Неточные совпадения
Въезд его не произвел в городе совершенно никакого
шума и не был сопровожден ничем особенным; только два русские мужика, стоявшие у дверей кабака против гостиницы,
сделали кое-какие замечания, относившиеся, впрочем, более к экипажу, чем к сидевшему в нем.
У города она немного развлеклась
шумом, летевшим с его огромного круга, но он был не властен над ней, как раньше, когда, пугая и забивая,
делал ее молчаливой трусихой.
Хорошо, что оно так странно, так однотонно, музыкально, как свист стрелы или
шум морской раковины; что бы я стал
делать, называйся ты одним из тех благозвучных, но нестерпимо привычных имен, которые чужды Прекрасной Неизвестности?
Волк, близко обходя пастуший двор
И видя, сквозь забор,
Что́, выбрав лучшего себе барана в стаде,
Спокойно Пастухи барашка потрошат,
А псы смирнёхонько лежат,
Сам молвил про себя, прочь уходя в досаде:
«Какой бы
шум вы все здесь подняли, друзья,
Когда бы это
сделал я...
Дни потянулись медленнее, хотя каждый из них, как раньше, приносил с собой невероятные слухи, фантастические рассказы. Но люди, очевидно, уже привыкли к тревогам и
шуму разрушающейся жизни, так же, как привыкли галки и вороны с утра до вечера летать над городом. Самгин смотрел на них в окно и чувствовал, что его усталость растет, становится тяжелей, погружает в состояние невменяемости. Он уже наблюдал не так внимательно, и все, что люди
делали, говорили, отражалось в нем, как на поверхности зеркала.
«Что же я тут буду
делать с этой?» — спрашивал он себя и, чтоб не слышать отца, вслушивался в
шум ресторана за окном. Оркестр перестал играть и начал снова как раз в ту минуту, когда в комнате явилась еще такая же серая женщина, но моложе, очень стройная, с четкими формами, в пенсне на вздернутом носу. Удивленно посмотрев на Клима, она спросила, тихонько и мягко произнося слова...
Илье Ильичу не нужно было пугаться так своего начальника, доброго и приятного в обхождении человека: он никогда никому дурного не
сделал, подчиненные были как нельзя более довольны и не желали лучшего. Никто никогда не слыхал от него неприятного слова, ни крика, ни
шуму; он никогда ничего не требует, а все просит. Дело
сделать — просит, в гости к себе — просит и под арест сесть — просит. Он никогда никому не сказал ты; всем вы: и одному чиновнику и всем вместе.
Тарантьев
делал много
шума, выводил Обломова из неподвижности и скуки. Он кричал, спорил и составлял род какого-то спектакля, избавляя ленивого барина самого от необходимости говорить и
делать. В комнату, где царствовал сон и покой, Тарантьев приносил жизнь, движение, а иногда и вести извне. Обломов мог слушать, смотреть, не шевеля пальцем, на что-то бойкое, движущееся и говорящее перед ним. Кроме того, он еще имел простодушие верить, что Тарантьев в самом деле способен посоветовать ему что-нибудь путное.
Другая причина — приезд нашего родственника Бориса Павловича Райского. Он живет теперь с нами и, на беду мою, почти не выходит из дома, так что я недели две только и
делала, что пряталась от него. Какую бездну ума, разных знаний, блеска талантов и вместе
шума, или «жизни», как говорит он, привез он с собой и всем этим взбудоражил весь дом, начиная с нас, то есть бабушки, Марфеньки, меня — и до Марфенькиных птиц! Может быть, это заняло бы и меня прежде, а теперь ты знаешь, как это для меня неловко, несносно…
«Все молчит: как привыкнешь к нему?» — подумала она и беспечно опять склонилась головой к его голове, рассеянно пробегая усталым взглядом по небу, по сверкавшим сквозь ветви звездам, глядела на темную массу леса, слушала
шум листьев и задумалась, наблюдая, от нечего
делать, как под рукой у нее бьется в левом боку у Райского.
Публика, собравшаяся в гостиной Агриппины Филипьевны, так и не узнала, что
сделала «одна очень почтенная дама», потому что рассказ дядюшки был прерван каким-то
шумом и сильной возней в передней. Привалов расслышал голос Хионии Алексеевны, прерываемый чьим-то хриплым голосом.
