Неточные совпадения
Так как никто не обращал на него внимания и он, казалось, никому не был нужен, он потихоньку направился в маленькую залу, где закусывали, и почувствовал большое облегчение, опять увидав лакеев. Старичок-лакей предложил ему покушать, и Левин
согласился. Съев котлетку с фасолью и поговорив с лакеем о прежних
господах, Левин, не желая входить в залу, где ему было так неприятно, пошел пройтись на хоры.
И будь даже
господин Лужин весь из одного чистейшего золота или из цельного бриллианта, и тогда не
согласится стать законною наложницей
господина Лужина!
Он за обедом подавал первому Обломову и ни за что не
соглашался подать какому-то
господину с большим крестом на шее.
— И так не вникнул! — смиренно отвечал Захар, готовый во всем
согласиться с
барином, лишь бы не доводить дела до патетических сцен, которые были для него хуже горькой редьки.
Кто-то предложил старшиной представительного
господина, и все тотчас же
согласились и, побросав и потушив окурки, вернулись в залу.
— Она, проклятая, — смиренно
соглашался Данилушка. — Как теперь из беды выпутаемся — одному
господу известно…
Но, может быть, это было вовсе не активное сообщество со стороны Смердякова, а, так сказать, пассивное и страдальческое: может быть, запуганный Смердяков
согласился лишь не сопротивляться убийству и, предчувствуя, что его же ведь обвинят, что он дал убить
барина, не кричал, не сопротивлялся, — заранее выговорил себе у Дмитрия Карамазова позволение пролежать это время как бы в падучей, «а ты там убивай себе как угодно, моя изба с краю».
Таковы были сношения между сими двумя владельцами, как сын Берестова приехал к нему в деревню. Он был воспитан в *** университете и намеревался вступить в военную службу, но отец на то не
соглашался. К статской службе молодой человек чувствовал себя совершенно неспособным. Они друг другу не уступали, и молодой Алексей стал жить покамест
барином, отпустив усы на всякий случай.
После Июньских дней мое положение становилось опаснее; я познакомился с Ротшильдом и предложил ему разменять мне два билета московской сохранной казны. Дела тогда, разумеется, не шли, курс был прескверный; условия его были невыгодны, но я тотчас
согласился и имел удовольствие видеть легкую улыбку сожаления на губах Ротшильда — он меня принял за бессчетного prince russe, задолжавшего в Париже, и потому стал называть «monsieur le comte». [русского князя… «
господин граф» (фр.).]
— Что же, я и уйду, —
согласился Харитон Артемьич. — Тошно мне глядеть-то на всех вас. Разорвал бы, кажется, всех. Наградил
господь. Что я тебе по-настоящему-то должен сказать, Галактион? Какие-такие слова я должон выговаривать? Да я…
Фирс. Живу давно. Меня женить собирались, а вашего папаши еще на свете не было… (Смеется.) А воля вышла, я уже старшим камердинером был. Тогда я не
согласился на волю, остался при
господах…
—
Господа, я никого из вас не ожидал, — начал князь, — сам я до сего дня был болен, а дело ваше (обратился он к Антипу Бурдовскому) я еще месяц назад поручил Гавриле Ардалионовичу Иволгину, о чем тогда же вас и уведомил. Впрочем, я не удаляюсь от личного объяснения, только
согласитесь, такой час… я предлагаю пойти со мной в другую комнату, если ненадолго… Здесь теперь мои друзья, и поверьте…
— А право, это бы хорошо! — заметила Настасья Филипповна, вдруг вся оживляясь. — Право бы, попробовать,
господа! В самом деле, нам как-то невесело. Если бы каждый из нас
согласился что-нибудь рассказать… в этом роде… разумеется, по согласию, тут полная воля, а? Может, мы выдержим! По крайней мере ужасно оригинально…
По-моему, на меня далеко еще меньше десяти тысяч всего истрачено, но я положил десять тысяч, и,
согласитесь сами, что, отдавая долг, я никак не мог предлагать
господину Бурдовскому более, даже если б я его ужасно любил, и не мог уже по одному чувству деликатности, именно потому, что отдавал ему долг, а не посылал ему подаяние.
— Извольте, извольте,
господа, — тотчас же
согласился князь, — после первой недоверчивости я решил, что я могу ошибаться и что Павлищев действительно мог иметь сына. Но меня поразило ужасно, что этот сын так легко, то есть, я хочу сказать, так публично выдает секрет своего рождения и, главное, позорит свою мать. Потому что Чебаров уже и тогда пугал меня гласностию…
— Всех, всех впусти, Катя, не бойся, всех до одного, а то и без тебя войдут. Вон уж как шумят, точно давеча.
