Неточные совпадения
— Изящнейший писатель, — говорил он. — Некоторые жалуются — печален. А ведь нерезонно жаловаться на
октябрь за то, что в нем плохая погода. Однако и в
октябре бывают превосходные
дни…
7-го
октября был ровно год, как мы вышли из Кронштадта. Этот
день прошел скромно. Я живо вспомнил, как, год назад, я в первый раз вступил на море и зажил новою жизнью, как из покойной комнаты и постели перешел в койку и на колеблющуюся под ногами палубу, как неблагосклонно встретило нас море, засвистал ветер, заходили волны; вспомнил снег и дождь, зубную боль — и прощанье с друзьями…
Когда на другой
день, 7
октября, я проснулся, Дерсу был уже на ногах. Должно быть, я спал очень долго, потому что котомка его была уже увязана и он терпеливо ожидал моего пробуждения.
Следующий
день был 13
октября. Сон немного подкрепил Дерсу, но я чувствовал себя совершенно разбитым. Однако дневать здесь было нельзя. Продовольствия у нас не было ни крошки. Через силу мы поднялись и пошли дальше вниз по реке.
По моим расчетам, у нас должно было хватить продовольствия на две трети пути. Поэтому я условился с А. И. Мерзляковым, что он командирует удэгейца Сале с двумя стрелками к скале Ван-Син-лаза, где они должны будут положить продовольствие на видном месте. На следующий
день, 5
октября, в 2 часа
дня с тяжелыми котомками мы выступили в дорогу.
15-го
октября был последний
день наших сборов. Из муки мы напекли лепешек, насушили мяса. Предусмотрено было все, не забыта была даже сухая трава для обуви.
Погода нам благоприятствовала. Был один из тех теплых осенних
дней, которые так часто бывают в ЮжноУссурийском крае в
октябре. Небо было совершенно безоблачное, ясное; легкий ветерок тянул с запада. Такая погода часто обманчива, и нередко после нее начинают дуть холодные северо-западные ветры, и чем дольше стоит такая тишь, тем резче будет перемена.
Между тем наступило 1-е
октября —
день храмового праздника в селе Троекурова. Но прежде чем приступим к описанию сего торжества и дальнейших происшествий, мы должны познакомить читателя с лицами для него новыми или о коих мы слегка упомянули в начале нашей повести.
18… года
октября 27
дня ** уездный суд рассматривал
дело о неправильном владении гвардии поручиком Андреем Гавриловым сыном Дубровским имением, принадлежащим генерал-аншефу Кирилу Петрову сыну Троекурову, состоящим ** губернии в сельце Кистеневке, мужеска пола ** душами, да земли с лугами и угодьями ** десятин.
Через несколько
дней, 26
октября 1837 года, она пишет: «Что я вытерпела сегодня, друг мой, ты не можешь себе представить.
Будут деньги, будут. В конце
октября санный путь уж установился, и Арсений Потапыч то и
дело посматривает на дорогу, ведущую к городу. Наконец приезжают один за другим прасолы, но цены пока дают невеселые. За четверть ржи двенадцать рублей, за четверть овса — восемь рублей ассигнациями. На первый раз, впрочем, образцовый хозяин решается продешевить, лишь бы дыры заткнуть. Продал четвертей по пятидесяти ржи и овса, да маслица, да яиц — вот он и с деньгами.
В усадьбе и около нее с каждым
днем становится тише; домашняя припасуха уж кончилась, только молотьба еще в полном ходу и будет продолжаться до самых святок. В доме зимние рамы вставили, печки топить начали; после обеда, часов до шести, сумерничают, а потом и свечи зажигают; сенные девушки уж больше недели как уселись за пряжу и работают до петухов, а утром, чуть свет забрезжит, и опять на ногах. Наконец в половине
октября выпадает первый снег прямо на мерзлую землю.
[В сентябре и в начале
октября, исключая те
дни, когда дул норд-ост, погода стояла превосходная, летняя.
В
октябре утки сваливаются в большие стаи, и в это время добывать их уже становится трудно.
День они проводят на больших прудах и озерах. Нередко вода бывает покрыта ими в настоящем смысле этого слова. Мне пришли на память стихи из послания одного молодого охотника, которые довольно верно изображают эту картину...
С каким восхищением я пустился в дорогу, которая, удаляя от вас, сближает. Мои товарищи Поджио и Муханов. Мы выехали 12
октября, и этот
день для меня была еще другая радость — я узнал от фельдъегеря, что Михайло произведен в офицеры.
Несколько
дней тому назад я получил, добрая Марья Николаевна, ваше письмо от 20
октября. Спасибо вам, что вы мне дали отрадную весточку о нашем больном. Дай бог, чтоб поддержалось то лучшее, которое вы в нем нашли при последнем вашем посещении. Дай бог, чтоб перемена лечения, указанная Пироговым, произвела желаемый успех! Мне ужасно неловко думать, что Петр, юнейший между нами, так давно хворает и хандрит естественным образом: при грудных болезнях это почти неизбежное
дело.
