Неточные совпадения
Важная барыня!
гордая барыня!
Ходит, змеею шипит;
«Пусто вам! пусто вам! пусто вам!» —
Русской деревне кричит;
В рожу крестьянину фыркает,
Давит, увечит, кувыркает,
Скоро весь русский
народЧище метлы подметет.
— Вспомните-ко вчерашний день, хотя бы с Двенадцатого года, а после того — Севастополь, а затем — Сан-Стефано и в конце концов
гордое слово императора Александра Третьего: «Один у меня друг, князь Николай черногорский». Его, черногорского-то, и не видно на земле, мошка он в Европе, комаришка, да-с! Она, Европа-то, если вспомните все ее грехи против нас, именно — Лихо. Туркам — мирволит, а величайшему
народу нашему ножку подставляет.
Великий писатель предшествовавшей эпохи, в финале величайшего из произведений своих, олицетворяя всю Россию в виде скачущей к неведомой цели удалой русской тройки, восклицает: «Ах, тройка, птица тройка, кто тебя выдумал!» — и в
гордом восторге прибавляет, что пред скачущею сломя голову тройкой почтительно сторонятся все
народы.
Практически он был выражением того инстинкта силы, который чувствуют все могучие
народы, когда чужие их задевают; потом это было торжественное чувство победы,
гордое сознание данного отпора.
Возникнет рать повсюду бранна,
Надежда всех вооружит;
В крови мучителя венчанна
Омыть свой стыд уж всяк спешит.
Меч остр, я зрю, везде сверкает;
В различных видах смерть летает,
Над
гордою главой паря.
Ликуйте, склепанны
народы;
Се право мщенное природы
На плаху возвело царя.
«И этот
гордый и грандиозный
народ, — думал он, — находится до сих пор еще в рабстве!»
Деревня эта не проезжая, а глухая, и что потому только и приезжают сюда, что здесь пароход останавливается, и что когда пароход не приходит, потому чуть-чуть непогода, так он ни за что не придет, — то наберется
народу за несколько дней, и уж тут все избы по деревне заняты, а хозяева только того и ждут; потому за каждый предмет в три цены берут, и хозяин здешний
гордый и надменный, потому что уж очень по здешнему месту богат; у него невод один тысячу рублей стоит.
Мысль, что Максим, которого он любил тем сильнее, что не знал другой родственной привязанности, будет всегда стоять в глазах
народа ниже тех
гордых бояр, которых он, Малюта, казнил десятками, приводила его в бешенство.
— Беги за ней, может, догонишь, — ответил кабатчик. — Ты думаешь, на море, как в поле на телеге. Теперь, — говорит, — вам надо ждать еще неделю, когда пойдет другой эмигрантский корабль, а если хотите, то заплатите подороже: скоро идет большой пароход, и в третьем классе отправляется немало
народу из Швеции и Дании наниматься в Америке в прислуги. Потому что, говорят, американцы
народ свободный и
гордый, и прислуги из них найти трудно. Молодые датчанки и шведки в год-два зарабатывают там хорошее приданое.
Народ в Соловьихе живет предприимчивый и
гордый; в окрестностях соловьихинцы слывут «воришканами».
— Я советую вам спросить об этом у сарагосских жителей, — отвечал француз, бросив
гордый взгляд на Рославлева. — Впрочем, — продолжал он, — я не знаю, почему называют войною простую экзекуцию, посланную в Испанию для усмирения бунтовщиков, которых, к стыду всех просвещенных
народов, английское правительство поддерживает единственно из своих торговых видов?
Эти художники вовсе не похожи на художников итальянских,
гордых, горячих, как Италия и ее небо; напротив того, это большею частию добрый, кроткий
народ, застенчивый, беспечный, любящий тихо свое искусство, пьющий чай с двумя приятелями своими в маленькой комнате, скромно толкующий о любимом предмете и вовсе небрегущий об излишнем.
Что движет
гордою душою?
Какою мыслью занят он?
На Русь ли вновь идет войною,
Несет ли Польше свой закон,
Горит ли местию кровавой,
Открыл ли в войске заговор,
Страшится ли
народов гор
Иль козней Генуи лукавой?
Тайные друзья Иоанновы кричали пред домом Ярославовым: «Лучше служить князю московскому, нежели Борецкой; он возвратит изобилие Новуграду: она хочет обратить его в могилу!..» Марфа,
гордая, величавая, вдруг упадает на колена, поднимает руки и смиренно молит
народ выслушать ее…
Народ, изумленный его величием, невольно и смиренно повиновался, но скоро, не видя уже героя, пробудился от глубокого сна, и Олег, испытав многократно его упорную непреклонность, удалился от Новагорода с воинством храбрых варягов и славянских юношей, искать победы, данников и рабов между другими скифскими, менее отважными и
гордыми племенами.
