Неточные совпадения
"Несмотря на добродушие Менелая, —
говорил учитель истории, — никогда спартанцы не были столь счастливы, как во время осады Трои; ибо хотя многие бумаги оставались неподписанными, но зато многие же
спины пребыли невыстеганными, и второе лишение с лихвою вознаградило
за первое…"
Степан Аркадьич с тем несколько торжественным лицом, с которым он садился в председательское кресло в своем присутствии, вошел в кабинет Алексея Александровича. Алексей Александрович, заложив руки
за спину, ходил по комнате и думал о том же, о чем Степан Аркадьич
говорил с его женою.
Уже встали из-за стола. Манилов был доволен чрезвычайно и, поддерживая рукою
спину своего гостя, готовился таким образом препроводить его в гостиную, как вдруг гость объявил с весьма значительным видом, что он намерен с ним
поговорить об одном очень нужном деле.
Знаю, знаю тебя, голубчик; если хочешь, всю историю твою расскажу: учился ты у немца, который кормил вас всех вместе, бил ремнем по
спине за неаккуратность и не выпускал на улицу повесничать, и был ты чудо, а не сапожник, и не нахвалился тобою немец,
говоря с женой или с камрадом.
Открыв глаза, Самгин видел сквозь туман, что к тумбе прислонился, прячась, как зверушка, серый ботик Любаши, а опираясь
спиной о тумбу, сидит, держась
за живот руками, прижимая к нему шапку, двигая черной валяной ногой, коротенький человек, в мохнатом пальто; лицо у него тряслось, вертелось кругами, он четко и грустно
говорил...
Яков перешел дорогу, полоса железа как будто подгоняла его, раскачиваясь
за спиной. Сняв фуражку, обмахивая ею лицо свое, Харламов
говорил торопливо и подавленно, не похоже на себя...
— Нет, — повторила Варвара. Самгин подумал: «Спрашивает она или протестует?»
За спиной его гремели тарелки, ножи, сотрясала пол тяжелая поступь Анфимьевны, но он уже не чувствовал аппетита. Он
говорил не торопясь, складывая слова, точно каменщик кирпичи, любуясь, как плотно ложатся они одно к другому.
— Он — здесь, — сказала Варвара, но Самгин уже спрятался
за чью-то широкую
спину; ему не хотелось
говорить с этими людями, да и ни с кем не хотелось, в нем все пышнее расцветали свои, необыкновенно торжественные, звучные слова.
Он мешал Самгину слушать интересную беседу
за его
спиной, человек в поддевке
говорил внятно, но гнусавенький ручеек его слов все время исчезал в непрерывном вихре шума. Однако, напрягая слух, можно было поймать кое-какие фразы.
— Правду
говоря, — нехорошо это было видеть, когда он сидел верхом на
спине Бобыля. Когда Григорий злится, лицо у него… жуткое! Потом Микеша плакал. Если б его просто побили, он бы не так обиделся, а тут —
за уши! Засмеяли его, ушел в батраки на хутор к Жадовским. Признаться — я рада была, что ушел, он мне в комнату всякую дрянь через окно бросал — дохлых мышей, кротов, ежей живых, а я страшно боюсь ежей!
Он стоял у стола, убранного цветами, смотрел на улыбающуюся мордочку поросенка, покручивал бородку и слушал, как
за его
спиною Митрофанов
говорит...
Глядя, как Любаша разбрасывает волосы свои по плечам,
за спину, как она, хмурясь, облизывает губы, он не верил, что Любаша
говорит о себе правду. Правдой было бы, если б эта некрасивая, неумная девушка слушала жандарма, вздрагивая от страха и молча, а он бы кричал на нее, топал ногами.
— Смело
говорит, — заметил кто-то
за спиною Клима, другой голос равнодушно произнес...
Эти новые мысли слагались очень легко и просто, как давно уже прочувствованные. Соблазнительно легко. Но мешал думать гул голосов вокруг.
За спиной Самгина, в соседнем отделении, уже началась дорожная беседа,
говорило несколько голосов одновременно, — и каждый как бы старался прервать ехидно сладкий, взвизгивающий голосок, который быстро произносил вятским говорком...
