Неточные совпадения
Он очнулся в ту минуту, как голос
графини Лидии Ивановны сказал: «он
спит».
Степан Аркадьич испуганно очнулся, чувствуя себя виноватым и уличенным. Но тотчас же он утешился, увидав, что слова: «он
спит» относились не к нему, а к Landau. Француз заснул так же, как Степан Аркадьич. Но сон Степана Аркадьича, как он думал, обидел бы их (впрочем, он и этого не думал, так уж всё ему казалось странным), а сон Landau обрадовал их чрезвычайно, особенно
графиню Лидию Ивановну.
Через четверть часа Захар отворил дверь подносом, который держал в обеих руках, и, войдя в комнату, хотел ногой притворить дверь, но промахнулся и ударил по пустому месту: рюмка
упала, а вместе с ней еще пробка с
графина и булка.
Райский тоже, увидя свою комнату, следя за бабушкой, как она чуть не сама делала ему постель, как опускала занавески, чтоб утром не беспокоило его солнце, как заботливо расспрашивала, в котором часу его будить, что приготовить — чаю или кофе поутру, масла или яиц, сливок или варенья, — убедился, что бабушка не все угождает себе этим, особенно когда она попробовала рукой, мягка ли перина, сама поправила подушки повыше и велела поставить
графин с водой на столик, а потом раза три заглянула,
спит ли он, не беспокойно ли ему, не нужно ли чего-нибудь.
Едва станешь засыпать — во сне ведь другая жизнь и, стало быть, другие обстоятельства, — приснитесь вы, ваша гостиная или дача какая-нибудь; кругом знакомые лица; говоришь, слушаешь музыку: вдруг хаос — ваши лица искажаются в какие-то призраки; полуоткрываешь сонные глаза и видишь, не то во сне, не то наяву, половину вашего фортепиано и половину скамьи; на картине, вместо женщины с обнаженной спиной, очутился часовой; раздался внезапный треск, звон — очнешься — что такое? ничего: заскрипел трап, хлопнула дверь,
упал графин, или кто-нибудь вскакивает с постели и бранится, облитый водою, хлынувшей к нему из полупортика прямо на тюфяк.
Приехав в Петербург и остановившись у своей тетки по матери,
графини Чарской, жены бывшего министра, Нехлюдов сразу
попал в самую сердцевину ставшего ему столь чуждого аристократического общества. Ему неприятно было это, а нельзя было поступить иначе. Остановиться не у тетушки, а в гостинице, значило обидеть ее, и между тем тетушка имела большие связи и могла быть в высшей степени полезна во всех тех делах, по которым он намеревался хлопотать.
— Право? — сказала
графиня, с видом большой внимательности; — а ты, мой друг,
попадешь ли в карту на тридцати шагах?
Не отвергай этого и старайся, голубчик, ради бога поскорее
попасть к
графине.
Через минуту мы уже были на вышке, в маленькой комнате, которой стены были разрисованы деревьями на манер сада. Солнце в упор
палило сюда своими лучами, но капитан и его товарищ, по-видимому, не замечали нестерпимого жара и порядком-таки урезали, о чем красноречиво свидетельствовал
графин с водкой, опорожненный почти до самого дна.
Тогда у нас не будет в офицерской среде карточных шулеров как Арчаковский, или беспросыпных пьяниц, вроде вашего Назанского; тогда само собой выведется амикошонство, фамильярное зубоскальство в собрании, при прислуге, это ваше взаимное сквернословие, пускание в голову друг друга
графинов, с целью все-таки не
попасть, промахнуться.
Как светская женщина, говорила она с майором, скромно старалась уклониться от благодарности старика-нищего; встретила, наконец, своих господ, графа и
графиню, хлопотала, когда граф
упал в воду; но в то же время каждый, не выключая, я думаю, вон этого сиволапого мужика, свесившего из райка свою рыжую бороду, — каждый чувствовал, как все это тяжело было ей.
Ченцов отослал камердинера
спать и, по уходе того, взял
графин и через горлышко вытянул его почти до дна.
Наконец наступил вожделенный день:"Удобрение"
попало в изящные ручки
графини Федоровой, рожденной княжны Григорьевой! Последовали настоятельнейшие предложения. Сам граф Федоров приезжал к нам для переговоров. Но мы остались верными Кубышкину.
