Неточные совпадения
— Это напрасно. Здесь есть хорошенькие, да и молодому человеку стыдно не танцевать. Опять-таки я это говорю не в силу старинных понятий; я вовсе не полагаю, что ум должен находиться в ногах, но байронизм [Байрон Джордж Ноэль Гордон (1788–1824) — великий английский поэт; обличал английское великосветское общество; был в
России более популярен, чем в Англии. Байронизм — здесь: подражание Байрону и его романтическим
героям.] смешон, il a fait son temps. [Прошло его время (фр.).]
Героя моего в эту минуту занимали странные мысли. Он думал, что нельзя ли будет, пользуясь теперешней благосклонностью губернатора, попросить его выхлопотать ему разрешение выйти в отставку, а потом сейчас же бы в актеры поступить, так как литературой в
России, видимо, никогда невозможно будет заниматься, но, будучи актером, все-таки будешь стоять около искусства и искусством заниматься…
Надолго оставит в
России великие следы эта эпопея Севастополя, которой
героем был народ русский…..
Милославский был свидетелем минутной славы отечества; он сам с верными дружинами под предводительством юноши-героя, бессмертного Скопина, громил врагов
России; он не знал тогда страданий безнадежной любви; веселый, беспечный юноша, он любил бога, отца, святую Русь и ненавидел одних врагов ее; а теперь…
Петр был очень доволен его ответами; он вспомнил некоторые черты Ибрагимова младенчества и рассказывал их с таким добродушием и веселостью, что никто в ласковом и гостеприимном хозяине не мог бы подозревать
героя полтавского, могучего и грозного преобразователя
России.
Оставя политические заблуждения Герцена, где он вышел из роли нормального
героя, из роли Чацкого, этого с головы до ног русского человека, — вспомним его стрелы, бросаемые в разные темные, отдаленные углы
России, где они находили виноватого. В его сарказмах слышится эхо грибоедовского смеха и бесконечное развитие острот Чацкого.
И Екатерина на троне!.. Уже на бессмертном мраморе Истории изображен сей незабвенный день для
России: удерживаю порыв моего сердца описать его величие… Красота в образе воинственной Паллады!.. Вокруг блестящие ряды
Героев; пламя усердия в груди их!.. Перед Нею священный ужас и Гений
России!.. Опираясь на Мужество. Богиня шествует — и Слава, гремя в облаках трубою, опускает на главу Ее венок лавровый!..
Прикрываясь пальто, надетым в накидку, Павел Павлович медленным шагом обходил позицию. Всюду под деревьями, на подостланных шинелях, спали солдаты. Любавин вглядывался в их загорелые лица, полные безответной покорности судьбе, в эти, с виду такие невзрачные, простодушные лица, но принадлежащие тем серым, незаметным
героям, от которых зависели теперь судьбы
России. И, глядя на них, Любавин думал...
В последнее восстание они мечтали о вмешательстве Наполеона III. И вообще у них был культ"наполеоновской идеи". Они все еще верили, что"крулевство"будет восстановлено племянником того
героя, под знаменем которого они когда-то дрались в Испании, в Германии, в
России в 1812 году.
То, что я взял
героем молодого человека, рожденного и воспитанного в дворянской семье, но прошедшего все ступени ученья в общедоступных заведениях, в гимназии и в двух университетах, было, по-моему, чрезвычайно выгодно. Для культурной
России того десятилетия — это было центральное течение.
Кто говорит, он написал бы его гораздо ярче, сильнее, если бы жил постоянно в
России; но личности из мира таких, кого он называл «опростелыми», наблюдены им, а не выдуманы; рассказывают, что одного или двух
героев «Нови» он изучал все в том же Париже.
Уважение к орденам в армии сильно пало. В
России, увидев обвешанного боевыми отличиями офицера, люди могли почтительно поглядывать на него, как на
героя. Здесь, при виде такого офицера, прежде всего каждому приходила мысль...
Это был любимец и настоящий
герой самых прекрасных дней в
России: это был Пирогов.
Выходка Волынского предвещала грозу. Девятый вал набегал в душе его. Он вошел в залу, но, увидав за собой Миниха, остановился, чтобы дать ему дорогу. Этого военного царедворца уважал он, как
героя, пожавшего еще недавно для
России завидные лавры, как умного, истинно полезного государству человека и как сильного, честолюбивого соперника Бирона, уже раз восставшего против него и вперед неизбежного. Только Миних и Волынской могли попасть в любимцы к государыне; Остермана она только всегда уважала.
Немудрено, что семейные неурядицы
героя Суворова были известны всей
России, как известно было и его славное имя. Семейные неприятности усложнились еще тем, что у супругов Суворовых были дети.
Но прежде чем продолжать наш рассказ, нам необходимо ближе познакомиться с этою выдающеюся историческою личностью, которая явится центральной фигурой нашего правдивого повествования и
героем разыгравшейся на «конце
России» романической драмы.
В то время, когда последние события частной жизни наших
героев происходили в Москве, в Петербурге совершались события государственной важности, которые, впрочем, служили лишь прелюдией к чрезвычайной важности «действу», имевшему влияние на исторические судьбы
России вообще и на судьбу действующих лиц нашего правдивого повествования в частности. Незадолго до описываемого нами времени скончалась императрица Елисавета Петровна.