Трезвая речь моей доброй матери, каждое слово которой дышало такою возвышенною и разумною обо мне попечительностию и заботою, была силоамскою купелью, в которой я окунулся и стал здоров, и бодр, и чист, как будто только слетел в этот мир из
горних миров, где не водят медведей и не говорят ни о хлебе, ни о вине, ни о палачах, ни о дамах, для счастья которых нужен рахат-лукум, или «рогатый кум», как мы его называли в своем корпусе.
Неточные совпадения
Из новых знакомых, которые бывали у Приваловых, прибыло очень немного: два-три
горных инженера, молодой адвокат — восходящее светило в деловом
мире — и еще несколько человек разночинцев.
Многое на земле от нас скрыто, но взамен того даровано нам тайное сокровенное ощущение живой связи нашей с
миром иным, с
миром горним и высшим, да и корни наших мыслей и чувств не здесь, а в
мирах иных.
Такова общая атмосфера европейской жизни. Она тяжелее и невыносимее там, где современное западное состояние наибольше развито, там, где оно вернее своим началам, где оно богаче, образованнее, то есть промышленнее. И вот отчего где-нибудь в Италии или Испании не так невыносимо удушливо жить, как в Англии и во Франции… И вот отчего
горная, бедная сельская Швейцария — единственный клочок Европы, в который можно удалиться с
миром.
Много воды утекло с тех пор, и мы встретили
горный дух, остановивший наш бег, и они, вместо
мира мощей, натолкнулись на живые русские вопросы.
На этих завтраках фигурировал прежде всего заводской beau monde [Высший свет (фр.).], который Раиса Павловна держала в ежовых рукавицах, а затем разный заезжий праздношатающийся люд —
горные инженеры, техники, приезжавшие на сессию члены судебного ведомства, светила юридического
мира, занесенные неблагоприятной фортуной артисты, случайные корреспонденты и т. д.
Заключили
мир, войска уводили в глубь России, но только 3 сентября 1878 года я получил отставку, так как был в «охотниках» и нас держали под ружьем, потому что башибузуки наводняли горы и приходилось воевать с ними в одиночку в
горных лесных трущобах, ползая по скалам, вися над пропастями.
Над Монте-Соляро [Монте-Соляро — высшая
горная точка острова Капри, 585 м. над уровнем моря.] раскинулось великолепное созвездие Ориона, вершина горы пышно увенчана белым облаком, а обрыв ее, отвесный, как стена, изрезанный трещинами, — точно чье-то темное, древнее лицо, измученное великими думами о
мире и людях.
Между Большими Балканами с севера и Малыми с юга, защищенная от ветров, на десятки километров вдоль и километров на семь в поперечнике тянется знаменитая болгарская Долина роз, сплошь покрытая розовыми полями. В них вкраплены фруктовые сады, и весной эта единственная в
мире долина удивляет глаз непрерывной розовой пеленой под самым
горным хребтом Больших Балкан.
Но, полно думою преступной,
Тамары сердце недоступно
Восторгам чистым. Перед ней
Весь
мир одет угрюмой тенью;
И всё ей в нем предлог мученью —
И утра луч и мрак ночей.
Бывало только ночи сонной
Прохлада землю обоймет,
Перед божественной иконой
Она в безумьи упадет
И плачет; и в ночном молчанье
Ее тяжелое рыданье
Тревожит путника вниманье;
И мыслит он: «То
горный дух
Прикованный в пещере стонет!»
И чуткий напрягая слух,
Коня измученного гонит…
Юношество, время первой любви, неведения жизни располагает к романтизму; романтизм благотворен в это время: он очищает, облагораживает душу, выжигает из нее животность и грубые желания; душа моется, расправляет крылья в этом море светлых и непорочных мечтаний, в этих возношениях себя в
мир горний, поправший в себе случайное, временное, ежедневность.
Бедняга не мог понять, что самое упоминание об Иркутске, о
горном исправнике, обо всех этих будничных делах не могло быть приятно Арабын-тойону, все еще находившемуся в эпическом, сказочном
мире.
Живешь словно тысячью жизней, то опускаешься в адскую тьму, то поднимаешься на
горние светлые высоты, одним взором окидываешь бесконечный
мир.
Люди поражаются восторгом и изумлением, когда глядят на снежные вершины
горных громад; если бы они понимали самих себя, то больше, чем горами, больше, чем всеми чудесами и красотами
мира, они были бы поражены своей способностью мыслить.
Как будто от луча света, упавшего с высоты и свыше озарившего собою
мир, загорается в душе сознание
мира божественного, а вместе и установляется грань между.
горним и дольним, их разделяющая, но вместе и соединяющая.
Существование
мира горнего и софийность дольнего поэтому непосредственно удостоверяется религиозным, а затем и философским созерцанием, причем фило софия далее только развертывает его содержание и вскрывает заключенные здесь проблемы.
Но не было слов, не было Имени, не было «Христос воскресе», воспетого
миру и
горным высям.
Видя такие чудеса небывалые, ждут верные-праведные последнего часа грешному
миру, ждут облаков для восхищения их в
горний Иерусалим.
Гордый уход духа от
мира и людей в
горние высоты и скупость, нежелание разделить с другими свои богатства есть нехристианская настроенность, недостаток любви и, в конце концов, недостаток творчества, ибо творчество щедро и отдает.
То же, что я называю «ужасом», — бескорыстно, не утилитарно, не эвдемонистично, не означает озабоченности и страха перед будущими страданиями, а чистое переживание бездны, отделяющей наш греховный обыденный
мир и нашу низшую природу от высшего,
горнего, божественного
мира, от бесконечной тайны бытия.
Совесть же, совершающая оценку и произносящая суждения, должна быть свободна от всего вне ее находящегося, внешнего для нее, т. е. она подвергается лишь действию Божьей благодати, послушна лишь воспоминанию о
горнем божественном
мире.
Катя шла по
горной дороге, среди виноградников, и смеялась. Да, эти разнузданные толпы, лущившие семечки под грохот разваливающейся родины, может быть, они бросили в темный
мир новый пылающий факел, который осветит заблудившимся народам выход на дорогу.