Неточные совпадения
Да тут беда подсунулась:
Абрам Гордеич Ситников,
Господский управляющий,
Стал крепко докучать:
«Ты писаная кралечка,
Ты наливная ягодка…»
— Отстань, бесстыдник! ягодка,
Да бору не того! —
Укланяла золовушку,
Сама нейду на барщину,
Так в избу прикатит!
В сарае, в риге спрячуся —
Свекровь оттуда вытащит:
«Эй, не шути с огнем!»
— Гони его, родимая,
По шее! — «А не хочешь ты
Солдаткой быть?» Я к
дедушке:
«Что
делать? Научи...
Старик Обломов как принял имение от отца, так передал его и сыну. Он хотя и жил весь век в деревне, но не мудрил, не ломал себе головы над разными затеями, как это
делают нынешние: как бы там открыть какие-нибудь новые источники производительности земель или распространять и усиливать старые и т. п. Как и чем засевались поля при
дедушке, какие были пути сбыта полевых продуктов тогда, такие остались и при нем.
— Вы знаете, отчего барон — Воробьев? — сказал адвокат, отвечая на несколько комическую интонацию, с которой Нехлюдов произнес этот иностранный титул в соединении с такой русской фамилией. — Это Павел за что-то наградил его
дедушку, — кажется, камер-лакея, — этим титулом. Чем-то очень угодил ему. —
Сделать его бароном, моему нраву не препятствуй. Так и пошел: барон Воробьев. И очень гордится этим. А большой пройдоха.
За обедом
дедушка сидит в кресле возле хозяйки. Матушка сама кладет ему на тарелку лучший кусок и затем выбирает такой же кусок и откладывает к сторонке,
делая глазами движение, означающее, что этот кусок заповедный и предназначается Настасье. Происходит общий разговор, в котором принимает участие и отец.
Дедушка происходил из купеческого рода, но в 1812 году
сделал значительное пожертвование в пользу армии и за это получил чин коллежского асессора, а вместе с тем и право на потомственное дворянство.
Однажды она даже осмелилась: бросилась перед
дедушкой на колени и сказала: «Папенька! что же вы медлите, распоряжения не
делаете?
— Нельзя в театр, надо сперва визиты
сделать; коли дома скучно, ступай к
дедушке.
Этим исчерпываются мои воспоминания о
дедушке. Воспоминания однообразные и малосодержательные, как и сама его жизнь. Но эта малосодержательность, по-видимому, служила ему на пользу, а не во вред. Вместе с исправным физическим питанием и умственной и нравственной невозмутимостью, она способствовала долголетию:
дедушка умер, когда ему уже исполнилось девяносто лет. Завещания он, конечно, не
сделал, так что дядя Григорий Павлыч беспрепятственно овладел его сокровищем.
Галактион долго не соглашался, хотя и не знал, что
делать с детьми. Агния убедила его тем, что дети будут жить у
дедушки, а не в чужом доме. Это доказательство хоть на что-нибудь походило, и он согласился. С Харченком он держал себя, как посторонний человек, и
делал вид, что ничего не знает об его обличительных корреспонденциях.
—
Дедушка говорит, что ты, может, фальшивые деньги
делаешь…
— Ах,
дедушка, как это ты не поймешь, что я ничего не могу
сделать!.. — взмолился Карачунский. — Уж для тебя-то я все бы
сделал.
— Вот не угодно ли? — обратился к ним Карачунский,
делая отчаянное усилие, чтобы не расхохотаться снова. — Парнишку хочет сечь, а парнишке шестьдесят лет… Нет,
дедушка, это не годится. А позови его сюда; может быть, я вас помирю как-нибудь.
— Что же ты теперь думаешь
делать,
дедушка? — спрашивал Основа.
