Неточные совпадения
Наш доктор знал Петровского и был его
врачом. Спросили и его для
формы. Он объявил инспектору, что Петровский вовсе не сумасшедший и что он предлагает переосвидетельствовать, иначе должен будет дело это вести дальше. Губернское правление было вовсе не прочь, но, по несчастию, Петровский умер
в сумасшедшем доме, не дождавшись дня, назначенного для вторичного свидетельства, и несмотря на то что он был молодой, здоровый малый.
Сахалине брюшного тифа, хотя я обошел там все избы и бывал
в лазаретах; некоторые
врачи уверяли меня, что этой
формы на острове нет вовсе, и она осталась у меня под большим сомнением.
Люди окружены целой атмосферой, призрачной и одуряющей, всякий человек более или менее, как Матренина дочь (зри выше), с малых лет, при содействии родителей и семьи, приобщается мало-помалу к эпидемическому сумасшествию окружающей среды (немецкие
врачи называют эту болезнь der historische Standpunkt [исторической точкой зрения (нем.).]); вся жизнь наша, все действия так и рассчитаны по этой атмосфере
в том роде, как нелепые
формы ихтиосауров, мастодонтов были рассчитаны и сообразны первобытной атмосфере земного шара.
У меня не было случая с ним познакомиться
в те зимы, хотя я посещал один музыкальный салон, который держала учительница пения, сожигаемая также страстью к сцене и как актриса и как писательница. Она состояла
в большой дружбе с семейством Рубинштейна (по происхождению она была еврейка); у нее часто бывал его брат,
в форме военного
врача; но Антон не заезжал.
Таких военных
врачей, обновивших еще
в Казани свою
форму, я помню…
Общество кременчугских
врачей прислало мне официальное письмо, где сообщало, что оно
в течение трех заседании подвергло подробному обсуждению книгу и «пришло к заключению, что Ваша книга имеет громадное общественное значение, и постановило выразить Вам глубокую признательность за столь правдивое изображение
в художественной
форме многих насущных вопросов врачебного быта и общественно-медицинских отношений».
Радость, гордость и ужас охватили меня, когда я прочел это письмо. Нетрудно было понять, что тут
в деликатной
форме приглашали меня самого: при огромном круге знакомств Толстых странно им было обращаться за рекомендациями ко мне, совершенно незнакомому им человеку; очевидно, я, как автор «Записок
врача», казался им почему-то наиболее подходящим для ухода за больным отцом, Если же даже все это было и не так, то все-таки после этого письма я имел полное право предложить свои услуги.
Наши начальники-врачи на свежую душу производили впечатление поражающее. Я бы не взялся изобразить их
в беллетристической
форме. Как бы ни смягчать действительность, как бы ни затемнять краски, — всякий бы, прочитав, сказал: это злобный шарж, пересоленная карикатура, таких людей
в настоящее время быть не может.
— Вы знаете, я думаю, главный
врач стесняется, не знает,
в какой
форме мне предложить! — догадывался он. — На днях я буду иметь с ним объяснение.
Потом расспрашивал он
врача, доволен ли отпускаемыми припасами, не нужно ли ему чего, и, когда Антон успокоил его на счет свой, завел с ним беседу о состоянии Италии, о папе, о политических отношениях тамошних государств и мнении, какое
в них имеют о Руси. Умные вопросы свои и нередко умные возражения облекал он
в грубые
формы своего нрава, времени и местности. Довольный ответами Эренштейна, он не раз повторял Аристотелю с видимым удовольствием...