Неточные совпадения
Чу! конь стучит копытами,
Чу, сбруя золоченая
Звенит… еще беда!
Ребята испугалися,
По избам разбежалися,
У окон заметалися
Старухи, старики.
Бежит деревней староста,
Стучит в окошки палочкой.
Бежит в поля, луга.
Собрал народ: идут — кряхтят!
Беда!
Господь прогневался,
Наслал гостей непрошеных,
Неправедных
судей!
Знать, деньги издержалися,
Сапожки притопталися,
Знать, голод разобрал!..
— Вы,
господа, никак не
судьи мне, — серьезно сказал солдат. — Вы со мной ничего не можете исделать, как я сполнял приказ…
— Самоубийство есть самый великий грех человеческий, — ответил он, вздохнув, — но
судья тут — един лишь
Господь, ибо ему лишь известно все, всякий предел и всякая мера. Нам же беспременно надо молиться о таковом грешнике. Каждый раз, как услышишь о таковом грехе, то, отходя ко сну, помолись за сего грешника умиленно; хотя бы только воздохни о нем к Богу; даже хотя бы ты и не знал его вовсе, — тем доходнее твоя молитва будет о нем.
Господин этот говорил о процессе, который шел теперь в гражданском отделении, как о хорошо знакомом ему деле, называя
судей и знаменитых адвокатов по имени и отчеству.
И сказал тогда аду
Господь: «Не стони, аде, ибо приидут к тебе отселева всякие вельможи, управители, главные
судьи и богачи, и будешь восполнен так же точно, как был во веки веков, до того времени, пока снова приду».
Расслабленный Ришар плачет и только и делает, что повторяет ежеминутно: «Это лучший из дней моих, я иду к
Господу!» — «Да, — кричат пасторы,
судьи и благотворительные дамы, — это счастливейший день твой, ибо ты идешь к
Господу!» Все это двигается к эшафоту вслед за позорною колесницей, в которой везут Ришара, в экипажах, пешком.
— Батюшка, Аркадий Павлыч, — с отчаяньем заговорил старик, — помилуй, заступись, — какой я грубиян? Как перед
Господом Богом говорю, невмоготу приходится. Невзлюбил меня Софрон Яковлич, за что невзлюбил —
Господь ему
судья! Разоряет вконец, батюшка… Последнего вот сыночка… и того… (На желтых и сморщенных глазах старика сверкнула слезинка.) Помилуй, государь, заступись…
Вот
судья, приехавши их делить, и говорит: «Уж вы,
господа, как-нибудь уладьтесь! вы, Захар Захарыч, будьте первый Урванцов, а вы, Захар Захарыч, — Урванцов второй».
Другой раз стрелок всадил несколько дробин в ногу дедушке; дед рассердился, подал прошение мировому [Мировой — мировой
судья, разбиравший мелкие гражданские и уголовные дела.], стал собирать в улице потерпевших и свидетелей, но
барин вдруг исчез куда-то.
Если какой-нибудь
господин был довольно силен, он подавал прошение королю, и тот передавал дело его в административный суд, — вот вам и несменяемость
судей!
— Это все Митька, наш совестный
судья, натворил: долез сначала до министров, тем нажаловался; потом этот молодой генерал, Абреев, что ли, к которому вы давали ему письмо, свез его к какой-то важной барыне на раут. «Вот, говорит, вы тому, другому, третьему расскажите о вашем деле…» Он всем и объяснил — и пошел трезвон по городу!.. Министр видит, что весь Петербург кричит, — нельзя ж подобного
господина терпеть на службе, — и сделал доклад, что по дошедшим неблагоприятным отзывам уволить его…
— Очень просто! Просто очень! — отвечал прокурор. — До выбора еще два года с лишком; он кандидата на это место,
судью, очернит чем-нибудь — и взамен его представит определить от короны
господина Пиколова.