Боже мой! Егорушка быстро вскочил, стал на колени и поглядел на белую фуражку. В малорослом сером человечке, обутом в большие сапоги, сидящем на некрасивой лошаденке и разговаривающем с мужиками в такое время, когда все порядочные люди
спят, трудно было узнать таинственного, неуловимого Варламова, которого все ищут, который всегда «кружится» и имеет денег гораздо больше, чем
графиня Драницкая.
Подражая примеру
графини, и княгиня Вabette, та самая, у которой на руках умер Шопен (в Европе считают около тысячи дам, на руках которых он испустил дух), и княгиня Аnnеttе, которая всем бы взяла, если бы по временам, внезапно, как запах капусты среди тончайшей амбры, не проскакивала в ней простая деревенская прачка; и княгиня Расhеtte, с которою случилось такое несчастие: муж ее
попал на видное место и вдруг, Dieu sait pourquoi, прибил градского голову и украл двадцать тысяч рублей серебром казенных денег; и смешливая княжна Зизи, и слезливая княжна Зозо — все они оставляли в стороне своих земляков, немилостиво обходились с ними…
Бабакина. Постойте, постойте… Ах, мне дурно! Мне дурно!
Графиня… Мне дурно!.. Я
падаю…
Потеряв надежду жениться на матери, граф устремил свои взоры на дочь; эта затея представляла немало трудностей, но зато она казалась вполне достижимою: путь, на который граф навел богомольную
графиню, был верен, а выбор ее не мог
пасть ни на кого другого.
Потом красавица жена, ему преданная и постоянно удивляющаяся его героизму и возвышенным чувствам; мимоходом под шумок, — внимание какой-нибудь
графини из «высшего общества», в которое он непременно
попадет через брак свой с Зиной, вдовой князя К., вице-губернаторское место, денежки, — одним словом, все, так красноречиво расписанное Марьей Александровной, еще раз перешло через его вседовольную душу, лаская, привлекая ее и, главное, льстя его самолюбию.
Графиня стала раздеваться перед зеркалом. Откололи с нее чепец, украшенный розами; сняли напудренный парик с ее седой и плотно остриженной головы. Булавки дождем сыпались около нее. Желтое платье, шитое серебром,
упало к ее распухлым ногам. Германн был свидетелем отвратительных таинств ее туалета; наконец,
графиня осталась в спальной кофте и ночном чепце: в этом наряде, более свойственном ее старости, она казалась менее ужасна и безобразна.
— Громче! — сказала
графиня. — Что с тобою, мать моя? с голосу
спала, что ли?.. Погоди: подвинь мне скамеечку, ближе… ну!
Эстамп присел к столу, хозяйничая и накладывая в рот что
попало, также облегчая
графин. — Послушайте, Дюрок, я с вами!
Ничипоренко, перепугавшись этого синего пуделя, стал от него отмахиваться во сне, завертелся, забрыкал на диване, на котором
спал, зацепился за покрывавшую стол скатерть и
упал, стащив с нею вслед за собою на пол
графин с водою, стакан, тарелку с сахаром и связку баранок.
— Не помню, — да ведь еще раньше генерал Дубельт говорил… Я читал об этом, а с
графиней… не помню… Все равно она была дура. Она мне долбила все про спасение, только мне
спать захотелось, а ничего не понял.
Графиня С. А. Толстая рассказывает в своих записках: «Тургенев наивно сознается, что боится страшно холеры. Потом нас было тринадцать за столом, мы шутили о том, на кого
падет жребий смерти, и кто ее боится. Тургенев, смеясь, поднял руку и говорит...
Покончив с наблюдениями, смотритель маяка лег
спать, но зачем-то позвал меня к себе. Войдя в его «каюту», как он называл свою комнату, я увидел, что она действительно обставлена, как каюта. В заделанное окно был вставлен иллюминатор.
Графин с водой и стакан стояли в гнездах, как на кораблях. Кровать имела наружный борт, стол и стулья тоже были прикреплены к полу, тут же висел барометр и несколько морских карт. Майданов лежал в кровати одетый в сапогах.
Третья и четвертая пробки, обе вместе, ударили ее по лицу. Она, униженная и оскорбленная, готовая
упасть в обморок, посмотрела на
графиню, и ей показалось, что
графиня смеется…У Ильки помутилось в глазах. Закружившуюся голову сильно потянуло вниз.
Графиня постояла немного и опустилась в раздумье на землю. Около нее валялись две пустые бутылки. Третья, содержавшая в себе еще немного вина, стояла косо на траве и готова была
упасть. Тереза допила вино из этой бутылки, поднялась и пошла к лошади.
