Неточные совпадения
Меня привели
в небольшую канцелярию. Писаря, адъютанты, офицеры — все было
голубое. Дежурный офицер,
в каске и полной
форме, просил меня подождать и даже предложил закурить трубку, которую я держал
в руках. После этого он принялся писать расписку
в получении арестанта; отдав ее квартальному, он ушел и воротился с другим офицером.
— Не послушался — и проиграл! А жаль Эюба, до слез жаль! Лихой малый и даже на турку совсем не похож! Я с ним вместе
в баню ходил — совсем, как есть, человек! только тело
голубое, совершенно как наши жандармы
в прежней
форме до преобразования!
Всего же поразительнее были
в этой рыбке два пятна, по одному с каждого бока, посредине величиною с гривенник, по неправильной
формы и чрезвычайно яркого небесно-голубого цвета, какого нет
в распоряжении художника.
В самом деле, его высокий рост, крупная, но стройная и представительная фигура, прекрасные светло-русые, слегка вьющиеся волосы, открытое высокое чело, полное яблоко
голубых, завешенных густыми ресницами глаз и удивительнейшей, античной
формы большая белая рука, при мягкости и
в то же время развязности манер, быстро им усвоенных под руководством изящной и любившей изящество тещи Сержа, обратили его
в какого-то Ганимеда, затмевавшего своей весенней красотой все, что могло сколько-нибудь спорить о красоте.
Рост и фигура, превосходной
формы руки и строгий постав головы на античной, слегка лишь пожелтевшей шее — были все те же; но губы побледнели, и
в голубых, полных ласки и привета глазах блуждал какой-то тревожный огонь.
Туман уже совершенно поднялся и, принимая
формы облаков, постепенно исчезал
в темно-голубой синеве неба; открывшееся солнце ярко светило и бросало веселые отблески на сталь штыков, медь орудий, оттаивающую землю и блестки инея.
В воздухе слышалась свежесть утреннего мороза вместе с теплом весеннего солнца; тысячи различных теней и цветов мешались
в сухих листьях леса, и на торной глянцевитой дороге отчетливо виднелись следы шин и подковных шипов.
В связи со всем этим во мне шла и внутренняя работа, та борьба,
в которой писательство окончательно победило, под прямым влиянием обновления нашей литературы, журналов, театра, прессы. Жизнь все сильнее тянула к работе бытописателя. Опыты были проделаны
в Дерпте
в те последние два года, когда я еще продолжал слушать лекции по медицинскому факультету. Найдена была и та
форма,
в какой сложилось первое произведение, с которым я дерзнул выступить уже как настоящий драматург, еще нося
голубой воротник.
Тогда железная дорога шла только до Швейнфурта, а оттуда —
в почтовой карете с баварским постильоном
в голубой куртке, лосинных рейтузах и ботфортах, с рожком, на котором он разыгрывал разные песни. Эта
форма сохранилась до сих пор, то есть до лета 1910 года, когда я был опять
в Киссенгене 40 лет спустя после первого посещения.
Сирень отцвела и сыпала на дорожки порыжевшие цветки, по саду яркой бело-розовой волной покатились цветущие розы, шиповник и жасмин. Экзамены кончились. Будет педагогический совет, нам выдадут аттестаты зрелости, — и прощай, гимназия, навсегда! Портному уже было заказано для меня штатское платье (
в то время у студентов еще не было
формы), он два раза приходил примерять визитку и брюки, а серо-голубое новенькое летнее пальто уже висело на вешалке
в передней.
В числе лиц, суетившихся вокруг этой юной особы, были флотский доктор, мичман и штаб-офицер
в голубей форме. Последний желал у нее о чем-то осведомиться, но флотский доктор сурово отстранил его и сказал...
Хозяйка дома, дававшая вечер, светлая блондинка, с выпуклыми большими
голубыми глазами, очень полная, с чересчур развитыми
формами, принимала
в одной из гостиных.