Евгений получил от сестры известие, что его сыновья князья. Это его ставит в затруднительное положение, потому что Варвара Самсоновна скоро опять должна что-нибудь произвести на свет и тогда потребуется новый указ сенату.
Дело сложное: не будучи князем, он, шутя, делает князей; но все-таки я ему советую подумать о том, что он делает. 6
октября будем праздновать его 60-летие!
Среди
дела и безделья незаметным образом прошло время до
октября. В Лицее все было готово, и нам велено было съезжаться в Царское Село. Как водится, я поплакал, расставаясь с домашними; сестры успокаивали меня тем, что будут навещать по праздникам, а на рождество возьмут домой. Повез меня тот же дядя Рябинин, который приезжал за мной к Разумовскому.
Настало, наконец, 19
октября —
день, назначенный для открытия Лицея. Этот
день, памятный нам, первокурсным, не раз был воспет Пушкиным в незабываемых его для нас стихах, знакомых больше или меньше и всей читающей публике.
Именно в тот
день, когда воспоминание соединяет меня с покойным вашим дядей и с будущим вашим мужем, пришлось мне отвечать на добрые ваши строки; 19
октября без сомнения и вам известно, хотя, по преданию, оно давно меня связало с близкими вам людьми и эта связь не страдает ни от каких разлук.
29
октября… Матвей только третьего
дня вернулся из Тобольска… Матвей получил от брата приглашение в Хомутец. Все-таки они будут у тебя. Время выезда еще не определено… Теперь жду из Нижнего известия от Сергея Григорьевича и Батенькова.
Октябрь уж начался, и признаки осени выказывались довольно явственно. Несколько
дней сряду стояла переменная погода, солнце показывалось накоротке, и ежели не наступили настоящие холода, то в воздухе уже чувствовалась порядочная сырость. Тянуло на север, в печное тепло, за двойные рамы, в страну пирогов с грибами и держания языков за зубами… Хорошо там!
23
октября назначен был у баронессы большой бал собственно для молодых. Накануне этого
дня, поутру, Калинович сидел в своем богатом кабинете. Раздался звонок, и вслед за тем послышались в зале знакомые шаги князя. Калинович сделал гримасу.
Несмотря на то, что папа хотел приехать с женою в Москву только после нового года, он приехал в
октябре, осенью, в то время, когда была еще отличная езда с собаками. Папа говорил, что он изменил свое намерение, потому что
дело его в сенате должно было слушаться; но Мими рассказывала, что Авдотья Васильевна в деревне так скучала, так часто говорила про Москву и так притворялась нездоровою, что папа решился исполнить ее желание.
«Я, Алексей Кириллов, — твердо и повелительно диктовал Петр Степанович, нагнувшись над плечом Кириллова и следя за каждою буквой, которую тот выводил трепетавшею от волнения рукой, — я, Кириллов, объявляю, что сегодня…
октября, ввечеру, в восьмом часу, убил студента Шатова, за предательство, в парке, и за донос о прокламациях и о Федьке, который у нас обоих, в доме Филиппова, тайно квартировал и ночевал десять
дней.
2-е
октября. Слухи о визитной распре подтверждаются. Губернатор, бывая в царские
дни в соборе, имеет обычай в сие время довольно громко разговаривать. Владыка положили прекратить сие обыкновение и послали своего костыльника просить его превосходительство вести себя благопристойнее. Губернатор принял замечание весьма амбиционно и чрез малое время снова возобновил свои громкие с жандармским полковником собеседования; но на сей раз владыка уже сами остановились и громко сказали...
— «Того же,
Октября 6-го
дня.
7. В
октябре месяце 772 года он, оставивши ее с детьми, неведомо куда бежал, и где был, и какие от него происходили
дела, об ином, как он ничего не сказывал, так и сама не знала; а
Пугачев усиливался: прошло две недели со
дня, как явился он под Яицким городком с горстью бунтовщиков, и уж он имел до трех тысяч пехоты и конницы и более двадцати пушек. Семь крепостей были им взяты или сдались ему. Войско его с часу на час умножалось неимоверно. Он решился пользоваться счастием и 3
октября, ночью, под Сакмарским городком перешел реку через мост, уцелевший вопреки распоряжениям Рейнсдорпа, и потянулся к Оренбургу.
В эту самую минуту молодой купец наклонился и прочел тихим голосом: «Лета 7130-го,
октября в десятый
день, преставися раб божий, болярин Юрий Милославский и супруга его Анастасия…»
Наконец наступило 22 число
октября 1612 года,
день достопамятный и незабвенный в летописях нашего отечества.
В осень ельцы любят играть на солнце, и в это время надобно удить их, навязывая наплавок очень мелко, спуская его иногда до самого поводка; после же сильных морозов, в
октябре, они берут только уже со
дна, в глубоких омутах.