— Разумеется, нас будят с петухами, — подхватила недовольным голосом
графиня Стэлла. — Ужасно неприятно! Совсем
спать не приходится.
В литературные кружки мне не было случая
попасть. Ни дядя, ни отец в них не бывали. Разговоров о славянофилах, о Грановском, об университете, о писателях я не помню в тех домах, куда меня возили. Гоголь уже умер. Другого «светила» не было. Всего больше говорили о «Додо», то есть о
графине Евдокии Ростопчиной.
Иногда я открывал глаза и видел черное небо с какими-то красивыми огнистыми полосами, и снова закрывал их, и снова разглядывал обои, блестящий
графин, и думал, почему не
спит сын: уже ночь, и ему надо
спать.
Образ остановился неподвижно, и я долго и очень спокойно, очень внимательно рассматривал, как играет огонь в хрустале
графина, разглядывал обои и думал, почему не
спит сын: уже ночь, и ему пора
спать.
Саня
упала головою на скамейку и, сжав шею пальцами, беззвучно зарыдала от жалости. Я и Ольга стояли, замирая и не отводя глаз от порога, где, как нам чудилось, стояла еще залитая серебряным сиянием месяца тонкая высокая фигура
графини. И точно какой-то вихрь ворвался мне в душу.
— Вы уж
спать хотите? — сказал Альберт, улыбаясь. — А я был там, у Анны Ивановны. Очень приятно провел вечер: музицировали, смеялись, приятное общество было. Позвольте мне выпить стакан чего-нибудь, — прибавил он, взявшись за
графин с водой, стоявший на столике, — только не воды.
«Кажется, план исполнен хорошо, — думала она, — на меня не может
пасть ни малейшего подозрения. Она после моего ухода заперлась в номере и отравилась — это ясно. Влила она яд прямо в
графин, из боязни, что один стакан не подействует, — продолжала соображать она. — Наконец, он всецело мой, принадлежит мне одной! Я купила его рядом преступлений! — перенеслась ее мысль на Гиршфельда. — Через неделю, через две, мы поедем с ним заграницу, в Швейцарию, в Италию, в Париж».
Не подозревавший такой нравственной силы в молодой женщине, Федор Дмитриевич считал ее самообманывающейся в своем счастье и еще более страдал в предвидении момента, когда повязка
спадет с глаз несчастной
графини и она лицом к лицу встретится с ужасной действительностью, способной убить ее как удар молнии.
— Наташа, Наташа! — крикнула вдруг
графиня, на которую снова
напала нерешительность.
Графиня подошла к своему мужу, опустилась на колени у его постели и начала горячо молиться со слезами, которые
падали на его одеяло.
— Уйди, я хочу
спать! — резко, против своего обыкновения, сказала
графиня.
В тот же день вечером, когда маленькая Кора легла
спать,
графиня Конкордия спросила Федора Дмитриевича голосом, в котором слышалось рыдание...
Графиня Наталья Федоровна остановилась у порога и, чтобы не
упасть, прислонилась на минуту к косяку двери.
Одна
графиня Наталья Федоровна, измученная треволнениями дня,
спала сном людей со спокойной совестью.
Савин вскочил, не ожидая такого быстрого согласия, и
упал на колени перед
графиней.
Графиня Конкордия Васильевна вскрикнула и
упала в кресло.
Спала графиня на кушетке, на которой расстилалось что-нибудь меховое, и покрывалась она каким-нибудь салопом или шалью.
Попав в вихрь высшего петербургского света того времени, в водоворот шумной, с разнообразными, одно за другим сменяющимися впечатлениями придворной жизни, молодая
графиня ходила первое время в каком-то полусне.
Все эти дамы — ярые аристократки, и как только
попадают в высший полусвет, сейчас же возводят себя в баронесс,
графинь и маркиз, бесцеремонно прибавляя к своим вульгарным фамилиям дворянскую частицу «de», a если фамилии их уж очень вульгарны и нельзя их приукрасить даже прибавлением титула, то они, не задумываясь и не спросясь, берут и носят первую понравившуюся им аристократическую фамилию, не забывая, конечно, вышить, измалевать и напечатать везде, где только возможно, короны и гербы носимых ими фамилий и титулов.
Пока один Nicolas был в опасности,
графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, всё ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках,
попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что-то сражаются и что-то в этом находят радостного, — тогда матери показалось, что его-то она любила больше, гораздо больше всех своих детей.
Графиня не
спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не всё могло быть уложено.
Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел
спать.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе
графини, всё это, как удар за ударом,
падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.