Было ясно, что люди уже устали. Они разбились на маленькие группки,
говорили вполголоса,
за спиною Самгина кипел горячий шепот...
«Жестокость», — подумал Самгин, все более приходя в себя, а
за спиной его крепкий голос деловито и радостно
говорил...
— Как же-с, надо знать: без этого ничего сообразить нельзя, — с покорной усмешкой сказал Иван Матвеевич, привстав и заложив одну руку
за спину, а другую
за пазуху. — Помещик должен знать свое имение, как с ним обращаться… —
говорил он поучительно.
Рук своих он как будто стыдился, и когда
говорил, то старался прятать или обе
за спину, или одну
за пазуху, а другую
за спину. Подавая начальнику бумагу и объясняясь, он одну руку держал на
спине, а средним пальцем другой руки, ногтем вниз, осторожно показывал какую-нибудь строку или слово и, показав, тотчас прятал руку назад, может быть, оттого, что пальцы были толстоваты, красноваты и немного тряслись, и ему не без причины казалось не совсем приличным выставлять их часто напоказ.
Но когда Половодов начинал
говорить своим богатым грудным баритоном, не хотелось верить, что это
говорит именно он, а казалось, что
за его
спиной говорит кто-то другой.
— Как тертый калач могу вам дать один золотой совет: никогда не обращайте внимания на то, что
говорят здесь про людей
за спиной.
Тут я еще больше наслушался о войне, чем от Веры Артамоновны. Я очень любил рассказы графа Милорадовича, он
говорил с чрезвычайною живостью, с резкой мимикой, с громким смехом, и я не раз засыпал под них на диване
за его
спиной.
Всё болело; голова у меня была мокрая, тело тяжелое, но не хотелось
говорить об этом, — всё кругом было так странно: почти на всех стульях комнаты сидели чужие люди: священник в лиловом, седой старичок в очках и военном платье и еще много; все они сидели неподвижно, как деревянные, застыв в ожидании, и слушали плеск воды где-то близко. У косяка двери стоял дядя Яков, вытянувшись, спрятав руки
за спину. Дед сказал ему...
Дед
говорил необычно важно и всё гладил ладонями бока свои, а локти у него вздрагивали, загибаясь
за спину, точно руки его хотели вытянуться вперед, и он боролся против них.
Однажды, в будний день, поутру, я с дедом разгребал на дворе снег, обильно выпавший
за ночь, — вдруг щеколда калитки звучно, по-особенному, щелкнула, на двор вошел полицейский, прикрыл калитку
спиною и поманил деда толстым серым пальцем. Когда дед подошел, полицейский наклонил к нему носатое лицо и, точно долбя лоб деда, стал неслышно
говорить о чем-то, а дед торопливо отвечал...
Каждый раз, когда она с пестрой ватагой гостей уходила
за ворота, дом точно в землю погружался, везде становилось тихо, тревожно-скучно. Старой гусыней плавала по комнатам бабушка, приводя всё в порядок, дед стоял, прижавшись
спиной к теплым изразцам печи, и
говорил сам себе...
Зайцы выцветают не вдруг: сначала делаются чалыми, потом побелеет внешняя сторона задних ног, или гачи, и тогда
говорят: заяц в штанах; потом побелеет брюхо, а
за ним все прочие части, и только пятном на лбу и полосою по
спине держится красноватая, серая шерсть; наконец, заяц весь побелеет, как лунь, как колпик [Лунь — чеглик (самец] белохвостика, довольно большой хищной птицы низшего разряда: он весь белый и нисколько не похож на свою темно-красноватую пеструю самку, превосходящую его величиной почти вдвое, а колпик — белый аист с красными ногами и носом; он водится около Астрахани), как первый снег.
Но черемуховая палка Тита, вместо нагулянной на господских харчах жирной
спины Домнушки, угодила опять на Макара. Дело в том, что до последнего часа Макар ни слова не
говорил отцу, а когда Тит велел бабам мало
за малым собирать разный хозяйственный скарб, он пришел в переднюю избу к отцу и заявил при всех...
