Неточные совпадения
— Нет, каково мы окончили! — рассказывал Петрицкий. — Волков
залез на крышу и говорит, что ему грустно. Я говорю:
давай музыку, погребальный марш! Он так и заснул на крыше под погребальный марш.
Наши проводники
залезли к нам погреться; мы
дали им по стакану чаю, хотели
дать водки, но и у нас ее нет: она разбилась на Джукджуре, когда перевернулись две лошади, а может быть, наша свита как-нибудь сама разбила ее…
Староста наш в канаву
залез; старостиха в подворотне застряла, благим матом кричит, свою же дворную собаку так запужала, что та с цепи долой, да через плетень, да в лес; а Кузькин отец, Дорофеич, вскочил в овес, присел, да и
давай кричать перепелом: «Авось, мол, хоть птицу-то враг, душегубец, пожалеет».
Залезть на дерево! Эта глупая мысль всегда первой приходит в голову заблудившемуся путнику. Я сейчас же отогнал ее прочь. Действительно, на дереве было бы еще холоднее, и от неудобного положения стали бы затекать ноги. Зарыться в листья! Это не спасло бы меня от дождя, но, кроме того, легко простудиться. Как я ругал себя за то, что не взял с собой спичек. Я мысленно
дал себе слово на будущее время не отлучаться без них от бивака даже на несколько метров.
— Ну-ну, ешь-ка, ешь! Мопс да мопс,
заладила одно! Нынче мопсы-то в моде, втридорога за них
дают!.. А котлетка-то, кажется, пригорела… Эй, кто там! позвать сюда Сысойку-повара!
— А все это проклятый Полуштоф, — ругались они за спиной. — Все от него пошло.
Дай лисе хвост просунуть, она и вся
залезет. А у немцев так уж заведено: у одного крючок, у другого петля — друг за дружкой и волокутся.
—
Заладил одно! Ты бы лучше сказал, подходящую ли цену
дает Дерунов?
Между тем Василий сделал всё, как хотел. С товарищами он ночью пролез к Краснопузову, богачу. Он знал, как он скуп и развратен, и
залез в бюро и вынул деньгами 30 тысяч. И Василий делал, как хотел. Он даже пить перестал, а
давал деньги бедным невестам. Замуж отдавал, из долгов выкупал и сам скрывался. И только то и забота была, чтобы хорошо раздать деньги.
Давал он и полиции. И его не искали.
—
Давала, родной,
давала. Не бере-ет! Вот история… Четвертной билет
давала, не берет… Куд-да тебе! Так на меня вызверился, что я уж не знала, где стою.
Заладил в одну душу: «Вон да вон!» Что ж мы теперь делать будем, сироты мы несчастные! Батюшка родимый, хотя бы ты нам чем помог, усовестил бы его, утробу ненасытную. Век бы, кажется, была тебе благодарна.
Через полчаса я видел, как Истомин, будто ни в чем не бывало, живо и весело ходил по зале. С обеих сторон у его локтей бегали за ним две
дамы: одна была та самая, что курила крепкую сигару и спорила, другая — мне вовсе незнакомая. Обе они
залезали Истомину в глаза и просили у него позволения посетить его мастерскую, от чего он упорно отказывался и, надо полагать, очень смешил их, потому что обе они беспрестанно хохотали.
— Это такой скотина ваш Ферапонт Григорьич, — сказал Хозаров, входя к Татьяне Ивановне, — что уму невообразимо! Какой он дворянин… он черт его знает что такое! Какой-то кулак… выжига. Как вы думаете, что он мне отвечал? В подобных вещах порядочные люди, если и не желают
дать, то отговариваются как-нибудь поделикатнее; говорят обыкновенно: «Позвольте, подумать… я скажу вам дня через два», и тому подобное, а этот медведь с первого слова
заладил: «Нет денег», да и только.
— Э, дурак я был бы! — сказал он, наконец, пускаясь в дальнейший путь. Пожалуй, не выдумай дядько в ту ночь, напившись наливочки,
залезть в омут, теперь меня бы уж окрутили с Галею, а она вот мне и неровня. Эх, и сладко же, правда, целуется эта девка — у-у как сладко!.. Вот и говорю, что как-то все не так делается на этом свете. Если б к этакому личику да хорошее приданое… ну, хоть такое, как кодненский Макогоненко
дает за своею Мотрей… Э, что уж тут и говорить!..
— Самому мне, матушка, так хотелось сделать, да что ж я могу? — сказал Самоквасов. — Дядя никаких моих слов не принимает. Одно себе
заладил: «Не
дам ни гроша» — и не внимает ничьим советам, ничьих разговоров не слушает…
«Ей-богу, того и гляди утонешь, не хуже Англии, — повторил он в своих мыслях, — и черт знает, куда это я так глубоко
залез, да и где мой дом? А? Где, и исправда, мой дом? Где моя лестница? „Черт с квасом съел“? Кто это там говорит, что мой дом черт с квасом съел? А? Выходи: если ты добрый человек, я тебя водкой попотчую, а не то
давай делать русскую войну».
Разве вы думаете, что я пойду куда-нибудь на площадь или
залезу на кафедру и
давай кричать:"Брака нет и быть не может.