Господа, вы, может быть, обижаетесь, — обратилась она к гостям, — что я такую компанию при вас принимаю? Я очень сожалею и прощения прошу, но так надо, а мне очень, очень бы желалось, чтобы вы все
согласились быть при этой развязке моими свидетелями, хотя, впрочем, как вам угодно…
— Да, совершенно ложная дорога! Уверяю вас,
господа, — вскричал князь, — вы напечатали статью в том предположении, что я ни за что не
соглашусь удовлетворить
господина Бурдовского, а стало быть, чтобы меня за это напугать и чем-нибудь отмстить. Но почему вы знали: я, может быть, и решил удовлетворить Бурдовского? Я вам прямо, при всех теперь заявляю, что я удовлетворю…
Но я всё это хотел вознаградить потом моею дружбой, моим деятельным участием в судьбе несчастного
господина Бурдовского, очевидно, обманутого, потому что не мог же он сам, без обмана,
согласиться на такую низость, как, например, сегодняшняя огласка в этой статье
господина Келлера про его мать…
— Да, Терентьев, благодарю вас, князь, давеча говорили, но у меня вылетело… я хотел вас спросить,
господин Терентьев, правду ли я слышал, что вы того мнения, что стоит вам только четверть часа в окошко с народом поговорить, и он тотчас же с вами во всем
согласится и тотчас же за вами пойдет?
Все будут меня обвинять, что я тебе развратничать позволяю, а лучше, говорит, после, как ты уедешь, я вышлю ее!» Ну, и он тоже, как вы знаете, скромный, скрытный, осторожный
барин, —
согласился с ней, уехал…
Он сам Христом богом упрашивал мужа, чтобы тот взял его с собою, — и когда Евгений Петрович
согласился, то надобно было видеть восторг этого
господина; об неприятеле он не может говорить без пены у рта и говорит, что вся Россия должна вооружиться, чтобы не дать нанести себе позора, который задумала ей сделать Франция за двенадцатый год.
— Не могу я этого сделать, — отвечал Абреев, — потому что я все-таки взял его из Петербурга и завез сюда, а потом кем я заменю его? Прежних взяточников я брать не хочу, а молодежь, — вот видели у меня старушку, которая жаловалась мне, что сын ее только что не бьет ее и требует у ней состояния, говоря, что все имения должны быть общие: все они в таком же роде; но сами
согласитесь, что с такими
господами делать какое-нибудь серьезное дело — невозможно!
И вдруг выискивается какой-нибудь intrus [выскочка (франц.)] и выпаливает нам в упор: «Вы,
господа, ездите к Бергу смотреть, как француженки юпки поднимают!»
Согласись, что это было бы крайне неприятно!
На Короната опять находит «норов», и он долгое время никак не
соглашается «обещаться». Новое приставание:"Mais repondez donc, monsieur Koronat!"[Отвечайте же,
господин Коронат! (франц.)] — со стороны Анны Ивановны, и «да скажи же, что обещаешься!» — со стороны Машеньки.
— Уж это что говорить, знамо дело, что все
барином дышим! —
согласился за всех кто-то в толпе.
— Увидим, все увидим, — уныло
соглашался Родион Антоныч, терявший последние признаки своей бодрости при одном имени
барина.
Евгений Михайлович не очень торговался, радуясь мысли, что он спустит купон. Кое-как, сам подтягивая зa оглобли, Иван Миронов ввез дрова во двор и сам разгрузил их в сарай. Дворника не было. Иван Миронов сначала замялся брать купон, по Евгений Михайлович так убедил его и казался таким важным
барином, что он
согласился взять.
Забиякин (Живновскому). И представьте себе, до сих пор не могу добиться никакого удовлетворения. Уж сколько раз обращался я к
господину полицеймейстеру; наконец даже говорю ему: «Что ж, говорю, Иван Карлыч, справедливости-то, видно, на небесах искать нужно?» (Вздыхает.) И что же-с? он же меня, за дерзость, едва при полиции не заарестовал! Однако,
согласитесь сами, могу ли я оставить это втуне! Еще если бы честь моя не была оскорблена, конечно, по долгу християнина, я мог бы, я даже должен бы был простить…
Но вот
господин Кармазинов, жеманясь и тонируя, объявляет, что он «сначала ни за что не
соглашался читать» (очень надо было объявлять!).
— Так
барину поступать нехорошо! — заорала она, распахнув дверь в горенку. — Коли я теперича
согласилась с вами, так зачем же вам брать другую?.. Что же я на смех, что ли, далась? Я девушка честная, а не какая-нибудь!
— И на случай войны не без пользы, —
согласился Перекусихин 1-й, — там, какова пора ни мера, а мы — готовы! Милости просим в гости, честные
господа!