Илюшка продолжал молчать; он стоял
спиной к окну и равнодушно смотрел в сторону, точно мать
говорила стене. Это уже окончательно взбесило Рачителиху. Она выскочила
за стойку и ударила Илюшку по щеке. Мальчик весь побелел от бешенства и, глядя на мать своими большими темными глазами, обругал ее нехорошим мужицким словом.
— То-то я и
говорю, что мне, при моей полноте, совсем надобны особенные лекарства, потому я, как засну с вечера, очень крепко засну, а как к заутреням в колокол, сейчас у меня вступит против сердца, тут вот в горле меня сдушит и
за спину хватает.
Горохов улыбнулся и обнял Наденьку
за талию. Он понимал тайну Наденькиных восклицаний и не без основания надеялся, что с той минуты, как она назвала государство противным, дело непременно должно пойти на лад. И действительно, как только Наденька почувствовала, что он гладит ее по
спине, так тотчас же все ее сомнения рассеялись. Через минуту она уже обвила руками его шею и
говорила...
— Это ты верно
говоришь, дедушка, — вступился какой-то прасол. — Все барином кормимся, все у него
за спиной сидим, как тараканы
за печкой. Стоит ему сказать единое слово — и кончено: все по миру пойдем… Уж это верно! Вот взять хошь нас! живем своей торговой частью, барин для нас тьфу, кажется, а разобрать, так… одно слово: барин!.. И пословица такая говорится: из барина пух — из мужика дух.
Заложив руки
за спину, Павел медленно ходил по комнате, перешагивая через книги и белье, валявшееся на полу,
говорил угрюмо...
Он обменялся с адъютантом честью, но тотчас же
за спиной его сделал обернувшемуся Ромашову особый, непередаваемый юмористический жест, который как будто
говорил: «Что, брат, поволокли тебя на расправу?» Встречались и еще офицеры.
«Ах, что это вы, папа, всё
за спиной руки держите, точно „чего изволите?“
говорите!» — скажет Аксинья Ивановна, прерывая его попечительные размышления.
А то всё хлещутся, а в народе
за них спор пошел: одни
говорят: «Чепкун Бакшея перепорет», а другие спорят: «Бакшей Чепкуна перебьет», и кому хочется, об заклад держат — те
за Чепкуна, а те
за Бакшея, кто на кого больше надеется. Поглядят им с познанием в глаза и в зубы, и на
спины посмотрят, и по каким-то приметам понимают, кто надежнее,
за того и держат. Человек, с которым я тут разговаривал, тоже из зрителей опытных был и стал сначала
за Бакшея держать, а потом
говорит...
— А я его не узнал было, старика-то, —
говорит солдат на уборке тел,
за плечи поднимая перебитый в груди труп с огромной раздувшейся головой, почернелым глянцовитым лицом и вывернутыми зрачками, — под
спину берись, Морозка, а то, как бы не перервался. Ишь, дух скверный!»
И мы так долго разговаривали, не одеваясь, что солнце уже начинало уходить из окон диванной, и Яков (который все точно так же был стар, все так же вертел пальцами
за спиной и
говорил опять-таки) пришел в нашу комнату и доложил папа, что колясочка готова.
Иона чувствует
за своей
спиной вертящееся тело и голосовую дрожь горбача. Он слышит обращенную к нему ругань, видит людей, и чувство одиночества начинает мало-помалу отлегать от груди. Горбач бранится до тех пор, пока не давится вычурным, шестиэтажным ругательством и не разражается кашлем. Длинные начинают
говорить о какой-то Надежде Петровне. Иона оглядывается на них. Дождавшись короткой паузы, он оглядывается еще раз и бормочет...
— Черт знает что такое, —
говорили они, — буфет меньше курятника!.. Где ж нам сидеть?.. Не в танцевальной же зале торчать
за спинами наших супруг?.. Будет уж, налюбовались этим и дома!
Ему было лет
за сорок; маленький, кривоногий, с животом беременной женщины, он, усмехаясь, смотрел на меня лучистыми глазами, и было до ужаса странно видеть, что глаза у него — добрые, веселые. Драться он не умел, да и руки у него были короче моих, — после двух-трех схваток он уступал мне, прижимался
спиною к воротам и
говорил...