За обедом нас всегда сажали на другом конце стола, прямо против
дедушки, всегда на высоких подушках; иногда он бывал весел и говорил с нами, особенно с сестрицей, которую называл козулькой; а иногда он был такой сердитый, что ни с кем не говорил; бабушка и тетушка также молчали, и мы с сестрицей, соскучившись, начинали перешептываться между собой; но Евсеич, который всегда стоял за моим стулом, сейчас останавливал меня, шепнув мне на ухо, чтобы я молчал; то же
делала нянька Агафья с моей сестрицей.
К обеду все воротились и привезли с собой попа с попадьей, накрыли большой стол в зале, уставили его множеством кушаний; потом подали разных блинов и так же аппетитно все кушали (разумеется, кроме отца и матери), крестясь и поминая бабушку, как это
делали после смерти
дедушки.
А дома мамаша так уж и ждет меня: она лежит, а я ей рассказываю все, все, так и ночь придет, а я все говорю, и она все слушает про
дедушку: что он
делал сегодня и что мне рассказывал, какие истории, и что на урок мне задал.
— Что
делать, что
делать! — сердито передразнил его Сергей. — Вставай,
дедушка Лодыжкин, пойдем!..
Сергей не хотел будить
дедушку, но это
сделал за него Арто. Он в одно мгновение отыскал старика среди груды валявшихся на полу тел и, прежде чем тот успел опомниться, облизал ему с радостным визгом щеки, глаза, нос и рот.
Дедушка проснулся, увидел на шее пуделя веревку, увидел лежащего рядом с собой, покрытого пылью мальчика и понял все. Он обратился было к Сергею за разъяснениями, но не мог ничего добиться. Мальчик уже спал, разметав в стороны руки и широко раскрыв рот.
— «Ах, говорит,
дедушка, что ж мне теперь
делать, если я в первый раз дал такие ответы?» А я, как нарочно, тут на эти его самые слова и вхожу.
—
Дедушка! не замай арестанта! Не ты в ответе будешь, коли он над собой что
сделает!
— Он? Хороший, — неуверенно ответила Люба. — Так себе, — добавила она, подумав. Ленивый очень, ничего не хочет
делать! Всё о войне говорит теперь, хотел ехать добровольцем, а я чтобы сестрой милосердия. Мне не нравится война. А вот
дедушка его чудесный!
С первых слов обман открылся, и дрожащие от страха Мазан и Танайченок повалились барину в ноги, и что ж, вы думаете,
сделал дедушка?..
Староста уже видел барина, знал, что он в веселом духе, и рассказал о том кое-кому из крестьян; некоторые, имевшие до
дедушки надобности или просьбы, выходящие из числа обыкновенных, воспользовались благоприятным случаем, и все были удовлетворены:
дедушка дал хлеба крестьянину, который не заплатил еще старого долга, хотя и мог это
сделать; другому позволил женить сына, не дожидаясь зимнего времени, и не на той девке, которую назначил сам; позволил виноватой солдатке, которую приказал было выгнать из деревни, жить попрежнему у отца, и проч.
Сейчас принесла скамеечку и уселась возле
дедушки на крыльце, чего никогда не смела
делать, если он не ласково встречал ее.
Белецкий сразу вошел в обычную жизнь богатого кавказского офицера в станице. На глазах Оленина он в один месяц стал как бы старожилом станицы: он подпаивал стариков,
делал вечеринки и сам ходил на вечеринки к девкам, хвастался победами и даже дошел до того, что девки и бабы прозвали его почему-то
дедушкой, а казаки, ясно определившие себе этого человека, любившего вино и женщин, привыкли к нему и даже полюбили его больше, чем Оленина, который был для них загадкой.