Народ, раздраженный его укоризнами, хотел смирить
гордого, но Марфа и Делинский великодушно спасли его: они уважали в нем достоинство витязя и щадили врага личного, презирая месть и злобу.
Его отец богатый был маркиз,
Но жертвой стал народного волненья:
На фонаре однажды он повис,
Как было в моде, вместо украшенья.
Приятель наш, парижский Адонис,
Оставив прах родителя судьбине,
Не поклонился
гордой гильотине:
Он молча проклял вольность и
народ,
И натощак отправился в поход,
И, наконец, едва живой от муки,
Пришел в Россию поощрять науки.
Семен кончил. Задохнувшийся горбун прижимал к уродливой груди костлявые длинные пальцы и улыбался; внизу собрался
народ и тянул головы кверху; и, победоносно вскинув рыжую бороду, звонарь обернулся к Меркулову. Тот стоял на своих длинных негнущихся ногах боком к колоколам — в позе непреклонного и
гордого протеста — и смотрел поверх Семеновой головы.
А ангел через три дня оставил тело правителя. Похоронили тело, и жалел
народ своего правителя, который сначала
гордым был, а после кротким стал.
Гордым людям мало считать каждому самого себя лучше всех людей, они даже и свой
народ: немец немца, русский русского, поляк поляка, еврей еврея, считают лучше всех
народов. И как ни вредна гордость отдельных людей, эта гордость народная еще во много раз вреднее. От нее гибли и гибнут миллионы и миллионы людей.
— Мое дело не расходится с моим словом! — с
гордым презрением и будто неуязвимым достоинством перебил Полояров. — За меня факты-с!.. Я, милостивая государыня, не далее как два дня назад с паперти говорил
народу!
— Но вопрос в том, захотят ли поляки нашего участия? — возразил Хвалынцев. — У нас к ним одно сочувствие и ни тени ненависти. Но я знаю по трехлетнему университетскому опыту, поляки всегда чуждались нас; у них всегда для нас одно только сдержанное и
гордое презрение; наконец, сколько раз приходится слышать нам от поляков слова злорадства и ненависти не к правительству, но к нам, к России, к русскому
народу, так нуждаются ли они в нашем сочувствии?
Тень Грозного меня усыновила,
Димитрием из гроба нарекла,
Вокруг меня
народы возмутила
И в жертву мне Бориса обрекла.
Царевич я. Довольно. Стыдно мне
Пред
гордою полячкой унижаться!
Бедная русская армия, бедный, бедный русский
народ! Вот что должно было зажечь его огнем борьбы и одушевления, — желание угодить начальству!.. Но напрасно автор-патриот думает, будто и японцы только «исполняли приказания своего начальства». Нет, этот огонь не греет души и не зажигает сердца. А души японцев горели сверкающим огнем, они рвались к смерти и умирали улыбаясь, счастливые и
гордые.
Председательствуя на церковных соборах, он всенародно являл себя главой духовенства;
гордый в сношениях с царями, величавый в приеме их послов, он любил пышную торжественность, установил обряд целования монаршей руки в знак особой милости, стремился внешне всеми способами возвыситься перед людьми, чтобы сильнее действовать на их воображение, — одним словом, разгадав тайны самодержавия, сделался как бы земным богом для россиян, которые с того времени начали удивлять все иные
народы своей беспредельной покорностью монаршей воле.
Вопреки наставлениям дедов и отцов, вопреки древним обычаям, запрещавшим женщинам принимать участие в политических делах
народа, в один прекрасный день на вече появилась
гордая, честолюбивая и хвастливая женщина — Марфа Борецкая.
Рыцарю Поппелю хотелось проехать к самому крыльцу; но как у красного крыльца имел право сходить только великий князь, то распорядители поезда так искусно прибили к этому месту волны
народа, что
гордый рыцарь вынужден был сойти с коня там, где ему указано.
Председательствуя на церковных соборах, он всенародно являл себя главою духовенства;
гордый в сношениях с царями, величавый в приеме их послов, он любил пышную торжественность, установил себе обряд целования монаршей руки в знак особой милости, стремился всеми наружными способами возвыситься перед людьми, чтобы сильно действовать на их воображение, — одним словом, разгадав тайны самодержавия, сделался как бы земным богом для россиян, которые с того времени начали удивлять все иные
народы своею беспредельною покорностью монаршей воле.
И сделать это чудо могут не те люди, которые с
гордым сознанием своей необходимости
народу, не изменяя своего отношения к нему, будут изыскивать общие средства прокормления 32-х миллионов, а только те, которые, сознав свою вину перед
народом в угнетении его и отделении себя от него, с смирением и покаянием постараются, соединившись с ним, разделить с ним и его беду нынешнего года.