Им надобна, как воздух, сцена и зрители; на сцене они действительно герои и вынесут невыносимое. Им необходим
шум, гром, треск, им надобно произносить речи, слышать возражения врагов, им необходимо раздражение борьбы, лихорадка опасности — без этих конфортативов [подкрепляющих средств (от фр. confortatif).] они тоскуют, вянут, опускаются, тяжелеют, рвутся вон,
делают ошибки. Таков Ледрю-Роллен, который, кстати, и лицом напоминает Орлова, особенно с тех пор как отрастил усы.
— Будьте уверены, что все мирные средства ни к чему не поведут, капризы, ожесточение — все это зашло слишком далеко. Я вашему преосвященству все рассказал, так, как вы желали, теперь я прибавлю, если вы мне откажете в помощи, я буду принужден тайком, воровски, за деньги
сделать то, что
делаю теперь без
шума, но прямо и открыто. Могу уверить вас в одном: ни тюрьма, ни новая ссылка меня не остановят.
Малов, бледный как полотно,
сделал отчаянное усилие овладеть
шумом и не мог; студенты вскочили на лавки.
…Гарибальди вспомнил разные подробности о 1854 годе, когда он был в Лондоне, как он ночевал у меня, опоздавши в Indian Docks; я напомнил ему, как он в этот день пошел гулять с моим сыном и
сделал для меня его фотографию у Кальдези, об обеде у американского консула с Бюхананом, который некогда наделал бездну
шума и, в сущности, не имел смысла. [В ненапечатанной части «Былого и дум» обед этот рассказан. (Прим. А. И. Герцена.)]
Можно себе представить стройное trio, составленное из отца — игрока и страстного охотника до лошадей, цыган,
шума, пиров, скачек и бегов, дочери, воспитанной в совершенной независимости, привыкшей
делать что хотелось, в доме, и ученой девы, вдруг сделавшейся из пожилых наставниц молодой супругой.
При пении праздничного тропаря отец становится на колени и кладет земные поклоны; за ним, с
шумом, то же самое
делает и прочий молящийся люд.
Окно брякнуло с
шумом; стекла, звеня, вылетели вон, и страшная свиная рожа выставилась, поводя очами, как будто спрашивая: «А что вы тут
делаете, добрые люди?»
Но его не видят. Тишина кажется еще безжизненнее и мертвее от ровного, неуловимого жужжания и вскрикиваний. Становится жутко, томительно, почти страшно. Хочется как будто проснуться, громко вскрикнуть, застучать, опрокинуть что-нибудь, вообще
сделать что-нибудь такое, что промчалось бы по коридорам, ринулось в классные двери, наполнило бы все это здание грохотом,
шумом, тревогой…
Испуганная стая, взволновавшись, с
шумом улетала, но,
сделав круг и не видя нигде присутствия человека, возвращалась назад и нередко вновь опускалась на прежнее место единственно потому, что я не выходил из своего убежища и не подбирал убитых или подстреленных кроншнепов; последнее обстоятельно очень важно, потому что к раненой птице почти всегда опустится стая.
Станица сивок никогда не садится прямо на землю: кружась беспрестанно, то свиваясь в густое облако, то развиваясь широкою пеленою, начинает она
делать свои круги все ниже и ниже и, опустясь уже близко к земле, вдруг с
шумом покрывает целую десятину; ни одной секунды не оставаясь в покое, озимые куры проворно разбегаются во все стороны.
Нечего и говорить, что этот жалкий, заглушаемый
шумом крик не похож на звучный, вольный перепелиный бой в чистых полях, в чистом воздухе и тишине; как бы то ни было, только на Руси бывали, а может быть и теперь где-нибудь есть, страстные охотники до перепелов, преимущественно купцы: чем громче и чище голос, чем более ударов сряду
делает перепел, тем он считается дороже.
Все это она
делала не спеша, без
шума, с какой-то умиленной и тихой заботливостью на лице.
Она вообще, кажется, на этот раз несколько молодилась и явно это
делала для Вихрова, желая ему представиться посреди природы веселою и простодушною девочкою. Старик Захаревский, наконец, прислал сказать, что пора выйти из лесу, потому что можно опоздать. Молодежь с хохотом и с
шумом вышла к нему. У Живина были обе руки полнехоньки грибами.