Голос старушки, выражение всей фигуры изменялись с непостижимою быстротою; все существо ее мгновенно отдавалось под влияние слов и воспоминаний, которые возникали вереницами в слабой голове ее: они переходили от украденных полушубков к Дуне, от Дуни к замку у двери каморы, от замка к покойному мужу, от мужа к внучке, от внучки к Захару, от Захара к
дедушке Кондратию, которого всеслезно просила она вступиться за сирот и сократить словами беспутного, потерянного парня, — от Кондратия переходили они к Ване и только что полученному письму, и вместе с этими скачками голос ее слабел или повышался, слезы лились обильными потоками или вдруг пересыхали, лицо изображало отчаяние или уныние, руки бессильно опускались или
делали угрожающие жесты.
Тетушка Анна бегала неоднократно к
дедушке Кондратию, но без малейшего успеха. И что, в самом деле, мог
сделать дедушка Кондратий?
— Ну да, видно, за родным… Я не о том речь повел: недаром, говорю, он так-то приглядывает за мной — как только пошел куда, так во все глаза на меня и смотрит, не иду ли к вам на озеро. Когда надобность до
дедушки Кондратия, посылает кажинный раз Ванюшку… Сдается мне,
делает он это неспроста. Думается мне: не на тебя ли старый позарился… Знамо, не за себя хлопочет…
— Что же теперь
делать,
дедушка?
А так как последнему это было так же хорошо известно, как и
дедушке, то он, конечно, остерегся бы сказать, как это делается в странах, где особых твердынь по штату не полагается: я вас, милостивый государь, туда турну, где Макар телят не гонял! — потому что
дедушка на такой реприманд, нимало не сумнясь, ответил бы: вы не осмелитесь это
сделать, ибо я сам государя моего отставной подпоручик!
И так как походом
делать было нечего, то хитрый старик, тогда еще, впрочем, полный надежд юноша, воспользовался простотой своего друга и предложил играть в плевки (игра, в которой
дедушка поистине не знал себе победителя).
— Ай, нет! Сохрани от этого бог! — воскликнул Грохов и замахал даже руками. — Надобно
сделать так для виду, что вы будто бы как настоящий муж с женой живете…
Дедушка — старик лукавый… он проведывать непременно будет; а эту госпожу пусть супруг ваш поселит, где хочет, посекретнее только, и пускай к ней ездит.
Дедушка, из уважения к такому добровольному возвращению, принял ее очень милостиво, а как она была проворная баба и на все мастерица, то он полюбил ее и
сделал ключницей.
На другой день она велела позвать мужа, надеясь, что домашнее наказание над ним подействовало, но нашла его непоколебимым. В первый раз в жизни она дошла с ним до рассуждений и объяснений; думала усовестить его, снисходительно доказывая, что долг долгу розь и что есть разница между принцем и каретником. — Куда!
дедушка бунтовал. Нет, да и только! Бабушка не знала, что
делать.
Милый
дедушка,
сделай божецкую милость, возьми меня отсюда домой, на деревню, нету никакой моей возможности…
«Нет, — сказал он сам в себе, — чей бы ты ни был
дедушка, а я тебя поставлю за стекло и
сделаю тебе за это золотые рамки».
Меньше всех
дедушка знал про лешего, потому что этот жил где-то далеко у Селиванова двора и только иногда заходил к нам в густой ракитник, чтобы
сделать себе новую ракитовую дудку и поиграть на ней в тени у сажалок.
Говорит: «
Дедушка Архип, замолви за меня мужу словечко! Я, говорит, его люблю, только его нраву боюсь. Может, он что думает на меня, так напрасно. Я его ни на кого не променяю. Я, говорит, ему всякое угождение
сделаю, только бы он простил меня да не сердился».
— Неугодно ей, братец ты мой, показалось, что наливкой не угощали; для
дедушки Сидора старухи была, слышь, наливка куплена, так зачем вот ей уваженья не
сделали и наливкой тоже не потчевали, — отвечал Петр. (В лице его уж и тени не оставалось веселости.)
Анютка.
Дедушка, а
дедушка. Вот опять шумят чтой-то в погребе. Ай, матушки, сестрицы-голубушки! Ох,
дедушка,
сделают они что над ним. Загубят они его. Махонький ведь он… О-о! (Закрывается с головой и плачет.)