Уже в конце
октября у Нины Федоровны ясно определился рецидив. Она быстро худела и изменялась в лице. Несмотря на сильные боли, она воображала, что уже выздоравливает, и каждое утро одевалась, как здоровая, и потом целый
день лежала в постели одетая. И под конец она стала очень разговорчива. Лежит на спине и рассказывает что-нибудь тихо, через силу, тяжело дыша. Умерла она внезапно и при следующих обстоятельствах.
мы скажем только, что неприятель оставил Москву 10
октября, прогостив в ней месяц и восемь
дней.
Громкий процесс игуменьи Митрофании, разбиравшийся Московским окружным судом в
октябре 1874 года, привлек к себе всеобщее внимание и нашел отражение в художественной литературе (например, в «Волках и овцах» А.Островского).]: какое
дело ни копни, — мать Митрофания номер первый, мать Митрофания номер второй и третий!
«Почему ему так повезло, — думал я, — почему?…» Здесь, держа руку в кармане, я нащупал бумажку и, рассмотрев ее, увидел, что эта бумажка представляет точный счет моего отношения к шкиперу, — с 17
октября, когда я поступил на «Эспаньолу» — по 17 ноября, то есть по вчерашний
день.
Второй семеновский поход (в
октябре 1691 года) также не обошелся без ран и увечья, по словам г. Устрялова; а ближний стольник, князь Иван Дмитриевич Долгорукий, «заплатил даже жизнию за воинский танец», по выражению Гордона; жестоко раненный в правую руку, он умер на 9-й
день (Устрялов, том II, стр. 140).
10
октября, в
день своего рождения, она, кажется, исполнила свое намерение: за ужином она много поила Павла вином, а потом пришла к нему в комнату и очень долго там сидела.
Эта мера уже слишком решительна; но Екатерина не опасалась на ней настаивать и за несколько
дней до своей смерти,
октября 22, подтвердила повеление об уничтожении вольных типографий (П. С. З. № 17523).
Петр III, вскоре по вступлении на престол, указом 21 февраля 1762 года, уничтожил ее (П. С. З., № 11445), но Екатерина новым указом, 19
октября того же года (П. С. З., № 11687), еще раз ее уничтожила и вторично запретила ненавистное «слово и
дело», повторивши слово в слово весь указ о том Петра III.
Он уехал в Москву в тот же
день, а я с семейством переехал 1
октября.
На другой
день моего переезда в Москву, 2
октября, Гоголь приехал к нам обедать вместе с Щепкиным, когда мы уже сидели за столом, совсем его не ожидая.
Подобные мысли и опасения тревожили Кольцова почти постоянно и возмущали последние
дни его жизни. Во все продолжение 1842 года он был болен. Наконец силы его совершенно истощились; он упал под бременем болезни, бедности и бесплодной борьбы с обстоятельствами. 19
октября 1842 года, в три часа пополудни, Кольцова не стало. Он умер на 34-м году от рождения.
День был сухой и морозный, какой нередко бывает в петербургском
октябре.
Смущение происходило оттого, что старик Болдухин (в самом
деле, неохотно ехавший в Москву) сказал наотрез своей супруге и дочери при решении воротиться домой, что по выздоровлении Петруши, хотя бы оно и через неделю последовало, поздно будет пускаться в такой дальний путь; что в
октябре уже не езда на своих по проселочным дорогам и что ехать надо будетуже по зиме.
В
октябре гимназия понесла тяжелую потерю: Ипполит Ипполитыч заболел рожей головы и скончался. Два последних
дня перед смертью он был в бессознательном состоянии и бредил, но и в бреду говорил только то, что всем известно...
Леший бурлит до Ерофеева
дня [
Октября 4-го, св. Иерофия, епископа афинского, известного в народе под именем Ерофея-Офени.], тут ему на глаза не попадайся: бесится косматый, неохота ему спать ложиться, рыщет по лесу, ломит деревья, гоняет зверей, но как только Ерофей-Офеня по башке лесиной его хватит, пойдет окаянный сквозь землю и спит до Василия парийского, как весна землю парить начнет [Апреля 12-го.].
*
Через двести лет,
В снеговой
октябрь,
Затряслась Нева,
Подымая рябь.
Утром встал народ
И на бурю глядь:
На столбах висит
Сволочная знать.
Ай да славный люд!
Ау да Питер-град!
Но с чего же там
Пушки бьют палят?
Бьют за городом,
Бьют из-за моря.
Понимай как хошь
Ты, душа моя!
Много в эти
дниСовершилось
дел.
Я пою о них,
Как спознать сумел.
Хвалынцев, увлеченный теперь
делами своего сердца более, чем
делами студентства, не был на сходке, которая собралась около университета 2-го
октября —
день, в который начальство словесно обещало открыть лекции. Но лекции открыты не были. По этому поводу на сходке произошли некоторые демонстрации, результатом которых были немедленные аресты. Между прочим арестованы тут же несколько лиц, к университету не принадлежавших.