Посреди сего занятия ворвался в мою квартиру с
шумом и азартностью городничий Желваков, и мня себя быть в непристойном месте (почему он сие возмнил — неизвестно), вскричал:"А что вы тут
делаете…..?
В начале пятой фигуры в гостиной послышался
шум, вскоре затем сменившийся шушуканьем. В дверях залы показался сам его высокородие. Приближался страшный момент, момент, в который следовало
делать соло пятой фигуры. Протоколист, завидев его высокородие, решительно отказался выступать вперед и хотел оставить на жертву свою даму. Произошло нечто вроде борьбы, причинившей между танцующими замешательство. Дмитрий Борисыч бросился в самый пыл сражения.
Все это и без
шума можно
сделать.
Наконец наступил сентябрь, и опять начались классы. Анна Петровна едва держалась на ногах, но исправно посещала школу. Ученики, однако ж, поняли, что она виновата и ничего им
сделать не смеет. Начались беспорядки,
шум, гвалт. Некоторые мальчики вполне явственно говорили:"С приплодцем!"; другие уверяли, что у них к будущей масленице будет не одна, а разом две учительницы. Положение день ото дня становилось невыносимее.
Ученье началось. Набралось до сорока мальчиков, которые наполнили школу
шумом и гамом. Некоторые были уж на возрасте и довольно нахально смотрели в глаза учительнице. Вообще ее испытывали, прерывали во время объяснений, кричали, подражали зверям. Она старалась
делать вид, что не обращает внимания, но это ей стоило немалых усилий. Под конец у нее до того разболелась голова, что она едва дождалась конца двух часов, в продолжение которых шло ученье.
— Сжальтесь надо мной! — заговорила она, — не покидайте меня; что я теперь без вас буду
делать? я не вынесу разлуки. Я умру! Подумайте: женщины любят иначе, нежели мужчины: нежнее, сильнее. Для них любовь — все, особенно для меня: другие кокетничают, любят свет,
шум, суету; я не привыкла к этому, у меня другой характер. Я люблю тишину, уединение, книги, музыку, но вас более всего на свете…
Не раз видали мы из окна, как он распоряжался во дворе дома насчет уборки нечистот, и даже нарочно производили
шум, чтобы обратить на себя его внимание, но он ограничивался тем, что
делал нам ручкой, и вновь погружался в созерцание нечистот.
Рядом с полкой — большое окно, две рамы, разъединенные стойкой; бездонная синяя пустота смотрит в окно, кажется, что дом, кухня, я — все висит на самом краю этой пустоты и, если
сделать резкое движение, все сорвется в синюю, холодную дыру и полетит куда-то мимо звезд, в мертвой тишине, без
шума, как тонет камень, брошенный в воду. Долго я лежал неподвижно, боясь перевернуться с боку на бок, ожидая страшного конца жизни.
Тот, говорю, на Димитрия был похож, а я, може, на какого-нибудь там Франца-Венецыяна или Махмуда сдамся в одно лицо, вот тебе воцарюсь!» Только что я это проговорил, как, братцы вы мои, этот приказный
сделал сейчас крик,
шум, свидетелей, бумаги.
И он не может ничего
сделать, и летит куда-то среди грохота и
шума, и перед глазами его мелькает испуганное лицо Анны.
Тут она
сделала несколько отчаянных опытов выйти замуж — они не удались; тогда, запрятав страшную злобу внутри своей груди, она переселилась в Москву, говоря, что ей
шум большого света опротивел и что она ищет одного покоя.
Крику и
шуму он не выносил вообще, а все
делал с повадкой, степенно, почему и недолюбливал нынешних модных людей, которые суются в делах, как угорелые.
Во время приемки Андрей Ефимыч не
делает никаких операций; он давно уже отвык от них, и вид крови его неприятно волнует. Когда ему приходится раскрывать ребенку рот, чтобы заглянуть в горло, а ребенок кричит и защищается ручонками, то от
шума в ушах у него кружится голова и выступают слезы на глазах. Он торопится прописать лекарство и машет руками, чтобы баба поскорее унесла ребенка.
Барон. Проиграл два двугривенных, а
шум делаешь на трешницу… еще князь!