— Что ж мне
делать, коли у меня ничего другого нет. И то спасибо, после покойного
дедушки достались… Берег их как зеницу ока, а теперь что из них стало?.. Одни щепки!
— Доставим, батюшка, не сомневайтесь, ваше благородие. Но, но!.. Ишь, баловница! Эка лошадь, прости господи! Но! — Он хлестнул ее кнутом, на что она ответила легким движением хвоста. — Я и рад угодить, да лошадку-то хозяин дал… просто такая уж… Обижаются господа, что тут будешь
делать! А хозяин говорит: ты, говорит,
дедушка, стар, так вот тебе и скотинка старая. Ровесники, говорит, будете. А ребята наши смеются. Рады глотки драть; им что? Известно, разве понимают?
Она молода, изящна, любит жизнь; она кончила в институте, выучилась говорить на трех языках, много читала, путешествовала с отцом, — но неужели все это только для того, чтобы в конце концов поселиться в глухой степной усадьбе и изо дня в день, от нечего
делать, ходить из сада в поле, из поля в сад и потом сидеть дома и слушать, как дышит
дедушка?
Положим, бороться с ней, устранить ее,
сделать безвредной,
сделать так, чтобы
дедушка не замахивался палкой, но — какая польза?
Дед свернул в проулок налево, а Лёнька пошёл дальше.
Сделав шагов десять, он услыхал дребезжащий возглас: «Благодетели и кормильцы!..» Этот возглас был похож на то, как бы по расстроенным гуслям провели ладонью с самой густой до тонкой струны. Лёнька вздрогнул и прибавил шагу. Всегда, когда слышал он просьбы деда, ему становилось неприятно и как-то тоскливо, а когда деду отказывали, он даже робел, ожидая, что вот сейчас разревётся
дедушка.
—
Дедушка мой, министр, изволил приказанье отдать, чтоб быть ему по торговой части: «Галстуки, платки, помада самолучшие; пожалуйте сюда, господин,
сделайте милость, пожалуйте сюда!» — говорил охотник, встав и представляя, как купцы зазывают в лавку, — плутовать, народ, значит, обманывать, — не хочу!
— Шалишь,
дедушка, знаешь и ты, только не сказываешь. А что про вашу барышню, так уж это, батюшка, извини, на наших глазах было, как старая ваша барыня во гроб ее гнала, подсылы
делала да с мужем ссорила и разводила, пошто вот вышла не за такого, за какого я хотела, а чем барин был худ? Из себя красивый, в речах складный, как быть служащий.
— Ровно не знает, про что говорю! — с досадой промолвил Самоквасов. — Третий год прошу и молю я тебя: выходи за меня… Ну, прежде, конечно,
дедушка жив, из дядиных рук я смотрел… Теперь шабаш, сам себе голова, сам себе вольный казак!.. Что захочу, то и
делаю!..
У меня были старые тутовые деревья в саду. Еще
дедушка мой посадил их. Мне дали осенью золотник семян шелковичных червей и присоветовали выводить червей и
делать шелк. Семена эти темно-серые и такие маленькие, что в моем золотнике я сосчитал их 5835. Они меньше самой маленькой булавочной головки. Они совсем мертвые: только когда раздавишь, так они щелкнут.
У княжон необходимо есть князь-papа и княгиня-maman; был у них и князь-дедушка, которого они знают только по закоптелому фамильному портрету и который был очень богат и очень знатен, но жизнь вел чересчур уже на широкую ногу и потому оставил князю-papа очень маленькое наследство, а князь-papа, служивший некогда в гусарах, постарался наследство это
сделать еще менее, так что шестерик княжон, в сущности, причитается к лику бедных невест, и две старшие княжны наверное уже на всю свою жизнь останутся невестами неневестными.