Неточные совпадения
Восстав от сна с
молитвою,
Причесывает голову
И держит наотлет,
Как девка, косу
длиннуюВысокий и осанистый
Протоиерей Стефан.
— Ох, не припоминай его, бог с ним! — вскрикнула она, вся побледнев. — Еще третьего дня всю ночь мне снился окаянный. Вздумала было на ночь загадать на картах после
молитвы, да, видно, в наказание-то Бог и наслал его. Такой гадкий привиделся; а рога-то
длиннее бычачьих.
Еще раз перекрестила, еще раз прошептала какую-то
молитву и вдруг — и вдруг поклонилась и мне точно так же, как наверху Тушарам, — глубоким, медленным,
длинным поклоном — никогда не забуду я этого! Так я и вздрогнул и сам не знал отчего. Что она хотела сказать этим поклоном: «вину ли свою передо мной признала?» — как придумалось мне раз уже очень долго спустя — не знаю. Но тогда мне тотчас же еще пуще стало стыдно, что «сверху они оттудова смотрят, а Ламберт так, пожалуй, и бить начнет».
Она ушла в угол, где стояла кровать, закрытая ситцевым пологом, и Андрей, сидя у стола, долго слышал теплый шелест ее
молитв и вздохов. Быстро перекидывая страницы книги, он возбужденно потирал лоб, крутил усы
длинными пальцами, шаркал ногами. Стучал маятник часов, за окном вздыхал ветер.
В будни эти старики и старухи ходили, с
молитвой на устах, по домам более зажиточных горожан и среднего мещанства, разнося сплетни, жалуясь на судьбу, проливая слезы и клянча, а по воскресеньям они же составляли почтеннейших лиц из той публики, что
длинными рядами выстраивалась около костелов и величественно принимала подачки во имя «пана Иисуса» и «панны Богоматери».
После
молитвы старик принялся неторопливо стаскивать с себя фуфайки, которых оказалось несколько и которые он аккуратно складывал и клал на ближайший стул; потом принялся перевязывать фонтанели, с которыми возился около четверти часа, и, наконец, уже вытребовав себе вместо одеяла простыню, покрылся ею, как саваном, до самого подбородка, и, вытянувшись во весь свой
длинный рост, закрыл глаза.
Сотни свежих окровавленных тел людей, за 2 часа тому назад полных разнообразных, высоких и мелких надежд и желаний, с окоченелыми членами, лежали на росистой цветущей долине, отделяющей бастион от траншеи, и на ровном полу часовни Мертвых в Севастополе; сотни людей с проклятиями и
молитвами на пересохших устах — ползали, ворочались и стонали, — одни между трупами на цветущей долине, другие на носилках, на койках и на окровавленном полу перевязочного пункта; а всё так же, как и в прежние дни, загорелась зарница над Сапун-горою, побледнели мерцающие звезды, потянул белый туман с шумящего темного моря, зажглась алая заря на востоке, разбежались багровые
длинные тучки по светло-лазурному горизонту, и всё так же, как и в прежние дни, обещая радость, любовь и счастье всему ожившему миру, выплыло могучее, прекрасное светило.
Завернули в белый саван, привязали к ногам тяжесть, какой-то человек, в
длинном черном сюртуке и широком белом воротнике, как казалось Матвею, совсем непохожий на священника, прочитал
молитвы, потом тело положили на доску, доску положили на борт, и через несколько секунд, среди захватывающей тишины, раздался плеск…
Молодой лорд, рассевающий семена консерватизма, религии и нравственности; семейный очаг;
длинные зимние вечера в старом, величественном замке; подъемные мосты; поля, занесенные снегом; охота на кабанов и серн; триктрак с сельским кюре; беседа за ужином с обильными возлияниями; общие
молитвы с преданными седыми слугами, и затем крепкий, здоровый и безмятежный сон до утра…
— Стихами, Яков Захарович, мне легче думать, а простые слова труднее складываются у меня. Мне все хочется, чтобы стихи-то как
молитвы были, а как это надо делать — не знаю! Ежели
длинный стих, то будто молитвеннее выходит — а так ли? Вот еще стихи, про город тоже...
