Неточные совпадения
Бричка между тем поворотила в более пустынные улицы; скоро потянулись одни
длинные деревянные
заборы, предвещавшие конец города.
Подвел к пролому в
заборе и, махнув
длинной рукой, сказал...
Так неподвижно лег
длинный человек в поддевке, очень похожий на Дьякона, — лег, и откуда-то из-под воротника поддевки обильно полилась кровь, рисуя сбоку головы его красное пятно, — Самгин видел прозрачный парок над этим пятном; к
забору подползал, волоча ногу, другой человек, с зеленым шарфом на шее; маленькая женщина сидела на земле, стаскивая с ноги своей черный ботик, и вдруг, точно ее ударили по затылку, ткнулась головой в колени свои, развела руками, свалилась набок.
— Он ехал на извозчике, и вдруг Воронов бросился, — рассказывал Злобин, взмахивая рукой, задевая фуражкой о
забор, из опухшего глаза его сочились слезы,
длинные ноги топали, он качался, но Самгин видел, что он не пьян, а — возмущен, испуган.
Там то же почти, что и в Чуди:
длинные, загороженные каменными, массивными
заборами улицы с густыми, прекрасными деревьями: так что идешь по аллеям. У ворот домов стоят жители. Они, кажется, немного перестали бояться нас, видя, что мы ничего худого им не делаем. В городе, при таком большом народонаселении, было живое движение. Много народа толпилось, ходило взад и вперед; носили тяжести, и довольно большие, особенно женщины. У некоторых были дети за спиной или за пазухой.
«Однако ж час, — сказал барон, — пора домой; мне завтракать (он жил в отели), вам обедать». Мы пошли не прежней дорогой, а по каналу и повернули в первую
длинную и довольно узкую улицу, которая вела прямо к трактиру. На ней тоже купеческие домы, с высокими
заборами и садиками, тоже бежали вприпрыжку носильщики с ношами. Мы пришли еще рано; наши не все собрались: кто пошел по делам службы, кто фланировать, другие хотели пробраться в китайский лагерь.
Так грозная сожительница Черевика ласково ободряла трусливо лепившегося около
забора поповича, который поднялся скоро на плетень и долго стоял в недоумении на нем, будто
длинное страшное привидение, измеривая оком, куда бы лучше спрыгнуть, и, наконец, с шумом обрушился в бурьян.
На третий или на четвертый день мы с братом и сестрой были в саду, когда Крыжановский неожиданно перемахнул своими
длинными ногами через
забор со стороны пруда и, присев в высокой траве и бурьянах, поманил нас к себе. Вид у него был унылый и несчастный, лицо помятое, глаза совсем мутные, нос еще более покривился и даже как будто обвис.
Мой приятель не тратил много времени на учение, зато все закоулки города знал в совершенстве. Он повел меня по совершенно новым для меня местам и привел в какой-то
длинный, узкий переулок на окраине. Переулок этот прихотливо тянулся несколькими поворотами, и его обрамляли старые
заборы. Но
заборы были ниже тех, какие я видел во сне, и из-за них свешивались густые ветки уже распустившихся садов.
В этот промежуток дня наш двор замирал. Конюхи от нечего делать ложились спать, а мы с братом слонялись по двору и саду, смотрели с
заборов в переулок или на
длинную перспективу шоссе, узнавали и делились новостями… А солнце, подымаясь все выше, раскаляло камни мощеного двора и заливало всю нашу усадьбу совершенно обломовским томлением и скукой…
— Вот, собираем мы с Варей малину в саду, вдруг он, отец твой, шасть через
забор, я индо испугалась: идет меж яблонь эдакой могутной, в белой рубахе, в плисовых штанах, а — босый, без шапки, на
длинных волосьях — ремешок.
Над дверью деревянного подъезда опять была дощечка с надписью: «Следственный пристав»; в нижний этаж вело особое крылечко, устроенное посредине задней части фасада. Налево был низенький флигелек в три окна, но с двумя крыльцами. По ушатам, стоявшим на этих крыльцах, можно было догадаться, что это кухни. Далее шел
длинный дровяной сарайчик, примкнутый к соседскому
забору, и собачья конура с круглым лазом.
Шире,
длиннее становились грязные проталины, полнее наливалось озеро в роще, и, проходя сквозь
забор, уже показывалась вода между капустных гряд в нашем огороде.
Чтобы не быть узнанным, он сошел с танцевального круга и пробрался вдоль низенького
забора, за которым стояли бесплатные созерцатели роскошного бала, стараясь стать против того места, где раньше сидела Юленька. Вскоре вальс окончился. Они прошли на прежнее место. Юленька села. Покорни стоял, согнувшись над нею, как
длинный крючок. Он что-то бубнил однообразным и недовольным голосом, как будто бы он шел не из горла, а из живота.
В саду, за
забором, утыканным
длинными гвоздями, был слышен волнующий сердце голос Бори — хотелось перелезть через
забор и отдать себя покровительству бойкого мальчика.
По обеим сторонам
забора выстроены были
длинные застольни, приспешная и погреба с высокой голубятнею, а посреди двора стояли висячие качели.
