Неточные совпадения
Считая неспособность к сильным взрывам
чувств основным достоинством интеллигента, Самгин все-таки ощущал, что его антипатия к Безбедову разогревается до ненависти к нему, до острого желания ударить его чем-нибудь по багровому, вспотевшему лицу, по бешено вытаращенным глазам, накричать на Безбедова грубыми словами. Исполнить все это мешало Самгину
чувство изумления перед тем, что такое унизительное,
дикое желание могло возникнуть у него. А Безбедов неистощимо бушевал, хрипел, задыхаясь.
Не только от мира внешнего, от формы, он настоятельно требовал красоты, но и на мир нравственный смотрел он не как он есть, в его наружно-дикой, суровой разладице, не как на початую от рождения мира и неконченую работу, а как на гармоническое целое, как на готовый уже парадный строй созданных им самим идеалов, с доконченными в его уме
чувствами и стремлениями, огнем, жизнью и красками.
Она, кажется, не слыхала, что есть на свете страсти, тревоги,
дикая игра событий и
чувств, доводящие до проклятий, стирающие это сияние с лица.
Потому что этакая насильственная,
дикая любовь действует как припадок, как мертвая петля, как болезнь, и — чуть достиг удовлетворения — тотчас же упадает пелена и является противоположное
чувство: отвращение и ненависть, желание истребить, раздавить.
Иногда случается, что горы и лес имеют привлекательный и веселый вид. Так, кажется, и остался бы среди них навсегда. Иногда, наоборот, горы кажутся угрюмыми,
дикими. И странное дело!
Чувство это не бывает личным, субъективным, оно всегда является общим для всех людей в отряде. Я много раз проверял себя и всегда убеждался, что это так. То же было и теперь. В окружающей нас обстановке чувствовалась какая-то тоска, было что-то жуткое и неприятное, и это жуткое и тоскливое понималось всеми одинаково.
Чем ближе я присматривался к этому человеку, тем больше он мне нравился. С каждым днем я открывал в нем новые достоинства. Раньше я думал, что эгоизм особенно свойствен
дикому человеку, а
чувство гуманности, человеколюбия и внимания к чужому интересу присуще только европейцам. Не ошибся ли я? Под эти мысли я опять задремал и проспал до утра.
Тон общества менялся наглазно; быстрое нравственное падение служило печальным доказательством, как мало развито было между русскими аристократами
чувство личного достоинства. Никто (кроме женщин) не смел показать участия, произнести теплого слова о родных, о друзьях, которым еще вчера жали руку, но которые за ночь были взяты. Напротив, являлись
дикие фанатики рабства, одни из подлости, а другие хуже — бескорыстно.
С другой стороны, к радостному
чувству примешивалось горькое и обидное сознание: двадцать лет нищеты, убожества и унижения и
дикое счастье на закате жизни.
Над их вершинами крутыми,
На скате каменных стремнин,
Питаюсь
чувствами немыми
И чудной прелестью картин
Природы
дикой и угрюмой...
Зимин. Не надо… Не обижайся. Прости… невольно как-то приходят в голову разные
дикие мысли… Говорят, человек не хозяин своего
чувства…
В ту самую минуту как Милославский, подле которого бились с отчаянием Алексей и человек пять стрельцов, упал без
чувств от сильного сабельного удара, раздался
дикий крик казаков, которые, под командою атаманов, подоспели наконец на помощь к Пожарскому.
Все почувствовали разницу моей, конечно, более искусной и естественной, игры от
дикого, хотя одушевленного силою
чувства, исполнения этих ролей моим соперником.
Издавна страстью моей было бродить в неизвестных местах, и я думаю, что судьба многих воров обязана тюремной решеткой вот этому самому
чувству, которому все равно, — чердак или пустырь,
дикие острова или неизвестная чужая квартира.
А эта вся… одна, закрывшись
диким тмином, в сто глаз и столько же ушей все слушает, все видит; и не птичка, не тот, кто ходит где-то по земле, а все, все разом оковало ее, и вот она, вы видите, какая! Не знаю, впрочем, сумел ли я хоть плохо передать холсту, что думал и что хотелось бы сказать этой картиной
чувству, — докончил тихо Истомин, осторожно поставив картон на свободное кресло.
Весьма естественно, что какой-нибудь охотник, застигнутый ночью в лесу, охваченный
чувством непреодолимого страха, который невольно внушает темнота и тишина ночи, услыхав
дикие звуки, искаженно повторяемые эхом лесных оврагов, принял их за голос сверхъестественного существа, а шелест приближающихся прыжков зайца — за приближение этого существа.
Петр. Ну, да! Тебе это нравится. Ты тоже совершенно лишен
чувства уважения к чужим взглядам…
дикие люди!