— Во-первых, это везде есть, — начал ему возражать серьезным и даже несколько строгим голосом Иларион Захаревский, — во-вторых, тебя судит не какой-то
господин, а лицо, которое общество само себе выбрало в
судьи; а в-третьих, если лицо это будет к тебе почему-либо несправедливо, ты можешь дело твое перенести на мировой съезд…
У него есть глаза и сердце только до тех пор, пока закон спит себе на полках; когда же этот
господин сойдет оттуда и скажет твоему отцу: «А ну-ка,
судья, не взяться ли нам за Тыбурция Драба или как там его зовут?» — с этого момента
судья тотчас запирает свое сердце на ключ, и тогда у
судьи такие твердые лапы, что скорее мир повернется в другую сторону, чем пан Тыбурций вывернется из его рук…
«Неужели, говорит, твое развращенное сердце окаменело и для страха перед
господом,
судьей грозным, во громах и славе царствующим?
— В самом деле,
господа, пора на покой, — сказал
судья.
Аграфена Кондратьевна. Ну, как ты хочешь, так и думай.
Господь тебе
судья! А никто так не заботится о своем детище, как материнская утроба! Ты вот тут хохришься да разные глупости выколупываешь, а мы с отцом-то и дённо и нощно заботимся, как бы тебе хорошего человека найти да пристроить тебя поскорее.
А именно: в смысле экспертизы, самым лучшим
судьей является сам
господин Парамонов, который тратит на ремонт означенной выше движимости сорок тысяч рублей и тем самым, так сказать, определяет годовой доход с нее…
— И я, братец, тоже больше не могу… — с прежним смирением заявил Зотушка, поднимаясь с места. — Вы думаете, братец, что стали богаты, так вас и лучше нет… Эх, братец, братец! Жили вы раньше, а не корили меня такими словами. Ну,
Господь вам
судья… Я и так уйду, сам… А только одно еще скажу вам, братец! Не губите вы себя и других через это самое золото!.. Поглядите-ка кругом-то: всех разогнали, ни одного старого знакомого не осталось. Теперь последних Пазухиных лишитесь.
— А вот что я скажу тебе, Татьяна Власьевна: погубила ты меня, иссушила!..
Господь тебе
судья!..
— Бог вам
судья,
господа честные, обманывать круглую сироту!
—
Господь тебе
судья, когда так! — сказал он твердым, хотя грустным голосом.
— Ах ты, дурачина, дурачина! — перервал старик, — да разве без старших жить можно? Мы покорны
судьям да
господам; они — губернатору, губернатор — царю, так испокон веку ведется. Глупая голова! как некого будет слушаться, так и дело-то делать никто не станет.
— Позвольте-с! Позвольте! — перебил его Хмурин, как-то отстраняя даже рукою его доказательства. —
Господину мировому
судье закон тоже позволяет судить по совести — раз!.. Второе — коли убийцу какого-нибудь или вора судят присяжные, суди и драчуна присяжные: суд для всех должен быть одинакий!
Читаю я далее-с: один там из моих подрядчиков, мужичонко глупый, выругал, что ли, повариху свою, которая про артель ему стряпала и говядины у него украла, не всю сварила, — повариха в обиду вошла и к мировому его, и
господин мировой
судья приговаривает мужика на десять дней в тюрьму.
— Вот что,
господа… Ссориться вообще нехорошо. Да. Выберите меня мировым
судьей, и я сейчас же разберу ваше дело…
— Филька живет в Пеньковке,
барин барином, потому ему после отца-то все и досталось. Теперь в кабаке вином торгует: только больно, говорят, пировать стал… С Асклипиодотом связался, водой не разольешь. Жену бьет, страсть; а жена-то Коскентина в стряпках у Асклипиодота жила. Только тут у них одно дело вышло промежду собой, Филька оттаскал Асклипиодота за длинные-то волосы, судились у мирового
судьи…
— Нас три брата, — бормочет Денис, когда два дюжих солдата берут и ведут его из камеры. — Брат за брата не ответчик… Кузьма не платит, а ты, Денис, отвечай…
Судьи! Помер покойник барин-генерал, царство небесное, а то показал бы он вам,
судьям… Надо судить умеючи, не зря… Хоть и высеки, но чтоб за дело, по совести…
К этому услужливому
господину пристает
судья, отставленный за взятки, и ведет такую речь: «Правду ты говоришь, что ныне услуги не награждаются: тому примером я служить всем могу.
На первых порах крепко меня лакеи утесняли: все-таки вроде как благородный, был офицером, недавно в конторе
барином сидел. Но ненадолго. Во-первых, я и сам с острыми зубами, а во-вторых, есть у меня дорогая способность: во всякую жизнь вживаться. И еще чем я внушил им уважение — это познаниями по судебной части. У лакеев постоянно дела у мировых
судей и в съезде. Все больше в области дебоша и неуплаченных счетов.
