы «уже 30 лет лишены голоса».] Прекрасно делаете, что оставляете под красным сукном
надежды, которыми и вас, как и меня, потчуют
добрые люди. Это очень понятно и естественно с их стороны, но, кажется, мы, допотопные, не подлежим ни переменам погоды, ни переменам царства.
Я прошу поцеловать ручку у батюшки и матушки. Если провидению не угодно, чтоб мы здесь увиделись, в чем, впрочем, я не отчаиваюсь, то будем надеяться, что бог, по милосердию своему, соединит нас там, где не будет разлуки. Истинно божеская религия та, которая из
надежды сделала добродетель. Обнимите всех
добрых друзей.
Прощайте,
добрый Михаил Александрович, дружески приветствуйте от меня Наталью Дмитриевну. Крепко обнимаю вас мысленно в
надежде скоро лично это сделать.
Такое грозное вступление не обещало ничего
доброго, и Родион Антоныч совсем съежился, как человек, поставленный на барьер, прямо под дуло пистолета своего противника. Но вместе с тем у него мелькало сознание того, что он является козлом отпущения не за одни свои грехи. Последнее придавало ему силы и слабую
надежду на возможность спасения.
Митя пошел к матери. Это была последняя
надежда. Мать его была
добрая и не умела отказывать, и она, может быть, и помогла бы ему, но нынче она была встревожена болезнью меньшого, двухлетнего Пети. Она рассердилась на Митю за то, что он пришел и зашумел, и сразу отказала ему.
Я еще вчера явственно слышал, как жаворонок, только что прилетевший с юга, бойко и сладко пропел мне эту славную весть, от которой сердце мое всегда билось какою-то чуткою
надеждой. Я еще вчера видел, как
добрая купчиха Палагея Ивановна хлопотала и возилась, изготовляя несчетное множество куличей и пасх, окрашивая сотни яиц и запекая в тесте десятки окороков.
Затем она, без всякой назойливости, а просто из
доброго участия, расспросила его о средствах, которыми он располагает, и об его
надеждах в будущем.
— Вы пашни больше берите, — увещевал он крестьян, — в ней вся ваша
надежда. За лесом не гонитесь, я и сучьев на протопление, и валежнику на лучину, хоть задаром,
добрым соседям отпущу! Лугов тоже немного вам нужно — у меня пустошей сколько угодно есть. На кой мне их шут! Только горе одно… хоть даром косите!
Лицо его заметно осунулось и выцвело против того, как я видел его месяц тому назад, но губы все еще по привычке шептали: в
надежде славы и
добра…3 И куда это он все приглашает? на что надеется?
Под ее влиянием я покинул тебя, мое единственное сокровище, хоть, видит бог, что сотни людей, из которых ты могла бы найти
доброго и нежного мужа, — сотни их не в состоянии тебя любить так, как я люблю; но, обрекая себя на этот подвиг, я не вынес его: разбитый теперь в Петербурге во всех моих
надеждах, полуумирающий от болезни, в нравственном состоянии, близком к отчаянию, и, наконец, без денег, я пишу к тебе эти строчки, чтоб ты подарила и возвратила мне снова любовь твою.
Полина с удовольствием пошла. Ответ этот дал ей маленькую
надежду. Вошла m-me Четверикова и проговорила: «Bonsoir!» [
Добрый вечер! (франц.).] Она была так же стройна и грациозна, как некогда; но с бесстрастным и холодным выражением в лице принял ее герой мой.
Марья Михайловна, маменька
Надежды Александровны, была одна из тех
добрых и нехитрых матерей, которые находят прекрасным все, что ни делают детки. Марья Михайловна велит, например, заложить коляску.
— Грех было бы мне винить тебя, Борис Федорыч. Не говорю уже о себе; а сколько ты другим
добра сделал! И моим ребятам без тебя, пожалуй, плохо пришлось бы. Недаром и любят тебя в народе. Все на тебя
надежду полагают; вся земля начинает смотреть на тебя!
Только один раз ее пожалели и приласкали. Это был пропойца-мужик, возвращавшийся из кабака. Он всех любил и всех жалел и что-то говорил себе под нос о
добрых людях и своих
надеждах на
добрых людей; пожалел он и собаку, грязную и некрасивую, на которую случайно упал его пьяный и бесцельный взгляд.
Добрые — очень маленькая кучка — были тихи, молчаливо таили про себя свои упования и, разумеется, более мрачных склонны были к
надежде и вере в них.
И эта жалость к Марте заставляла ее чувствовать себя
доброй и гордиться этим, — и в то же время боль от погибшей
надежды выйти за Мурина жгла ее сердце желанием дать Марте почувствовать всю силу своего гнева и своей доброты и всю вину Марты.
Хворал он долго, и всё время за ним ухаживала Марья Ревякина, посменно с Лукерьей, вдовой, дочерью Кулугурова. Муж её, бондарь, умер, опившись на свадьбе у Толоконниковых, а ей село бельмо на глаз, и, потеряв
надежду выйти замуж вторично, она ходила по домам, присматривая за больными и детьми, помогая по хозяйству, — в городе её звали Луша-домовница. Была она женщина толстая,
добрая, черноволосая и очень любила выпить, а выпив — весело смеялась и рассказывала всегда об одном: о людской скупости.
Но
добрая мамаша, которой папенька сообщил свои
надежды, шепнула мне на ухо, что это за гость.
