Неточные совпадения
Княгиня — чопорная и хотя по-старинному, но все же воспитанная, часто, особенно сначала тяготилась звенигородской
вдовой, ее крикливым
голосом, ее рыночными манерами, но вверялась ей больше и больше и с восхищением видела, что Марья Степановна значительно уменьшила и без того не очень важные расходы по дому.
Этот деловой разговор утомил Харитину, и она нахмурилась. В самом деле, что это к ней все привязываются, точно сговорились в один
голос: чем будешь жить да как будешь жить? Живут же другие
вдовы, и никто их не пытает.
Шумилова (внезапно заливается целым потоком слез; прерывающимся
голосом).
Вдова, батюшка, ваше сиятельство,
вдова, коллежская секретарша Шумилова… защитите вы нас, бедных сирот…
Князь Чебылкин. Извольте, сударыня, извольте. Снисходя на вашу просьбу, я согласен вас выслушать. Я не могу потакать злоупотреблениям, даже супружеским, я люблю правду… (Усилив
голос.) Я вас выслушаю, сударыня, приходите завтра утром. (Хоробиткина приседает. Князь обращается к
вдове Шумиловой.) Ну-с, а вы, сударыня?
— Я, милостивый государь, здешняя дворянка, — сказала она мне мягким
голосом, но не без чувства собственного достоинства, — коллежская секретарша Марья Петровна Музовкина, и хотя не настоящая
вдова, но по грехам моим и по воле божией
вдовею вот уж двадцать пятый год…
— Исполнили ли то, что приказал в прошлый раз Семен Яковлевич? — спросил он
вдову тихим и размеренным
голосом.
Всем стало неловко, но неловкость положения исправил грузинский князь, очень глупый, но необыкновенно тонкий и искусный льстец и придворный, сидевший по другую сторону княгини Воронцовой. Он, как будто ничего не замечая, громким
голосом стал рассказывать про похищение Хаджи-Муратом
вдовы Ахмет-Хана Мехтулинского...
Осилило Дарьюшку горе,
И лес безучастно внимал,
Как стоны лились на просторе
И
голос рвался и дрожал,
И солнце, кругло и бездушно,
Как желтое око совы,
Глядело с небес равнодушно
На тяжкие муки
вдовы.
Персиков вернулся в кабинет, к диаграммам, но заниматься ему все-таки не пришлось. Телефон выбросил огненный кружочек, и женский
голос предложил профессору, если он желает жениться на
вдове интересной и пылкой, квартиру в семь комнат. Персиков завыл в трубку...
— Кошмарное убийство на Бронной улице!! — завывали неестественные сиплые
голоса, вертясь в гуще огней между колесами и вспышками фонарей на нагретой июньской мостовой, — кошмарное появление болезни кур у
вдовы попадьи Дроздовой с ее портретом!.. Кошмарное открытие луча жизни профессора Персикова!!
— Николай-угодник! защити меня, твою
вдову грешную, — взвыла
голосом страшного отчаяния Марфа Андревна, устремив глаза к висевшему в углу большому образу, перед которым меркла задуваемая ветром лампада, и упованию Марфы Андревны на защиту отселе не было меры и пределов. Вера ее в защиту действительно могла двигать горами.
И начал подробно рассказывать о каком-то иконописце,
вдовом человеке, который весь свой заработок тратил на подаяние арестантам. Говорил гладко, но вяло и неинтересно, осторожно выбирал слова и словно боялся сказать нечто важное, что люди еще не могут оценить и недостойны знать. Посматривал на всех скучно, и глуховатый
голос его звучал подзадоривающе лениво.
Второе и последнее действие было также прочитано с большим одушевлением со стороны Аполлоса Михайлыча и Фани и с большим старанием Матреною Матвевною, которая была уже не так однообразна, но по торопливости характера все-таки ошибалась иногда в репликах и не совсем верно выражала акцентом
голоса мысль монолога, но Дилетаев следил внимательно и очень часто делал
вдове дельные замечания.
Вспомнил Алексей, как на утренней заре видел он молодую
вдову, вспомнил про песню ее кручинную, про звонкий душевный
голос и про внезапный переполох ее… И чего так испугалась она?.. Его ли приметила?.. Иль, завидя звонариху, спешно укрылась от нее с глаз долой? Не разгадать Алексею.
Не огни горят горючие, не котлы кипят кипучие, горит-кипит победное сердце молодой
вдовы… От взоров палючих, от сладкого
голоса, ото всей красоты молодецкой распалились у ней ум и сердце, ясные очи, белое тело и горячая кровь… Досыта бы на милого наглядеться, досыта бы на желанного насмотреться!.. Обнять бы его белыми руками, прижать бы его к горячему сердцу, растопить бы алые уста жарким поцелуем!..
Он быстро проснулся, узнал в чем дело и, взяв
вдову за ее дрожащую руку, сказал: «О, будь покойна», — и затем твердым
голосом крикнул: «Входите! Кто там? Входите!»
Огороды назывались вдовьими потому, что их содержали две
вдовы, мать и дочь. Костер горел жарко, с треском, освещая далеко кругом вспаханную землю.
Вдова Василиса, высокая пухлая старуха в мужском полушубке, стояла возле и в раздумье глядела на огонь; ее дочь Лукерья, маленькая, рябая, с глуповатым лицом, сидела на земле и мыла котел и ложки. Очевидно, только что отужинали. Слышались мужские
голоса: это здешние работники на реке поили лошадей.
В толпе движение. Некоторые потаенно уходят, не обмениваясь ни словом с остающимися, и уже свободнее становится в потемневшей церкви. Только около черного гроба безмолвно толкутся люди, крестятся, наклоняются к чему-то страшному, отвратительному и с страдальческими лицами отходят в сторону. Прощается с покойником
вдова. Она уже верит, что он мертв, и запах слышит, — но замкнуты для слез ее глаза, и нет
голоса в ее гортани. И дети смотрят на нее — три пары молчаливых глаз.