— Что актеры!.. Все актеры ему в подметки не годятся, — возразил Аполлос Михайлыч. — Я к вам,
господа, с небольшим проектом. Вы — наши ценители и
судьи, и вы должны почтить талант. Не угодно ли будет вам, как делается это в Москве, презентовать нашему Рымову какой-нибудь подарок. Я сам, с своей стороны, сделал бы это сейчас же; но я один — не публика.
— В этом случае, Гаврила Андреич, один мне
судья: сам
господь бог, и больше никого. Тот один знает, каков я человек на сем свете суть и точно ли даром хлеб ем. А что касается в соображении до пьянства, то в этом случае виноват не я, а более один товарищ; сам же меня он сманул, да и сполитиковал, ушел то есть, а я…
Между тем пьеса развивалась, обвинение шло вперед, бальи [
судья (от фр. bailli).] хотел его для наказания неприступной красавицы; черные люди суда мелькали по сцене, толковали так глубокомысленно, рассуждали так здраво, — потом осудили невинную Анету, и толпа жандармов повела ее в тюрьму… да, да, вот как теперь вижу, бальи говорит: «
Господа служивые, отведите эту девицу в земскую тюрьму», — и бедная идет!
Судите сами,
господа: если
судьи и присяжные более верят человеку, чем уликам, вещественным доказательствам и речам, то разве эта вера в человека сама по себе не выше всяких житейских соображений?
Да ты знаешь, говорю, куда за такие политические слова тебя угнать может
господин мировой
судья?
— Ваше высокородие,
господин мировой
судья!
Тут, говорю, скорей посылать эстафет
господину следователю и судьям-с.
Как же, говорю, ты можешь так объяснять про
господина мирового
судью?
И перво-наперво ты должен, говорю, составить акт и послать
господину мировому
судье.
А? Да ты, говорю, знаешь, что
господин мировой
судья, ежели пожелают, могут тебя за такие слова в губернское жандармское управление по причине твоего неблагонадежного поведения?
«
Господь тебе
судья, что ты не захотела разделить с нами плачевную участь, нас постигшую, — писала она.
— Гм… Меня оскорбили, да я же еще и сидеть должен… Удивление… Надо,
господин мировой
судья, по закону судить, а не умствуя. Ваша покойная маменька, Варвара Сергеевна, дай бог ей царство небесное, таких, как Осип, сечь приказывала, а вы им поблажку даете… Что ж из этого выйдет? Вы их, шельмов, оправдаете, другой оправдает… Куда же идти тогда жаловаться?
— Что вы на это скажете,
господин Пекторалис? — вопросил
судья.
Будучи вами оскорблен по вашей необразованности, я подал жалобу
господину мировому
судье.
— Начнемте, начнемте,
господа! — заторопился окружной
судья, председатель присутствия.
Грозным
судьей над «великой злодейкой»
Господь избрал великую царицу — Екатерину. Императрица, раз на что-нибудь решившаяся, тотчас же приступала к делу.
Следственный
судья господин Гильо, в камеру которого наконец привели Николая Герасимовича, был человек не молодой, среднего роста, с лысой головой, очень подвижным умным лицом и проницательными серыми глазами.
„Вот видите, — отвечала, запинаясь, Роза, — у меня проволока… по нашему швейцарскому обычаю, в корсете… а вы,
господин, Бог вам
судья! так крепко меня обняли… Ах! сжальтесь, ради Создателя, сжальтесь…”
— Не обо мне теперь речь, ваше сиятельство, мой конец близехонек, я скоро предстану на суд Вечного
Судьи, со всем моим окаянством… Покарал меня
Господь по делам и заслугам… Так пришел я теперь сперва на суд к вашему сиятельству, судите меня, простите меня и отпустите мне грех мой незамолимый…
Эликсир, видно, действовал не так сильно, как надеялся хилый старик. Он всю вину возложил на мальчика, своего холопа, которого, по словам Варфоломея, поберег лекарь, и в сердцах огрешился… палкою по виску. Наместницы в том не судили и вины не имали, потому что закон писали не рабы. Холопа похоронили, как водится. Через неделю, однако ж,
судья высший призвал и
господина к своему суду.