И вот, в час веселья, разгула, гордых воспоминаний о битвах и победах, в
шуме музыки и народных игр пред палаткой царя, где прыгали бесчисленные пестрые шуты, боролись силачи, изгибались канатные плясуны, заставляя думать, что в их телах нет костей, состязаясь в ловкости убивать, фехтовали воины и шло представление со слонами, которых окрасили в красный и зеленый цвета,
сделав этим одних — ужасными и смешными — других, — в этот час радости людей Тимура, пьяных от страха пред ним, от гордости славой его, от усталости побед, и вина, и кумыса, — в этот безумный час, вдруг, сквозь
шум, как молния сквозь тучу, до ушей победителя Баязета-султана [Баязет-султан — Боязид 1, по прозвищу Йылдырым — «Молния» (1347–1402).
Всегда я думал, что вся беда наша в том, что мы чересчур много
шуму делаем. Чуть что — сейчас шапками закидать норовим, а не то так и кукиш в кармане покажем. Ну, разумеется, слушают-слушают нас, да и прихлопнут. Умей ждать, а не умеешь — нет тебе ничего! Так что, если б мы умели ждать, то, мне кажется, давно бы уж дождались.
Не в словах дело, а в деле — и это я тоже говорил. Можно ли дело
делать, когда кругом гвалт и
шум? — нельзя! Ну, стало быть, молчи и не мешай!
— Всё журит: «Дело, говорит,
делай… Я, говорит, книжника не хочу…» Но ежели мне противно за стойкой торчать?
Шум, гам, вой, самого себя не слышно!.. Я говорю: «Отдай меня в приказчики, в лавку, где иконами торгуют… Покупателя там бывает мало, а иконы я люблю…»
В лавку устало опускался
шум улицы, странные слова тали в нём, точно лягушки на болоте. «Чего они
делают?» — опасливо подумал мальчик и тихонько вздохнул, чувствуя, что отовсюду на него двигается что-то особенное, но не то, чего он робко ждал. Пыль щекотала нос и глаза, хрустела на зубах. Вспомнились слова дяди о старике...
— Конечно-с, нынче не прежние времена, не дают очень командовать родителям над детьми!.. Понимает это!..
Шуму только и огласки еще больше хочет
сделать по Москве.
Между прочим, здесь мне кинулись в глаза несколько бурлацких групп, которые отличались от всех других тем, что среди них не слышалось
шума и говора, не вырывалась песня или веселая прибаутка, а, напротив, какая-то мертвая тишина и неподвижность
делала их заметными среди других бурлаков.
Услыхавшая
шум няня стояла в дверях. Я всё стоял, ожидая и не веря. Но тут из-под ее корсета хлынула кровь. Тут только я понял, что поправить нельзя, и тотчас же решил, что и не нужно, что я этого самого и хочу, и это самое и должен был
сделать. Я подождал, пока она упала, и няня с криком: «батюшки!» подбежала к ней, и тогда только бросил кинжал прочь и пошел из комнаты.
Волга гораздо шире Твер-Цы или Клязьмы; гладкая площадь моря гораздо обширнее площади прудов и маленьких озер, которые беспрестанно попадаются путешественнику; волны моря гораздо выше волн этих озер, потому буря на море возвышенное явление, хотя бы никому не угрожала опасностью; свирепый ветер во время грозы во сто раз сильнее обыкновенного ветра,
шум и рев его гораздо сильнее
шума и свиста, производимого обыкновенным крепким ветром; во время грозы гораздо темнее, нежели в обыкновенное время, темнота доходит до черноты; молния ослепительнее всякого света — все это
делает грозу возвышенным явлением.
— Вы — Пешков, булочник? Я — Федосеев. Нам надо бы познакомиться. Собственно — здесь
делать нечего,
шум этот — надолго, а пользы в нем мало. Идемте?
По музыке следовало повторить последние два стиха, но оглушительный
шум заставил актера Сабурова — а может быть, он
сделал это и с намереньем (все артисты очень любили Писарева) — не говорить последнего стиха; как же только
шум утих, Сабуров без музыки, громко и выразительно произнес: «И всем наскучил полевой».
Приняв такое намерение, обе дамы начали придумывать, как бы все это
сделать без
шума и без огласки.