Было уже совсем темно, когда Арбузов вдруг вскочил и сел на кровати, охваченный
чувством дикого ужаса и нестерпимой физической тоски, которая начиналась от сердца, переставшего биться, наполняла всю грудь, подымалась до горла и сжимала его.
Кто много странствовал по свету,
Кто наблюдать его привык,
Кто затвердил страстей примету,
Кому известен их язык,
Кто рано брошен был судьбою
Меж образованных людей
И, как они, с своей рукою
Не отдавал души своей,
Тот пылкой женщины пристрастье
Не почитает уж за счастье,
Тот с сердцем
диким и простым
И с
чувством некогда святым
Шутить боится.
Гость 3. Поверьте, веселость в обществе очень часто одна личина; но бывают минуты, когда эта самая веселость, в бореньи с внутреннею грустью, принимает вид чего-то
дикого; если внезапный смех прерывает мрачную задумчивость, то не радость возбуждает его; этот перелом доказывает только, что человек не может совершенно скрыть
чувств своих. Лица, которые всегда улыбаются, вот лица счастливцев!
Но так как красота все-таки в самом
чувстве, то есть своя доля красоты и в этом
диком гортанном, прерывистом завывании, похожем то на плач, то на шум ветра в
диком ущелье…
Удовольствие мое тускло, темнело; к этому прибавилась еще причина; кто не был в тюрьме, тот вряд ли поймет
чувство, с которым узник смотрит на своих провожатых, которые смотрят на него, как на
дикого зверя, — Я хотел уже возвратиться в свою маленькую горницу, хотел опять дышать ее сырым, каменным воздухом и с какою-то ненавистью видел, что и это удовольствие, к которому я так долго приготовлялся, отравлено, как вдруг мне попалась на глаза беседка на краю ограды.
Дикого, звериного ужаса уже не было в его душе, — его увозил с собою Файбиш, лошади которого глухо и вразброд стучали вдали копытами, — но было удивление, грусть и
чувство беспомощного одиночества.
Италиянец при сем случае обнаружил такую
дикую жадность, такую простодушную любовь к прибыли, что он опротивел Чарскому, который поспешил его оставить, чтобы не совсем утратить
чувство восхищения, произведенное в нем блестящим импровизатором.
Не видя слёз, не внемля стона,
На пагубу людей избранное судьбой,
Здесь барство
дикое, без
чувства, без закона,
Присвоило себе насильственной лозой
И труд, и собственность, и время земледельца.
Я пошел домой за инструментами и перевязочным материалом… Боже мой, какая нелепость! Целый месяц в двух шагах от нее была помощь, — и какое-то
дикое, уродливое
чувство загородило ей эту помощь, и только теперь она решилась перешагнуть через преграду, — теперь, когда, может быть, уж слишком поздно…
Умирает Николай Левин. Он страстно и жадно цепляется за уходящую жизнь, в безмерном ужасе косится на надвигающуюся смерть.
Дикими, испуганными глазами смотрит на брата: «Ох, не люблю я тот свет! Не люблю». На лице его — «строгое, укоризненное выражение зависти умирающего к живому». Умирать с таким
чувством — ужаснее всяких страданий. И благая природа приходит на помощь.
И вдруг новый крик
диким, пронзительным стоном повис над водой. Леночка, до сих пор стоявшая посреди лодки, зашаталась и без
чувств грохнулась за борт, прямо в черную, холодную воду пруда.
Зажигаю огонь, гляжу, а у меня на диване сидит Софья Михайловна, и тоже пьяная, в растрепанных
чувствах,
дикая какая-то, словно из Бедлама бежала…
Он, кроме того, любит ее, эту неожиданную мстительницу, одним словом повергнувшую его к своим ногам; любить так, как только может он, Гиршфельд, любить женщину, соблазнительную по внешности и вдруг ставшую для него недосягаемой. Эта недосягаемость сразу превратила в нем желание обладать ею в
дикую, безумную, нечеловеческую страсть. Он ясно сознавал невозможность заглушить в себе это роковое
чувство.
Первое
чувство было знакомое ей давно —
чувство оскорбленной гордости при виде ее героя-мужа, униженного перед теми грубыми,
дикими людьми, которые держали его теперь в своей власти.
Только в одном крике, продолжительном, отчаянном,
диком, мог выразить Колосов свое
чувство.
Помню то мучительное
чувство страха и какой-то
дикой покорности, когда, оставшись один, совсем один в своей комнате или на берегу моря, я вдруг начинал испытывать странное давление на мышцы лица, безумное и наглое требование смеха, хотя мне было не только не смешно, но даже и не весело.
И, уже леденея от холода, словно открылось окно наружу, в мороз и тьму зимней ночи, совсем позабыв о недавнем вечере с его танцами и музыкой, весь отдаваясь
чувству дикой покорности и тоски, я медленно показал ему рукой на дверь и по-вчерашнему, в темноте, направился к выходу.