Забору этому не было конца ни вправо, ни влево. Бобров перелез через него и стал взбираться по какому-то
длинному, крутому откосу, поросшему частым бурьяном. Холодный пот струился по его лицу, язык во рту сделался сух и неподвижен, как кусок дерева; в груди при каждом вздохе ощущалась острая боль; кровь сильными, частыми ударами била в темя; ушибленный висок нестерпимо ныл…
Я и какой-то
длинный матрос, следом за мною, бросились в проулок, перескочили через
забор, другой — и с этой ночи я больше не встречал милейшего умницу Никиту Рубцова.
В углу зажгли маленькую лампу. Комната — пустая, без мебели, только — два ящика, на них положена доска, а на доске — как галки на
заборе — сидят пятеро людей. Лампа стоит тоже на ящике, поставленном «попом». На полу у стен еще трое и на подоконнике один, юноша с
длинными волосами, очень тонкий и бледный. Кроме его и бородача, я знаю всех. Бородатый басом говорит, что он будет читать брошюру «Наши разногласия», ее написал Георгий Плеханов, «бывший народоволец».
За ними потянулись
длинные желтые и серые
заборы, стали встречаться совсем ветхие избенки вместо богатых домов и вместе с тем колоссальные здания под фабриками, уродливые, почерневшие, красные, с
длинными трубами.
Гуров не спеша пошел на Старо-Гончарную, отыскал дом. Как раз против дома тянулся
забор, серый,
длинный, с гвоздями.
Длинные тени домов, деревьев,
заборов ложились красиво по светлой пыльной дороге… На реке без умолку звенели лягушки; [Лягушки на Кавказе производят звук, не имеющий ничего общего с кваканьем русских лягушек.] на улицах слышны были то торопливые шаги и говор, то скок лошади; с форштата изредка долетали звуки шарманки: то виют витры, то какого-нибудь «Aurora-Walzer».
Фельдшер вышел на двор поглядеть: как бы не уехал Калашников на его лошади. Метель всё еще продолжалась. Белые облака, цепляясь своими
длинными хвостами за бурьян и кусты, носились по двору, а по ту сторону
забора, в поле, великаны в белых саванах с широкими рукавами кружились и падали, и опять поднимались, чтобы махать руками и драться. А ветер-то, ветер! Голые березки и вишни, не вынося его грубых ласок, низко гнулись к земле и плакали: «Боже, за какой грех ты прикрепил нас к земле и не пускаешь на волю?»
Ребенком, в сороковых годах, я помню еще огромное серое деревянное здание с фальшивыми окнами, намалеванными сажей и охрой, и огороженное чрезвычайно
длинным полуразвалившимся
забором. Это и была проклятая усадьба графа Каменского; тут же был и театр. Он приходился где-то так, что был очень хорошо виден с кладбища Троицкой церкви, и потому Любовь Онисимовна, когда, бывало, что-нибудь захочет рассказать, то всегда почти начинала словами...
Картина на первый взгляд самая обыкновенная. Бродят женщины, иные в ситцевых распашных капотах, а то просто в
длинных рубахах, простоволосые или покрытые платками; некоторые о босу ногу сидят и на земле или валяются, поют, бормочут. Но когда он, не отрывая глаза от щели в
заборе, стал вглядываться в этих женщин, еще незнакомый ему ужас безумия заползал ему внутрь, и губы его явственно вздрагивали.
И доктор в соседней комнате стал говорить о суровой природе, влияющей на характер русского человека, о
длинных зимах, которые, стесняя свободу передвижения, задерживают умственный рост людей, а Лыжин с досадой слушал эти рассуждения, смотрел в окна на сугробы, которые намело на
забор, смотрел на белую пыль, заполнявшую всё видимое пространство, на деревья, которые отчаянно гнулись то вправо, то влево, слушал вой и стуки и думал мрачно...
Верхи
заборов были усеяны остриями
длинных железных гвоздей от лихих людей, не любящих ходить прямыми путями.
Остановились у какого-то
забора. Домбрович вылез, вошел в калитку и, кажется, сам отпер ворота или, по крайней мере, растворил их. Карета въехала на
длинный двор. Я выглянула из окна: каменный двухэтажный дом стоит в левом углу двора и загибается глаголем. Но ни в одном окне не было огня.
Терем этот, огороженный высоким бревенчатым
забором, разделялся
длинными сенями на две ровные половины. Меньшая из них, состоявшая из одной светлицы, была занята упомянутыми стариками, а большая, по слухам, обитаемая нечистою силою, стояла запертою большой железной дверью, сквозь которую продеты были двойные заклепы, охваченные огромным замком с заржавленною петлей.
Терем этот, огороженный высоким бревенчатым
забором, разделялся
длинными сенями на две неровные половины. Меньшая из них, состоявшая из одной светлицы, была занята упомянутыми стариками, а большая, по слухам, обитаемая нечистой силой, стояла запертой большою железной дверью, сквозь которую продеты были двойные заклепы, охваченные огромным замком с заржавленной петлей.