Неточные совпадения
Он смотрел вслед быстро уходящему, закуривая папиросу, и думал о том, что в то время, как «государству грозит разрушение под ударами
врага и все должны единодушно, необоримой, гранитной стеной встать пред
врагом», — в эти
грозные дни такие безответственные люди, как этот хлыщ и Яковы, как плотник Осип или Тагильский, сеют среди людей разрушительные мысли, идеи. Вполне естественно было вспомнить о ротмистре Рущиц-Стрыйском, но тут Клим Иванович испугался, чувствуя себя в опасности.
Никогда в жизни мальчик не испытывал такого мучительного ощущения полной беспомощности, заброшенности и одиночества, как теперь. Огромный дом казался ему наполненным беспощадными притаившимися
врагами, которые тайно, с злобной усмешкой следили из темных окон за каждым движением маленького, слабого мальчика. Молча и нетерпеливо ждали
враги какого-то сигнала, ждали чьего-то гневного, оглушительно
грозного приказания.
Враги видели, что что-то непонятное творилось в
грозном Севастополе. Взрывы эти и мертвое молчание на бастионах заставляли их содрогаться; но они не смели верить еще под влиянием сильного, спокойного отпора дня, чтоб исчез их непоколебимый
враг, и, молча, не шевелясь, с трепетом, ожидали конца мрачной ночи.
Он просит отослать его опять в
Грозную, с конвоем из двадцати или тридцати отважных казаков, которые бы служили ему для защиты от
врагов, а нам — для ручательства в истине высказанных им намерений.
— Ну, дорогие гости! — сказал он. — Этот кубок должен всех обойти. Кто пьет из него, — прибавил он, бросив
грозный взгляд на Юрия, — тот друг наш; кто не пьет, тот
враг и супостат! За здравие светлейшего, державнейшего Сигизмунда, короля польского и царя русского! Да здравствует!
«Но скоро скуку пресыщенья
Постиг виновный Измаил!
Таиться не было терпенья,
Когда погас минутный пыл.
Оставил жертву обольститель
И удалился в край родной,
Забыл, что есть на небе мститель,
А на земле еще другой!
Моя рука его отыщет
В толпе, в лесах, в степи пустой,
И казни
грозный меч просвищет
Над непреклонной головой;
Пусть лик одежда изменяет:
Не взор — душа
врага узнает!
Загадка разъяснилася: мой
врагВстал на меня из гроба
грозной тенью!
Соизволеньем Божиим и волей
Соборной Думы — не моим хотеньем —
Я на престол царей и самодержцев
Всея Руси вступаю днесь. Всевышний
Да укрепит мой ум и даст мне силы
На трудный долг! Да просветит меня,
Чтобы бразды, мне русскою землею
Врученные, достойно я держал,
Чтобы царил я праведно и мудро,
На тишину Руси, как царь Феодор,
На страх
врагам, как
грозный Иоанн!
И правый суд по мирным городам,
И
грозный строй несокрушимой рати
На страх
врагам, завистливым и гордым,
И на престоле царства милость.
Он вышел из битвы с хоругвию отечества, с телом Мирослава, обагренный кровию бесчисленных
врагов и собственною, собрал остатки храбрых людей житых, дружины великодушных и в самом бедствии казался
грозным Иоанну —
враги видели нас еще не мертвых и стояли неподвижно.
Марфа вздохнула свободно. Видя ужасный мятеж народа (который, подобно бурным волнам, стремился по стогнам и беспрестанно восклицал: «Новгород — государь наш! Смерть
врагам его!»), внимая
грозному набату, который гремел во всех пяти концах города (в знак объявления войны), сия величавая жена подъемлет руки к небу, и слезы текут из глаз ее. «О тень моего супруга! — тихо вещает она с умилением. — Я исполнила клятву свою! Жребий брошен: да будет, что угодно судьбе!..» Она сходит с Вадимова места.
Сердце, сердце!
Грозным строем встали беды пред тобой:
Ободрись и встреть их грудью, и ударим на
врагов!
Пусть везде кругом засады, — твердо стой, не трепещи;
Победишь, — своей победы напоказ не выставляй,
Победят, — не огорчайся, запершись в дому, не плачь.
В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй;
Познавай тот ритм, что в жизни человеческой сокрыт.
Самое войско, столь
грозное для внешних и внутренних
врагов, было далеко не в блестящем виде.
Веди нас, отец наш, в решительный бой,
Веди нас на дерзких
врагов!
Мы
грозною тучей пойдем за тобой,
Сразимся с
врагами мы вновь.
Мы кровью своею омоем позор
За прежние тяжкие дни,
Нам больно услышать отчизны укор.
Веди нас, отец наш, — веди!
Вскоре уверили ее, что поля не будет, что великий князь
грозною волею своею помирил
врагов.
Сам знаешь, грозен
враг за горами, но
грозней за плечами.
Разбудите их, вопросите с терпением и уважением, должным их сединам и заслугам, — и они, в красноречивом лепете младенческой старости, расскажут вам чудеса о давно былом; и гигантские тени их полководцев, прислушавшись из праха к словам чести и красоты, встанут перед вами
грозные, залитые с ног до головы железом, готовые, при малейшем сомнении о величии их, бросить вам гремящую рукавицу, на коей видны еще брызги запекшейся крови их
врагов.
— Братья! Час суда Божия наступает! Еще одна ночь, и мы узрим
врага нашего: посвятите последние часы сии на бдение и молитву!
Грозный день наступает и разрешит судьбу нашу. Мужайтесь! Тот час, в который вы должны показать всю твердость нашу, приближается, луч солнца озарит битву кровавую. Итак, братья, ополчитесь крепостью и призовите в помощь Господа, сильного в бранях, поборника в правде, и Он поразит ужасом сердца
врагов наших! Кто верова Господеви и постыдися? Кто призва имя Его и призрен бе?
Мурзенко славился в войске Шереметева лихим наездничеством, личною храбростью, умением повелевать своими калмыцкими и башкирскими сотнями, которые на
грозное гиканье его летели с быстротою стрелы, а нагайки его боялись пуще гнева пророка или самодельных божков; он славился искусством следить горячие ступни
врагов, являться везде, где они его не ожидали, давать фельдмаршалу верные известия о положении и числе неприятеля, палить деревни, мызы, замки, наводить ужас на целую страну.
Оно мститель мой и
грозный судия моих
врагов.
Певец
Друзья, кипящий кубок сей
Вождям, сраженным в бое.
Уже не при́дут в сонм друзей,
Не станут в ратном строе,
Уж для
врага их
грозный лик
Не будет вестник мщенья,
И не помчит их мощный клик
Дружину в пыл сраженья;
Их празден меч, безмолвен щит,
Их ратники унылы;
И сир могучих конь стоит
Близ тихой их могилы.