Он писал циркуляры о необходимости заведения фабрик, о возможности, при
добром желании, населить и оплодотворить пустыни, о пользе развития путей сообщения, промыслов, судоходства, торговли, и изъявлял
надежду, что земледелие, споспешествуемое, с одной стороны, садоводством, а с другой, разведением улучшенных пород скота, принесет желаемые плоды и, таким образом, оправдает возлагаемые на него
надежды.
Я сказал, что сладкие
надежды зашевелились в голове Степана Михайлыча при получении
добрых известий о восстановлении здоровья невестки.
На такие справедливые замечания и советы, почерпнутые прямо из жизни, Софья Николавна умела возражать с удивительной ловкостью и в то же время умела так убедительно и живо представить хорошую сторону замужества с человеком, хотя не бойким и не образованным, но
добрым, честным, любящим и не глупым, что Николай Федорыч был увлечен ее пленительными
надеждами и дал полное согласие.
В тыкве сидела другая тыква —
добрый и толстый отец семейства и помещик, с какой-то специальной ландкартой из синих жил на носу и щеках; возле неразрывная спутница его жизни, не похожая на тыкву, а скорее на стручок перцу, спрятанный в какой-то тафтяный шалаш, надетый вместо шляпки; против них приятный букет из сельских трех граций, вероятно, сладостная
надежда маменьки и папеньки, сладостная, но исполняющая заботой их нежные сердца.
— Мне, молодому тогда, и товарищам моим было особенно обидно слышать эти слова: они убивали наши
надежды, наше желание лучшей жизни. Вот однажды я и Лукино, друг мой, встретив его вечером в поле, когда он, не спеша, ехал куда-то верхом, сказали ему вежливо, но внушительно: «Мы просим вас быть
добрее к людям».
"Бредни"! — не помните ли, голубушка, в чем бишь они состоят?"Бредни"! да не то ли это самое, что несколько становых, квартальных и участковых поколений усиленно и неустанно вышибали из нас, в чаянии, что мы восчувствуем и пойдем вперед"в
надежде славы и
добра"?
И вот навстречу его вздохам сорвался с цепи человек, у которого на лбу так и горит:"в
надежде славы и
добра"…
Вы скажете, может быть, что это с его стороны своего рода"бредни", — так что ж такое, что бредни! Это бредни здоровые, которые необходимо поощрять: пускай бредит Корела! Без таких бредней земная наша юдоль была бы тюрьмою, а земное наше странствие… спросите у вашего
доброго деревенского старосты, чем было бы наше земное странствие, если б нас не поддерживала
надежда на сложение недоимок?
— Что мне делается! По обыкновению, в
надежде славы и
добра…
Во всей этой беседе г-жа Петицкая, как мы видим, не принимала никакого участия и сидела даже вдали от прочих, погруженная в свои собственные невеселые мысли: возвращаясь в Москву, она вряд ли не питала весьма сильной
надежды встретить Николя Оглоблина, снова завлечь и женить на себе; но теперь, значит,
надежды ее совершенно рушились, а между тем продолжать жить приживалкою, как ни
добра была к ней княгиня, у г-жи Петицкой недоставало никакого терпения, во-первых, потому, что г-жа Петицкая жаждала еще любви, но устроить для себя что-нибудь в этом роде, живя с княгинею в одном доме, она видела, что нет никакой возможности, в силу того, что княгиня оказалась до такой степени в этом отношении пуристкою, что при ней неловко даже было просто пококетничать с мужчиной.
В
надежде славы и
добраИду вперед я без боязни!
Надежда Антоновна. Она вообще с большими странностями, но
добрая, очень
добрая девушка. (Таинственно.) Она ведь не любит этих шаркунов.
Надежда Антоновна. Оба они богаты и мотают, но Кучумов богаче и
добрее.
Надежда Антоновна (с радостью). Неужели? (Кучумову). Вы очень
добрый человек. Однако ж все-таки подумать надо.
Надежда Антоновна. До свиданья, мой
добрый друг!
Уговорившись, где встретимся, я выждал, пока затихла музыка, и стал уходить. — «Молли! Санди уходит», — сказал Дюрок. Она тотчас вышла и начала упрашивать меня приходить часто и «не вовремя»: «Тогда будет видно, что ты друг». Потом она хлопнула меня по плечу, поцеловала в лоб, сунула мне в карман горсть конфет, разыскала и подала фуражку, а я поднес к губам теплую, эластичную руку Молли и выразил
надежду, что она будет находиться в
добром здоровье.
У Иды Ивановны был высокий, строгий профиль, почти без кровинки во всем лице; открытый, благородный лоб ее был просто прекрасен, но его ледяное спокойствие действовало как-то очень странно; оно не говорило: «оставь
надежду навсегда», но говорило: «прошу на благородную дистанцию!» Небольшой тонкий нос Иды Ивановны шел как нельзя более под стать ее холодному лбу; широко расставленные глубокие серые глаза смотрели умно и
добро, но немножко иронически; а в бледных щеках и несколько узеньком подбородке было много какой-то пассивной силы, силы терпения.
Тогда как, свободный от сена, ржи и овса, он может спокойно, «в
надежде славы и
добра», посматривать в окно и думать: «А вот сейчас разгуляется, и я, как обсохнут дорожки (летом земля сохнет изумительно быстро), пойду в парк…»