Неточные совпадения
Простаков. Странное дело, братец, как родня на родню походить может. Митрофанушка наш весь в дядю. И он до
свиней сызмала такой же охотник, как и ты. Как был еще трех
лет, так, бывало, увидя свинку, задрожит от радости.
Леонтий, разумеется, и не думал ходить к ней: он жил на квартире, на хозяйских однообразных харчах, то есть на щах и каше, и такой роскоши, чтоб обедать за рубль с четвертью или за полтинник, есть какие-нибудь макароны или
свиные котлеты, — позволять себе не мог. И одеться ему было не во что: один вицмундир и двое брюк, из которых одни нанковые для
лета, — вот весь его гардероб.
Сам Ришар свидетельствует, что в те
годы он, как блудный сын в Евангелии, желал ужасно поесть хоть того месива, которое давали откармливаемым на продажу
свиньям, но ему не давали даже и этого и били, когда он крал у
свиней, и так провел он все детство свое и всю юность, до тех пор пока возрос и, укрепившись в силах, пошел сам воровать.
Надо заметить, что
летом дикие
свиньи отдыхают днем, а ночью кормятся. Зимой обратное: днем они бодрствуют, а на ночь ложатся. Значит, вчерашние кабаны не могли уйти далеко. Началось преследование.
Китайцы зарезали
свинью и убедительно просили меня провести у них завтрашний день. Наши продовольственные запасы истощились совсем, а перспектива встретить Новый
год в более культурной обстановке, чем обыкновенный бивак, улыбалась моим стрелкам. Я согласился принять приглашение китайцев, но взял со своих спутников обещание, что пить много вина они не будут. Мои спутники сдержали данное слово, и я ни одного из них не видел в нетрезвом состоянии.
— Гусей мужички держат, уток,
свиней, перепелок ловят. Убоину круглый
год во щах едят.
Не говоря ни слова, встал он с места, расставил ноги свои посереди комнаты, нагнул голову немного вперед, засунул руку в задний карман горохового кафтана своего, вытащил круглую под лаком табакерку, щелкнул пальцем по намалеванной роже какого-то бусурманского генерала и, захвативши немалую порцию табаку, растертого с золою и листьями любистка, поднес ее коромыслом к носу и вытянул носом на
лету всю кучку, не дотронувшись даже до большого пальца, — и всё ни слова; да как полез в другой карман и вынул синий в клетках бумажный платок, тогда только проворчал про себя чуть ли еще не поговорку: «Не мечите бисер перед
свиньями»…
Только с тех пор каждый
год, и как раз во время ярмарки, черт с
свиною личиною ходит по всей площади, хрюкает и подбирает куски своей свитки.
— Ах, сестричка Анна Родивоновна: волка ноги кормят. А что касаемо того, что мы испиваем малость, так ведь и
свинье бывает праздник. В кои-то
годы Господь счастья послал… А вы, любезная сестричка, выпейте лучше с нами за конпанию стаканчик сладкой водочки. Все ваше горе как рукой снимет… Эй, Яша, сдействуй насчет мадеры!..
Амальхен тоже засмеялась, презрительно сморщив свой длинный нос. В самом деле, не смешно ли рассчитывать на место главного управляющего всем этим
свиньям, когда оно должно принадлежать именно Николаю Карлычу! Она с любовью посмотрела на статную, плечистую фигуру мужа и кстати припомнила, что еще в прошлом
году он убил собственноручно медведя. У такого человека разве могли быть соперники?
Уязвленный простодушными ответами полового, он перешел в следующую комнату и, к большому своему удовольствию, увидал там, хоть и не очень короткого, но все-таки знакомого ему человека, некоего г-на Чиркина, который
лет уже пятнадцать постоянно присутствовал в этом заведении. В настоящую минуту он ел
свиные котлеты и запивал их кислыми щами.
Et puis, mon ami, [мои враги… и затем к чему этот прокурор, эта
свинья прокурор наш, который два раза был со мной невежлив и которого в прошлом
году с удовольствием поколотили у этой очаровательной и прекрасной Натальи Павловны, когда он спрятался в ее будуаре.
— Да, это будет продолжением моего чухломского хозяйства. Но ты не можешь себе представить, какие поразительные результаты я иногда получал! Вот тебе один пример из множества: в 1869
году я приобрел себе ютландского борова и ютландскую
свинью — как ты думаешь, сколько у меня в настоящую минуту
свиней?
В 1873
году результат получен неслыханный: двадцать восемь
свиней принесли… шестьсот поросят!
