Неточные совпадения
По мере удаления от
центра роты пересекаются бульварами, которые
в двух местах опоясывают город и
в то же время представляют защиту от внешних врагов.
Утвердившись таким образом
в самом
центре, единомыслие градоначальническое неминуемо повлечет за собой и единомыслие всеобщее. Всякий обыватель, уразумев, что градоначальники: а) распоряжаются единомысленно, б) палят также единомысленно, — будет единомысленно же и изготовляться к воспринятию сих мероприятий. Ибо от такого единомыслия некуда будет им деваться. Не будет, следственно, ни свары, ни розни, а будут распоряжения и пальба повсеместная.
Все мыслительные силы сосредоточивались на загадочном идиоте и
в мучительном беспокойстве кружились
в одном и том же волшебном круге, которого
центром был он.
Хозяйка села за самовар и сняла перчатки. Передвигая стулья с помощью незаметных лакеев, общество разместилось, разделившись на две части, — у самовара с хозяйкой и на противоположном конце гостиной — около красивой жены посланника
в черном бархате и с черными резкими бровями. Разговор
в обоих
центрах, как и всегда
в первые минуты, колебался, перебиваемый встречами, приветствиями, предложением чая, как бы отыскивая, на чем остановиться.
Теперь она знала всех их, как знают друг друга
в уездном городе; знала, у кого какие привычки и слабости, у кого какой сапог жмет ногу; знала их отношения друг к другу и к главному
центру, знала, кто за кого и как и чем держится, и кто с кем и
в чем сходятся и расходятся; но этот круг правительственных, мужских интересов никогда, несмотря на внушения графини Лидии Ивановны, не мог интересовать ее, и она избегала его.
Чувствуя, что он вместе с другими скачущими составляет
центр, на который устремлены все глаза, Вронский
в напряженном состоянии,
в котором он обыкновенно делался медлителен и спокоен
в движениях, подошел к своей лошади.
Сибирь. На берегу широкой, пустынной реки стоит город, один из административных
центров России;
в городе крепость,
в крепости острог.
В остроге уже девять месяцев заключен ссыльнокаторжный второго разряда, Родион Раскольников. Со дня преступления его прошло почти полтора года.
— Понимаешь? — вполголоса, но очень внятно и басовито спрашивала она. —
В самом
центре.
— Не всякий юноша, кончив гимназию, идет
в университет, не все путешественники по Африке стремятся к
центру ее…
— Да, конечно. И кто не понимает этого, тот не понимает Францию. Это у вас возможны города, вот такие, пришитые сбоку, как этот. Я не понимаю: что выражает Петербург? Вы потому все такие растрепанные, что у вас нет
центра, нет своего Парижа. Поэтому все у вас — неясно, запутано, бессвязно. Вот, например, — ты. Почему ты не депутат, не
в Думе? Ты — умный, знающий, но — где,
в чем твое честолюбие?
С восхода солнца и до полуночи на улицах суетились люди, но еще более были обеспокоены птицы, — весь день над Москвой реяли стаи галок, голубей, тревожно перелетая из
центра города на окраины и обратно; казалось, что
в воздухе беспорядочно снуют тысячи черных челноков, ткется ими невидимая ткань.
— Что-о? — перебил Тарантьев. — А давно ли ты ходил со двора, скажи-ка? Давно ли ты был
в театре? К каким знакомым ходишь? На кой черт тебе этот
центр, позволь спросить!
Сегодня я ночевал на Ноктуйской станции; это
центр жительства золотоприискателей. Тут и дорога получше, и все живее, потому что много проезжих. Лена делается уже;
в ином месте и версты нет, только здесь выдался плес, версты
в две. Берега, крутые оба, сплошь покрыты лесом.
Посреди двора на длинной веревке описывал правильные круги великолепный текинский иноходец светло-желтой масти. Илья занимал
центр двора. Его монументальные руки, какие можно встретить только на памятниках разных исторических героев, были теперь открыты выше локтей, чтобы удобнее держать
в руках корду; лошадь иногда забирала веревку и старалась сдвинуть Илью с места, но он только приседал, и тогда сорвать его с места было так же трудно, как тумбу.
Центр тяжести лежал
в наделе мастеровых землей, и этот пункт был обработан с особенным мастерством.
Опора истины на свободу противоречит онтологическому пониманию истины, при котором
центр тяжести лежит
в открывающемся сущем.
Истинный
центр не
в столице и не
в провинции, не
в верхнем и не
в нижнем слое, а
в глубине всякой личности.
В России давно уже нарождалось пророческое чувствование того, что настанет час истории, когда она будет призвана для великих откровений духа, когда
центр мировой духовной жизни будет
в ней.
Горький обвиняет русское «богоискательство»
в желании найти
центр вне себя и снять с себя ответственность за бессмысленную жизнь.
А это предполагает уменьшение различия между
центрами и провинцией, между верхним и нижним слоем русской жизни, предполагает уважение к тем жизненным процессам, которые происходят
в неведомой глубине и дали народной жизни.
Единое человечество не есть существо, не есть личность высокой иерархической ступени; она не имеет экзистенциального
центра, не способна
в своей сверхличной реальности к страданию и радости.
Именно те, кого Горький называет неудачным термином «богоискатели», вот уже много лет пытаются перенести
центр тяжести внутрь человека,
в его глубину, и возложить на личность человеческую огромную ответственность за жизнь.
