За обедом и за ужином он ел ужасно много; ему подавали и сегодняшнее, и вчерашнее, и холодный пирог, оставшийся с воскресенья, и людскую солонину, и он все съедал с жадностью, и от каждого обеда у Веры оставалось такое впечатление, что когда потом она видела, как
гнали овец или везли с мельницы муку, то думала...
Неточные совпадения
Пустотелов выходит на балкон, садится в кресло и отдыхает. День склоняется к концу, в воздухе чувствуется роса, солнце дошло до самой окраины горизонта и, к великому удовольствию Арсения Потапыча, садится совсем чисто. Вот уж и стадо
гонят домой; его застилает громадное облако пыли, из которого доносится блеянье
овец и мычанье коров. Бык, в качестве должностного лица, идет сзади. Образцовый хозяин зорко всматривается в даль, и ему кажется, что бык словно прихрамывает.
Дрозденко обыкновенно недели две щупал новичков и затем, отделив
овец от козлищ, с первыми занимался, а последних или держал на коленях, или совсем
выгонял из класса.
— Да чтò ж? Известно, батюшка, Дутловы люди сильные; во всей вотчине почитай первый мужик, — отвечала кормилица, поматывая головой. — Летось другую связь из своего леса поставил, господ не трудили. Лошадей у них, окромя жеребят да подростков, троек шесть соберется, а скотины, коров да
овец как с поля
гонят, да бабы выйдут на улицу загонять, так в воротах их-то сопрется, что беда; да и пчел-то колодок сотни две, не то больше живет. Мужик оченно сильный, и деньги должны быть.
Юсов. Именно
выгнать. Не марай чиновников. Ты возьми, так за дело, а не за мошенничество. Возьми так, чтобы и проситель был не обижен и чтобы ты был доволен. Живи по закону; живи так, чтобы и волки были сыты, и
овцы целы. Что за большим-то гоняться! Курочка по зернышку клюет, да сыта бывает. А этот уж что за человек! Не нынче, так завтра под красную шапку угодит.
…Каждый день, на восходе солнца, когда пастух, собирая стадо, заунывно наигрывал на длинной берестяной трубе, — за рекою начинался стук топоров, и обыватели,
выгоняя на улицу коров,
овец, усмешливо говорили друг другу...
— Смолоду, смолоду надо глядеть, к чему в человеке охота есть, — а не
гнать всех без разбору во всякое дело. Оттого и выходит: сегодня — купец, завтра — нищий; сегодня — пекарь, а через неделю, гляди, дрова пилить пошел… Училищи открыли и всех загоняют насильно — учись! И стригут, как
овец, всех одними ножницами… А надо дать человеку найти свое пристрастие — свое!
Из дворов
выгоняли на улицу
овец, телят и коров, выносили сундуки, овчины, кадки.
Гнали стадо. Разноголосое мычание коров, сглаженное далью, красиво и мягко сливалось с высокими голосами женщин и детей. Звучали бубенчики, растерянно блеяли
овцы, на реке плескала вода, кто-то, купаясь, ржал жеребцом.
Взошло все густо и сильно, всклочилось так, что уже на Юрьев день (23 апреля), когда скот
выгнали первый раз с образами в поле, земля была укрыта сплошною рослою зеленью, — и зелень была такая ядреная, что ею не только наедались досыта тонкогубые
овцы, но и коровы прибавили от себя удоя.
Запад уже не горел золотом. Он был покрыт ярко-розовыми, клочковатыми облаками, выглядевшими, как вспаханное поле. По дороге
гнали стадо; среди сплошного блеянья
овец слышалось протяжное мычанье коров и хлопанье кнута. Мужики, верхом на устало шагавших лошадях, с запрокинутыми сохами возвращались с пахоты. Сергей Андреевич свернул в переулок и через обсаженные ивами конопляники вышел в поле. Он долго шел по дороге, понурившись и хмуро глядя в землю. На душе у него было тяжело и смутно.
— Вот, скотник Петр. Три недели лошадей не распутывал, лошади все ноги себе протерли. Скотину домой
гонит за два часа до заката, кнутом хлещет. Стадо мчится, как с пожара, половина
овец хромая — лошади подавили. А прогнать скотника нельзя, — «где я другого найду?»
— Ты бы хоть
овец выгнала! — крикнула ей старуха. — Барыня!
Меня
гнали с моими товарищами, как
овцу на заклание, ругали, били; я куска хлеба не видел двое суток и умер бы с голоду, если бы не сжалился еврей.