Так же вот жилось в родных Лозищах и некоему Осипу Лозинскому, то есть жилось, правду сказать, неважно. Земли было мало, аренда тяжелая, хозяйство беднело. Был он уже женат, но детей у него еще не было, и не раз он думал о том, что когда будут дети, то им придется так же плохо, а то и похуже. «Пока человек еще молод, —
говаривал он, — а
за спиной еще не пищит детвора, тут-то и поискать человеку, где это затерялась его доля».
Ходил он, заложив руки
за спину, как, бывало, отец, тяжело шаркая ногами, согнув
спину, спустя голову, — мысленно раздев любимую женщину, нёс её перед собою, в жарком воздухе ночи, и
говорил ей...
— Дядя! Ау! Дядя! — резко крикнул сверху Лука, обращая на себя внимание, и все казаки оглянулись на Лукашку. — Ты к верхнему протоку сходи, там табун важный ходит. Я не вру. Пра! Намеднись наш казак одного стрелил. Правду
говорю, — прибавил он, поправляя
за спиной винтовку и таким голосом, что видно было, что он не смеется.
— Толкуй! — крикнул Лука, скидывая портки. Он живо разделся, перекрестился и, подпрыгнув, со всплеском вскочил в воду, обмакнулся и, вразмашку кидая белыми руками и высоко поднимая
спину из воды и отдувая поперек течения, стал перебивать Терек к отмели. Толпа казаков звонко, в несколько голосов,
говорила на берегу. Трое конных поехали в объезд. Каюк показался из-за поворота. Лукашка поднялся на отмели, нагнулся над телом, ворохнул его раза два. — Как есть мертвый! — прокричал оттуда резкий голос Луки.
— Что
за напасть такая! Точно, право, крыша солгала — на
спину обвалялась — не разогнешь никак; инда дух захватило… С чего бы так-то? Кажись, не пуще чтобы отощал; в хлебе недостатка не вижу; ем, примерно, вволю… —
говорил Глеб, покрякивая на своей печке, между тем как тетушка Анна подкладывала ему под голову свернутый полушубок.
Так и
говорят — вполголоса — двое людей, сидя в хаосе камня на берегу острова; один — таможенный солдат в черной куртке с желтыми кантами и коротким ружьем
за спиною, — он следит, чтоб крестьяне и рыбаки не собирали соль, отложившуюся в щелях камней; другой — старый рыбак, обритый, точно испанец, темнолицый, в серебряных баках от ушей к носу, — нос у него большой и загнут, точно у попугая.
Шёпот Петрухи, вздохи умирающего, шорох нитки и жалобный звук воды, стекавшей в яму пред окном, — все эти звуки сливались в глухой шум, от него сознание мальчика помутилось. Он тихо откачнулся от стены и пошёл вон из подвала. Большое чёрное пятно вертелось колесом перед его глазами и шипело. Идя по лестнице, он крепко цеплялся руками
за перила, с трудом поднимал ноги, а дойдя до двери, встал и тихо заплакал. Пред ним вертелся Яков, что-то
говорил ему. Потом его толкнули в
спину и раздался голос Перфишки...
Старик, который ухаживал
за мной, оказался доктором. Он тоже черкес, как пастухи и мои кунаки. Он объяснялся со мной только знаками, мазал меня, массировал, перевязывал, и, когда я обращался к нему с вопросами, он показывал мне, что он не понимает и что
говорить мне вредно. Это он показывал так: высовывал язык, что-то болтал, потом отрицательно качал головой, ложился на
спину, закрывал глаза, складывал руки на груди, представляя мертвого, и, показывая на язык,
говорил...
Горький укор, ядовитое презрение выразились на лице старика. С шумом оттолкнув от стола свое кресло, он вскочил с него и, заложив руки
за спину, мелкими шагами стал бегать по комнате, потряхивая головой и что-то
говоря про себя злым, свистящим шепотом… Любовь, бледная от волнения и обиды, чувствуя себя глупой и беспомощной пред ним, вслушивалась в его шепот, и сердце ее трепетно билось.
Его выходка на поминках по отце распространилась среди купечества и создала ему нелестную репутацию. Бывая на бирже, он замечал, что все на него поглядывают недоброжелательно и
говорят с ним как-то особенно. Раз даже он услыхал
за спиной у себя негромкий, но презрительный возглас...