Неточные совпадения
В сердце сомнение крадется,
Режет и слышит слова:
«Эй,
старина, что ты
делаешь?»
Перекрестился сперва...
Афонька бьет лосей и медведей из ружья с кремнем, которое
сделал чуть ли не сам или, может быть, выменял
в старину у китобоев и которое беспрестанно распадается, так что его чинят наши слесаря всякий раз, как он возвратится с охоты.
Встречались, конечно, и другие, которые
в этом смысле не клали охулки на руку, но опять-таки они
делали это умненько, с толком (такой образ действия
в старину назывался «благоразумной экономией»), а не без пути, как Савельцев.
Не понимаю, отчего лебедь считался
в старину лакомым или почетным блюдом у наших великих князей и даже царей; вероятно, знали искусство
делать его мясо мягким, а мысль, что лебедь служил только украшением стола, должна быть несправедлива.
Такова была почти вся с улицы видимая жизнь маленького городка, куда попал герой мой; но что касается простосердечия, добродушия и дружелюбия, о которых объяснял Петр Михайлыч, то все это, может быть, когда-нибудь бывало
в старину, а нынче всем и каждому, я думаю, было известно, что окружный начальник каждогодно
делает на исправника донос на стеснительные наезды того на казенные имения.
Били нас
в старину поляки, только мы с того боя ничему не выучились, — однако бабы чулки на продажу вяжут да колбасы
делают — Москва эти колбасы помногу ест!
Войди
в себя, царевич!
Опомнися! Когда ты оскорблен —
Не бранью мстить ты должен! На Руси
Так
в старину не
делали!
В противоположность им выведено три старика: Л. Н. Рокотов, пристрастный друг
старины, ожесточенный враг новизны; М. П. Прокудин, также осуждающий нововведения и хранящий старые обычаи, но без ожесточения; читатель чувствует, что этот добрый старик, способный оценить хорошее
в противной ему новизне, способен
сделать уступки и
сделает их со временем; наконец, третий, Д. Н. Загоскин, дядя Симского, уже добровольно уступивший новым мыслям и новому порядку вещей, обривший бороду и надевший немецкое платье, несмотря на вопли его окружающих и на сокрушение своей жены, которая, сказать правду, рассуждает
в этом случае гораздо дельнее и логичнее своего супруга.
И помимо неаккуратности
в художестве, все они сами расслабевши, все друг пред другом величаются, а другого чтоб унизить ни во что вменяют; или еще того хуже, шайками совокупясь, сообща хитрейшие обманы
делают, собираются по трактирам и тут вино пьют и свое художество хвалят с кичливою надменностию, а другого рукомесло богохульно называют «адописным», а вокруг их всегда как воробьи за совами старьевщики, что разную иконописную
старину из рук
в руки перепущают, меняют, подменивают, подделывают доски,
в трубах коптят, утлизну
в них
делают и червоточину; из меди разные створы по старому чеканному образцу отливают; амаль
в ветхозаветном роде наводят; купели из тазов куют и на них старинные щипаные орлы, какие за Грозного времена были, выставляют и продают неопытным верителям за настоящую грозновскую купель, хотя тех купелей не счесть сколько по Руси ходит, и все это обман и ложь бессовестные.
Нельзя и
старину за все похвалить: безурядицы много было: разбойник тогда по губернии стал ходить по имени Иван Фаддеич, и разбойник сильнеющий; может быть, более трехсот человек шайка его была, словно
в неприятельских землях разъезды
делал и грабил по Волге и другим судоходным рекам.
Я так и обомлела: наше место свято, тоже от
старины идет слух про это, не
в первый раз он это
в околотке
делает: девок таскивал; одна так никак совсем так и пропала; только то, что на нашей памяти не чуть было этого.
— Как же, вы говорили об этом… Отчего и не
сделать длинного перехода.
В старину, когда парусники только были, и то
делали длинные переходы, а паровому судну и подавно можно.
Да-с… B
старину люди всегда жили просто и были довольны. Я человек, который
в чинах, и то живу просто… Сегодня Андрюша приходит ко мне и зовет меня сюда на свадьбу. Как же, говорю, я пойду, если я не знаком? Это неловко! А он говорит: «Люди они простые, патриархальные, всякому гостю рады…» Ну, конечно, если так… то отчего же? Очень рад. Дома мне одинокому скучно, а если мое присутствие на свадьбе может доставить кому-нибудь удовольствие, то
сделай, говорю, одолжение…
Михаил Иванович
в это время уже
сделал себе имя"по исторической части"и был уже издатель-редактор"Русской
старины". Он тоже считал себя прекрасным чтецом и даже участвовал
в спектаклях. С Аристовым они наружно ладили, но между ними был всегда тайный антагонизм. Семевский умел первенствовать, и на него косились многие члены комитета и, когда я поступил
в него, то под шумок стали мне жаловаться на него.
Сам П.И. как-то
в"Союзе писателей", уже
в начале XX века, счел нелишним
сделать — хоть и задним числом — сообщение
в свою защиту, где он старался показать, до какой степени была преувеличена его вина перед тогдашним освободительным настроением литературных сфер. Некоторые из наших общих приятелей находили, что П.И. напрасно потревожил эту
старину. Не следовало — на их оценку — оправдываться.
Я. — Ого! Однако! Нечего сказать, пожил! На твоем месте, старче, я чёрт знает сколько статей накатал бы
в «Русскую
старину» и
в «Исторический вестник»! Проживи я 376 лет, то воображаю, сколько бы написал я за это время рассказов, сцен, мелочишек! Сколько бы я перебрал гонорара! Что же ты, грач,
сделал за всё это время?
—
Делал и
делаю я различно по времени, — отвечал дьявол
в мантии. —
В старину я внушал людям, что самое важное для них — это знать подробности об отношении между собою лиц троицы, о происхождении Христа, об естествах его, о свойстве бога и т. п. И они много и длинно рассуждали, доказывали, спорили и сердились. И эти рассуждения так занимали их, что они вовсе не думали о том, как им жить. А не думая о том, как им жить им и не нужно было знать того, что говорил им их учитель о жизни.
После первой же встречи на балу с князем Иваном Андреевичем и княжной Варварой князь Баратов
сделал визит и стал посещать дом. Он сумел понравиться старому князю своею почтительностью и, главное, умением слушать, качество, которое особенно ценят старики, любящие поговорить о
старине,
в молодых людях.