Материалистическая теория социальной среды
в России есть своеобразное и искаженное переживание религиозной трансцендентности, полагающей
центр тяжести вне глубины человека.
Центр тяжести Западной Европы, по всей вероятности, передвинется еще более на Запад,
в Америку, могущество которой очень возрастет после окончания войны.
Нельзя предписать свободу из
центра — должна быть воля к свободе
в народной жизни, уходящей корнями своими
в недра земли.
Но
центр народной жизни везде, он
в глубине каждого русского человека и каждой пяди русской земли, его нет
в каком-то особом месте.
Главная особенность так называемых коллективных реальностей заключается
в том, что они не имеют экзистенциального
центра, не могут страдать или радоваться.
Ложь коллективизма заключается
в том, что он переносит нравственный экзистенциальный
центр, совесть человека и его способность к суждениям и оценкам из глубины человеческой личности
в quasiреальность, стоящую над человеком.
Люди культурных и интеллигентных
центров слишком часто думают, что
центр тяжести духовной и общественной народной жизни —
в простонародье, где-то далеко
в глубине России.
В века новой истории, которая уже перестала быть новой и стала очень старой, все сферы культуры и общественной жизни начали жить и развиваться лишь по собственному закону, не подчиняясь никакому духовному
центру.
Дом Федора Павловича Карамазова стоял далеко не
в самом
центре города, но и не совсем на окраине.
Вдруг впереди показался какой-то просвет. Я думал, что это море. Но большое разочарование ждало нас, когда мы подошли поближе. Весь лес лежал на земле. Он был повален бурей
в прошлом году. Это была та самая пурга, которая захватила нас 20, 21 и 22 октября при перевале через Сихотэ-Алинь. Очевидно,
центр тайфуна прошел именно здесь.
Убитое животное сделало еще несколько конвульсивных движений и начало грызть землю.
В это время
центр тяжести переместился, оно медленно подалось вперед и грузно свалилось к ногам охотника.
Разве только вообще сказать, что та перемена, которая началась
в характере вечера Веры Павловны от возобновления знакомства с Кирсановым на Васильевском острове, совершенно развилась теперь, что теперь Кирсановы составляют
центр уже довольно большого числа семейств, все молодых семейств, живущих так же ладно и счастливо, как они, и точно таких же по своим понятиям, как они, и что музыка и пенье, опера и поэзия, всякие — гулянья и танцы наполняют все свободные вечера каждого из этих семейств, потому что каждый вечер есть какое-нибудь сборище у того или другого семейства или какое-нибудь другое устройство вечера для разных желающих.
— «Значит, остались и города для тех, кому нравится
в городах?» — «Не очень много таких людей; городов осталось меньше прежнего, — почти только для того, чтобы быть
центрами сношений и перевозки товаров, у лучших гаваней,
в других
центрах сообщений, но эти города больше и великолепнее прежних; все туда ездят на несколько дней для разнообразия; большая часть их жителей беспрестанно сменяется, бывает там для труда, на недолгое время».
По-моему, служить связью,
центром целого круга людей — огромное дело, особенно
в обществе разобщенном и скованном.
Москва того времени была
центром, к которому тяготело все неслужащее поместное русское дворянство. Игроки находили там клубы, кутилы дневали и ночевали
в трактирах и у цыган, богомольные люди радовались обилию церквей; наконец, дворянские дочери сыскивали себе женихов. Натурально, что матушка, у которой любимая дочь была на выданье, должна была убедиться, что как-никак, а поездки
в Москву на зимние месяцы не миновать.
Лишенная прочной образовательной подготовки, почти непричастная умственному и литературному движению больших
центров, помещичья среда погрязала
в предрассудках и
в полном неведении природы вещей.
Центр меня самого и всего для меня помещался
в ином плане.
Я более всего дорожил тем, что
в период очень большого гнета над мыслью был где-то
центр,
в котором продолжалась свободная мысль.
У людей есть неистребимая потребность играть
в жизни роль, быть приобщенным к чему-то самому главному, к
центру, определяющему человеческие судьбы.
Человек сознает свое значение и играет роль то от того, что он причастен к
центру революционной деятельности, к революционному комитету, определяющему движение, то от того, что причастен к самому подлинному, наиправославнейшему православию, то от того, что причастен к оккультному ордену, посвящен
в оккультную традицию.
Многие лишь проходили через этот духовный
центр по дороге на Кавказ, чтобы жить
в кавказских горах.
У меня зародилась мысль о необходимости собрать оставшихся деятелей духовной культуры и создать
центр,
в котором продолжалась бы жизнь русской духовной культуры.
Умеренно «правые» течения (с крайними «правыми» течениями я совсем не соприкасался), то, что можно было бы назвать эмигрантским
центром, особенно
в молодежи, сначала, очевидно, предполагали, что я по своим эмоциям и оценкам их человек,
в то время как я никогда им не был.
Вологда была
в это время
центром ссылки, и на моих глазах через Вологду прошло огромное количество ссыльных, главным образом социал-демократов, изредка социалистов-революционеров.
Первый раз я был арестован
в 20 году
в связи с делом так называемого Тактического
центра, к которому никакого прямого отношения не имел.
В этом своеобразном духовном
центре я встретил впервые добролюбовцев, последователей Александра Добролюбова, декадентского поэта, который стал странником, искателем праведной жизни и основал целое духовное движение.
Эта Лавка превратилась
в литературный
центр, где все встречались, во что-то вроде клуба.
В это время Берлин был русским
центром.