К 1873
году числилось: пятнадцать
свиней приплода 1870
года и тринадцать — приплода 1871
года и четыре борова (старого борова зарезали) — все это было пущено на племя.
— Полеводство, птицеводство, скотоводство… mais tout un système! [Ну, целая система! (фр.)] Все это они в Чухломе надумали. Вообрази, он в 1869
году приобрел для себя ютландского борова и ютландскую
свинью, и как ты думаешь, сколько у него теперь
свиней?
К 1874
году числилось налицо: четыреста поросят и, сверх того, двести тридцать восемь
свиней и тридцать один боров, которые все пущены на племя.
— В 1874
году его
свиное стадо заключало в себе двести тридцать восемь
свиней, тридцать одного борова и четыреста поросят. Это в пять
лет — от одной пары родичей! И заметь, что стадо было бы вдвое многочисленнее, если б он отчасти сам не ел, а отчасти не продавал лишних поросят. Каков результат!
Он умолк, но лицо его говорило красноречивее слов. Все оно сияло мягким, благожелательным сиянием, все было озарено мыслью: это по части
свиней, затем пойдут коровы, овцы, лошади, куры, гуси, утки! Я, с своей стороны, тоже молчал, потому что мною всецело овладела мысль: сколько-то будет
свиней у Быстрицына в 1900
году? С каким
свиным багажом он закончит девятнадцатое и вступит в двадцатое столетие нашей эры?
В 1872
году весь первый приплод был пущен на племя; старую
свинью откормили и зарезали на ветчину; с старым боровом следовало бы поступить так же, но жаль стало: как производитель он неоценим.
В 1871
году та же
свинья дала еще двадцать поросят, из которых семь боровков; пять я съел.
Переселясь на новые места, дедушка мой принялся с свойственными ему неутомимостью и жаром за хлебопашество и скотоводство. Крестьяне, одушевленные его духом, так привыкли работать настоящим образом, что скоро обстроились и обзавелись, как старожилы, и в несколько
лет гумна Нового Багрова занимали втрое больше места, чем самая деревня, а табун добрых лошадей и стадо коров, овец и
свиней казались принадлежащими какому-нибудь большому и богатому селению.
Пошевелился Дружок. Я оглянулся. Он поднял голову, насторожил ухо, глядит в туннель орешника, с лаем исчезает в кустах и ныряет сквозь загородку в стремнину оврага. Я спешу за ним, иду по густой траве, спотыкаюсь в ямку (в прошлом
году осенью
свиньи разрыли полянки в лесу) и чувствую жестокую боль в ступне правой ноги.
Когда, говорит, я был в университете, то но вашей милости четыре месяца в тюрьме торчал, вы, говорит, подлец!» Я сначала струсил, но сейчас же и меня за сердце взяло: «Сидели вы, говорю, никак не по моей милости, а за политику вашу, и это меня не касается, а вот я почти
год бегал за вами днём и ночью во всякую погоду, да тринадцать дней больницы схватил — это верно!» Тоже выговаривает,
свинья!
В эти святки то же самое было. Собрались девки под Новый
год и запели «Кузнеца», «Мерзляка», «Мужичков богатых», «
Свинью из Питера». За каждой песней вынимали кольцо из блюда, накрытого салфеткой, и толковали, кому что какая песня предрекает. Потом Анютка-круглая завела...
— Позвольте вам доложить, позвольте, позвольте, Иван Иванович, это совершенно невозможно. Что ж делать? Начальство хочет — мы должны повиноваться. Не спорю, забегают иногда на улицу и даже на площадь куры и гуси, — заметьте себе: куры и гуси; но
свиней и козлов я еще в прошлом
году дал предписание не впускать на публичные площади. Которое предписание тогда же приказал прочитать изустно, в собрании, пред целым народом.
— Слушайте, Иван Никифорович. Я вам дам, кроме
свиньи, еще два мешка овса, ведь овса вы не сеяли. Этот
год все равно вам нужно будет покупать овес.
— Я вам дам за него бурую
свинью, ту самую, что я откормил в сажу. [Саж — хлев, в котором откармливают
свиней.] Славная
свинья! Увидите, если на следующий
год она не наведет вам поросят.
Недавно приезжал сюда следователь, может, помнишь, на курсе у нас хохол был, Цыбуля по фамилии: свинья-свиньей, тошно смотреть, и еще, подлец, жалуется, что среда заела, а сам получает даром две тысячи в
год да все время пьет горькую чашу…
Нестор с негодованием говорит о суеверах, боящихся встречи со священником, с монахом и со
свиньею (Лаврентьевская летопись 1067
года, Стр.