— Извините меня, — сказал я, прослушав весь рассказ
господина Бахчеева, — я, конечно, готов с вами во всем
согласиться. Главное, я еще ничего положительного не знаю… Но, видите ли, на этот счет у меня явились теперь свои идеи.
— Без правил! А вот, говорят, ваш фаворит,
господин Курнатовский, человек с правилами, вчера вас на сто рублей серебром обыграл. Это уж не деликатно,
согласитесь.
— Что же, хорошо… —
согласился сияющий
господин. — Кстати, я только издатель, а редакцией заведует…
— Не читал, — говорит, — да и не желаю.
Господин Вундт очень односторонний мыслитель. Я читал «Тело и душа» Ульрици. Это гораздо лучше. Признавать душу у всех тварей это еще не бог весть какое свободомыслие, да и вовсе не ново. Преосвященный Иннокентий ведь тоже не отвергал души животных. Я слышал, что он об этом даже писал бывшему киевскому ректору Максимовичу, но что нам еще пока до душ животных, когда мы своей души не понимаем?
Согласитесь — это важнее.
— А ведь это точно… да! —
согласился о. Крискент и, приподняв брови, глубокомысленно прибавил: — Может, это даже тебе на пользу
Господь посылает испытание, Зотей Евстратыч… Судьбы Божии неисповедимы.
Шалимов.
Господа, вот Калерия Васильевна любезно
согласилась прочитать свои стихи…
— Ненормальный он,
господа,
согласитесь сами, разве нормальный человек так над своей семьей зверствовать будет… — доказывал доктор Глебов.
Гурмыжская. Деньги невелики; но
согласитесь,
господа, что бывают обстоятельства…
Гурмыжская. Ну,
согласитесь,
господа, ведь нельзя же так вдруг… Я решительно отказываю.
— А что ж! Я, пожалуй, лучше
соглашусь и на это! Лучше же быть независимою от здравого смысла, и так уж и слыть дураком или дурой, чем зависеть от этих
господ, которые всех учат. Моя душа не дудка; и я не позволю на ней играть никому, — говорила она в пылу горячих споров.
Кроме того, Зинка умел рассказывать разные страшные сказки и достоверные истории про домовых, водяных, а также колдунов и вообще злых людей и, что всего дороже, умел так же хорошо слушать и себе на уме
соглашаться со всем, что ему говорил его
барин.
— О, в таком случае…
Господин Данвиль! я признаю себя совершенно виноватым. Но эта проклятая сабля!.. Признаюсь, я и теперь не постигаю, как мог Дюран решиться продать саблю, которую получил из рук своей невесты…
Согласитесь, что я скорей должен был предполагать, что он убит… что его лошадь и оружие достались неприятелю… что вы… Но если граф вас знает, то конечно…
— Ого,
господин дуелист! вы трусите? Постойте, я вас отучу храбриться некстати. Куда, сударь, куда? — продолжал Рославлев, схватив за повод лошадь Блесткина. — Я не отпущу вас, пока не заставлю
согласиться со мною, что одни ничтожные фанфароны говорят о дуелях в военное время.
— Нет,
господин офицер! нет! — заговорил он вдруг громким голосом и по-французски, — я никогда не
соглашусь с вами: война не всегда вредит коммерции; напротив, она дает ей нередко новую жизнь.
— Верно, — с удовольствием
согласился Цыганок. — Какой ты
барин, когда рядом со мной висеть будешь! Вот он кто барин-то, — ткнул он пальцем на молчаливого жандарма. — Э, а вот энтот-то ваш того, не хуже нашего, — указал он глазами на Василия. —
Барин, а
барин, боишься, а?
— Бывает и такой грех, —
соглашался Заяц, вынимая из-под вашгерда щетку и небольшую железную лопаточку: — И комару надо летом чем-нибудь питаться. Ну, гляди,
барин, сколько у Зайца золота напрело!.. Сейчас доводить стану.
— Но скажу более,
господа, — прибавил он, обращаясь в последний раз к
господам регистраторам, — скажу более — оба вы здесь со мной глаз на глаз. Вот,
господа, мои правила: не удастся — креплюсь, удастся — держусь и во всяком случае никого не подкапываю. Не интригант — и этим горжусь. В дипломаты бы я не годился. Говорят еще,
господа, что птица сама летит на охотника. Правда, и готов
согласиться: но кто здесь охотник, кто птица? Это еще вопрос,
господа!
Скажем более:
господин Голядкин знал вполне этого человека; он даже знал, как зовут его, как фамилия этого человека; а между тем ни за что, и опять-таки ни за какие сокровища в мире, не захотел бы назвать его,
согласиться признать, что вот, дескать, его так-то зовут, что он так-то по батюшке и так по фамилии.
Заходила ли, например, речь о каком-нибудь сомнительном пункте, гость тотчас же
соглашался с мнением
господина Голядкина.