Неточные совпадения
Он в поддевке, правда в бархатной, и похож на славянофила (да это, по-моему, к нему и идет), а наряди его сейчас в великолепнейший фрак и тому подобное, отведи его в английский клуб да скажи там: такой-то, дескать, владетельный
граф Барабанов, так там его два часа за
графа почитать будут, — и в вист сыграет, и говорить по-графски будет, и не
догадаются; надует.
Вероятно, он приехал с тем, чтоб оглядеть местность, разузнать положение и, вероятно, крепко рассчитывал на действие этих десяти тысяч рублей перед нищею и оставленною всеми Наташей. Низкий и грубый, он не раз подслуживался
графу N, сластолюбивому старику, в такого рода делах. Но он ненавидел Наташу и,
догадавшись, что дело не пошло на лад, тотчас же переменил тон и с злою радостию поспешил оскорбить ее, чтоб не уходить по крайней мере даром.
А маменька — такая несносная — слышу, говорит: «Извините,
граф, она у меня такая дикарка…» Тут я и
догадалась, что это должен быть наш сосед,
граф Новинский.
Бабушка
догадалась, что
граф и графиня условились съехаться…
— Ты тут останешься? — спросил его
граф, начинавший
догадываться о тайной мысли Бегушева.
Бегушев, конечно,
догадался, что, как и почему это так устроилось, и сказал только
графу...
Эльчанинов ничего не мог понять. Он
догадался, впрочем, что Анна Павловна уехала к
графу Сапеге, о котором он слышал от многих. Но зачем уехала, и как одна, и в тот именно день, когда назначено было свидание? Ему сделалось не на шутку грустно и досадно.
— Прочь! — закричала она раздирающим голосом, сильно толкнув Сапегу в грудь. — Мне душно! Жарко! — кричала она.
Граф тут только
догадался, что Анна Павловна помешалась.
— Ах, сам я и не
догадался! Петр Егорыч, — обратился
граф к управляющему, — садитесь, пожалуйста! Будет вам стоять!
Прошла уже неделя после окончательного отъезда из Грузина
графа Алексея Андреевича, а в нем, между тем, продолжала царить, как и летом, «тишь, гладь и Божья благодать». «Тишина перед бурей», —
догадывались некоторые скептики из дворовых.
Цель ее была достигнута —
граф Аракчеев пойман и, видимо, не
догадался о ее прошлом.
За это время Петр Валерианович Хвостов получил для соображения все письменные и словесные наставления и усердно принялся за их всестороннее изучение. Так как порученная ему постройка находилась, как мы уже знаем, близехонько от Грузина, то он
догадывался о цели такого распоряжения и приготовился к борьбе со всякою случайностью, приготовился быть всегда начеку и настороже под зорким глазом самого
графа Аракчеева.
«Сын сказал ей, что и сегодня вечером он будет дома и зайдет к ней… — начала размышлять она. — Поговорить с ним… Нет… Нет, он даже не должен знать, что она получила сведения. Он будет допытываться от кого…
Догадается… Это приведет к ссоре между ним и
графом…
Граф такой милый… Она и князю Григорию Александровичу скажет завтра, чтобы он действовал от себя… ведь она… его…»
Из разговора с Генриеттой Шевалье Ирена Станиславовна
догадалась, что
граф Свенторжецкий подставлен в качестве жениха Похвисневой иезуитами, игравшими на руку Кутайсова, хотевшего сделать будущую графиню своей любовницей.
— Ну-с, ваше сиятельство, как вам понравится сообщение вашего папеньки, — весело потирая руки, говорил сам себе, ходя по кабинету,
граф Иосиф Янович Свянторжецкий. Через денек-другой придем к вам за ответом. Вы будете, вероятно, благосклоннее. Чай, Никитушка сегодня побежит к вам и все доподлинно доложит. И как сразу, бестия,
догадался, чего мне нужно от этой крали.
Она ему изложила свой план, из которого он ясно понял, что она не желала прямого вмешательства в их семейные дела, но вмешательства такого рода, чтобы
граф не
догадался об их заговоре, и чтобы доктор, как бы от себя, начал этот дружеский, предостерегающий разговор.
Наталья Федоровна, со своей стороны, тоже очень скоро
догадалась, что, значит, и к чему клонятся такие частые посещения их дома
графом Аракчеевым.
Она не знала, что эта присылка цветов — пролог к задуманному хладнокровно и всесторонне преступлению, а потому для
графа было очень важно, чтобы княжна не
догадалась, от кого присылаются они.
По улыбке надменного торжества, игравшей на губах последней при встрече с ним, он видел, что не только ее ставка в игре с
графом выиграна, но что она
догадывается, что эта ее победа далеко ему не приятна. Несколько, будто шутя, брошенных ею слов в разговор с ним окончательно его в этом убедили. Он понял, что это открытие не пройдет ему даром со стороны мстительной женщины и не только отзовется на его дальнейшей судьбе, но и на участи горячо любимой им девушки Глаши.
— А Караулов… —
догадался граф Владимир Петрович, — Федор Дмитриевич… Ты интересуешься Карауловым… Однако как долго.
— Ужели ее так взволновала вчерашняя встреча? —
догадывался граф. — Уж и неженка же, — недовольным тоном ворчал он сам про себя.
Менее всех, конечно, мог
догадаться об этом Федор Дмитриевич, далекий от женщин вообще, а от «петербургских львиц и пантер», к которым, несомненно, принадлежала и та, в чьих руках находился теперь
граф Владимир, в частности.
В то утро, когда графиня Наталья Федоровна Аракчеева решилась сделать с ей одной известными целями, о которых Антон Антонович и Лидочка только
догадывались, визит своему мужу, после восемнадцатилетней разлуки, в период которой у них не было даже мимолетной встречи,
граф Алексей Андреевич находился в особенно сильном покаянном настроении.
Не трудно
догадаться, что
граф половину этой суммы предназначал для собственных надобностей.
Незаметно для самого себя
граф Владимир Петрович отдал в ее распоряжение свои доходы, кроме тех ценных подарков, которых она не просила, но умела делать так, что он сам об этом
догадывался.
Граф Белавин начал
догадываться о грустной истине.
Читатель, конечно,
догадывается, что этим
граф был обязан протекции Ивана Павловича Кутайсова и аббата Гавриила Грубера.
О нежных чувствах между «поповым сыном», как называл Неволина старик Алфимов, и Надеждой Корнилий Потапович только
догадывался, не придавая им особого значения, и только лишь при возникшем в его уме проекте брака между его дочерью и
графом Вельским стал иногда косо поглядывать на молодых людей.
Перемена в имущественном положении
графа де Диона не была неожиданна, так как Николай Герасимович еще в Лондоне слышал о широкой жизни
графа и, конечно,
догадался, что обстоятельства его изменились к лучшему.