Заведи себе пару
свиней; глядишь —
свинья зверь плодущий — через
год уж чуть не стадо!
Так и живет городишко в сонном безмолвии, в мирной неизвестности без ввоза и вывоза, без добывающей и обрабатывающей промышленности, без памятников знаменитым согражданам, со своими шестнадцатью церквами на пять тысяч населения, с дощатыми тротуарами, со
свиньями, коровами и курами на улице, с неизбежным пыльным бульваром на берегу извилистой несудоходной и безрыбной речонки Ворожи, — живет зимою заваленный снежными сугробами,
летом утопающий в грязи, весь окруженный болотистым, корявым и низкорослым лесом.
Во дворе было грязно даже
летом; здесь в грязи лежали громадные, жирные
свиньи и бродили без привязи лошади, которыми барышничали Тереховы, и случалось часто, что лошади, соскучившись, выбегали со двора и, как бешеные, носились по дороге, пугая странниц.
Она заплакала. Так или нет
Изгнанница младая говорила,
Я утверждать не смею; двух, трех
летДостаточна губительная сила,
Чтобы святейших слов загладить след.
А тот, кто рассказал мне повесть эту, —
Его уж нет… Но что за нужда свету?
Не веры я ищу, — я не пророк,
Хоть и стремлюсь душою на Восток,
Где
свиньи и вино так ныне редки,
И где, как пишут, жили наши предки!
Несколько
лет назад появился у нас один господин в уезде, по фамилии Курка, выходец, должно быть, какой-нибудь, нерусский, маленький, сутулый, облик лица какой-то
свиной, глаза узенькие — все вниз смотрят, волосы черные, густые, стриженые, точно ермолка на голове, но умная и претонкая штука, оборотами тоже различными занимается, как и наш Дмитрий Никитич, только гораздо повыгодней для себя.
Первого декабря 186*
года корвет был готов. Провизии взято было вдоволь, несколько быков стояло в стойлах; бараны,
свиньи помещены в устроенных для них загородках и разная птица — в больших клетках.
Дай тебе Царица Небесная жить сто
годов, нажить сто коров, меренков стаю, овец полон хлев,
свиней подмостье, кошек шесток…
Поднял Тимофей на улице расколотое корыто; много
лет из него соседи кормили
свиней, а когда оно раскололось, выкинули долой со двора.
По всему околотку только у него одного каждый Божий праздник мясные щи да пироги с говядиной на стол ставились, каждый
год к Васильеву дню
свиная голова к обеду подавалась, на Никиту-репореза — гусь, на Кузьму-Демьяна — курица, на Петра и Павла — жареная баранина.
— А я вам, уважаемая Лариса Платоновна, попросту, как хохлы, скажу: «будь здорова як корова, щедровата як земля и плодовита як
свинья!» Желаю вам сто
лет здравствовать и двадцать на четвереньках ползать!
Мужицкой нищеты мы не видали. В нашей подгородной усадьбе крестьяне жили исправно, избы были новые и выстроенные по одному образцу, в каждом дворе по три лошади, бабы даже франтили, имея доход с продажи в город молока, ягод, грибов. Нищенство или голытьбу в деревне мы даже с трудом могли себе представать. Из дальних округ приходили круглый
год обозы с хлебом, с холстом, с яблоками,
свиными тушами, живностью, грибами.
— Какое ругательство? Я тебе только говорю, наставляю… Помирился и в последний раз говорю, я ругаться не думаю… Стану я с тобой, с лешим, связываться после того, как ты на своего благодетеля жалобу подал! Да ну тебя к чёрту! И говорить с тобой не желаю! А ежели я тебя сейчас
свиньей нечаянно обозвал, так ты и есть
свинья… Вместо того, чтоб за благодетеля вечно бога молить, что он тебя десять
лет кормил да нотам выучил, ты жалобу глупую подаешь да разных чертей адвокатов подсылаешь.
С этой поры дитя и собака были неразлучны целые
годы; но зато с этой же поры, как Кинжалка совсем определил себя в детские няньки, в его прямых собачьих обязанностях начались очень сильные упущения. Пизонский, некогда совершенно спокойный за этим псом, теперь уже сам беспрестанно сгонял то гусей, то уток, то
свиней, которые вплавь достигали бакши и производили на ней самые варварские опустошения.