«Да, такого человека можно полюбить. Эти глаза. И это простое, благородное и — как он ни бормочи
молитвы — и страстное лицо! — думала она. — Нас, женщин, не обманешь. Еще когда он придвинул лицо к стеклу и увидал меня, и понял, и узнал. В глазах блеснуло и припечаталось. Он полюбил, пожелал меня. Да, пожелал», — говорила она, сняв, наконец, ботик и ботинок и принимаясь за чулки. Чтобы снять их, эти
длинные чулки на ластиках, надо было поднять юбки. Ей совестно стало, и она проговорила...
Они наговорились обо всем, т. е. говорил собственно брат Ираклий, перескакивая с темы на тему: о значении религиозного культа, о таинствах, о великой силе чистого иноческого жития, о покаянии,
молитве и т. д. Половецкий ушел к себе только вечером.
Длинные разговоры его утомляли и раздражали.
Изобрали комаровские богомолицы местечко у раскидистого дуба, мрачно черневшего в высоте густолиственной вершиной. Вынула Аркадия из дорожного пе́щера икону Владимирской Богородицы в густо позлащенной ризе с самоцветными каменьями, повесила ее на сучке, прилепила к дубу несколько восковых свечек и с
молитвой затеплила их. И она и мать Никанора, обе в полном иночестве, в
длинных соборных мантиях с креповыми наметками на камилавках, стали перед иконой и, положив начáл, вполголоса стали петь утреню.
Благочинный читает
молитвы с расстановкой, не пропуская ни одной; певчие поют что-то
длинное нотное; дьячок, пользуясь случаем прихвастнуть своей октавой, читает апостола с «сугубою протяжностью»…
За
длинными столами воспитанницы разместились по отделениям. На каждое отделение приходилось по четыре стола. Прежде нежели сесть за столы, все они хором пропели предобеденную
молитву.
И через пять минут
длинные ряды приюток уже выстроились перед образом Спасителя. Дежурная выступила вперед и стала читать
молитву.
— Дети, на
молитву! Резкий голос Павлы Артемьевны звучит как-то по-особенному сегодня; торжественно, решительно и многозначительно в одно и то же время. В душном, спертом воздухе
длинной, но узкой спальни словно нависла какая-то темная грозовая туча. Как перед бурей. Торжествующие глаза надзирательницы вскользь пробежали острым взглядом по становившимся в пары воспитанницам и продержались несколько дольше и значительнее на личике Наташи.
Снял Мартын с своей седой головы порыжелый шлык, положил на себя широкий крест и стал творить краткую
молитву, а вокруг него, крестяся, вздыхая и охая, зашевелились мужики, и на том самом месте, где бил в груду Мартынов лапоть, высился уже
длинный шест и на нем наверху торчал голый коровий череп.
В 9 часов утра в класс вошли начальство и экзаменаторы-ассистенты. После прочитанной
молитвы «Пред ученьем» все разместились за
длинным зеленым столом, и отец Филимон, смешав билеты, начал вызывать воспитанниц. Он был в новой темно-синей рясе и улыбался ласково и ободряюще. «Сильные» вызывались в конце, «слабых» же экзаменовали раньше.
В одном из окон при свете луны ему показалось, что он видел
длинную фигуру Дмитрия Ерофеича, который, вероятно, еще не спал и любовался луною, а может быть, и собирался молиться. Гуго вздохнул, взял лошадь под уздцы и повел ее со двора, — и как только за Пекторалисом заперли ворота, в окошечке Дмитрия Ерофеича засветился тихий огонек: вероятно, старичок зажег лампадку и стал на
молитву.
Перед ним стоял монах с
длинною седою, как лунь, бородой — это был игумен Донского монастыря, совершавший свою обычную послеобеденную прогулку. Он прежде, чем подойти к Ивану Павловичу, долго наблюдал за ним, как бы боясь нарушить его горячую
молитву.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, свои
длинные волосы из-под стихаря и. положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова
молитвы...