Неточные совпадения
Но Верочка обегала все
углы и уже возвращалась сверху, из внутренних комнат, которые,
в противоположность большим нижним залам и гостиным, походили на
кельи, отличались сжатостью, уютностью и смотрели окнами на все стороны.
Келья была темна, завалена всякой всячиной, узлами, ящиками; везде пыль; мебель разнохарактерная;
в углу, из-за пестрого занавеса, выглядывала постель.
Между окнами стоял небольшой письменный стол, у внутренней стены простенькая железная кровать под белым чехлом, ночной столик, этажерка с книгами
в углу, на окнах цветы, — вообще вся обстановка смахивала на монастырскую
келью и понравилась Привалову своей простотой.
Комната девушки с двумя окнами выходила
в сад и походила на монашескую
келью по своей скромной обстановке: обтянутый пестрым ситцем диванчик у одной стены, четыре стула, железная кровать
в углу, комод и шкаф с книгами, письменный стол, маленький рабочий столик с швейной машиной — вот и все.
Было ему лет семьдесят пять, если не более, а проживал он за скитскою пасекой,
в углу стены,
в старой, почти развалившейся деревянной
келье, поставленной тут еще
в древнейшие времена, еще
в прошлом столетии, для одного тоже величайшего постника и молчальника, отца Ионы, прожившего до ста пяти лет и о подвигах которого даже до сих пор ходили
в монастыре и
в окрестностях его многие любопытнейшие рассказы.
Монастырь, куда они шли, был старинный и небогатый. Со всех сторон его окружала высокая, толстая каменная стена, с следами бойниц и с четырьмя башнями по
углам. Огромные железные ворота, с изображением из жести двух архангелов, были почти всегда заперты и входили
в небольшую калиточку. Два храма, один с колокольней, а другой только церковь, стоявшие посредине монастырской площадки, были тоже старинной архитектуры. К стене примыкали небольшие и довольно ветхие
кельи для братии и другие прислуги.
В келье стало душно, стоял кисленький запах
углей и лампадного масла, запах, гасивший мысли Пётра. На маленьком, чёрном квадрате окна торчали листья какого-то растения, неподвижные, они казались железными. А брат, похожий на паука, тихо и настойчиво плёл свою паутину.
Красён, что каленый
уголь, не меньше доброго гуся величиной; тихо колыхаясь, плыл он по воздусям и над самой трубой Егорихиной
кельи рассыпался кровяными мелкими искрами…» Кривая мать Измарагда, из обители Глафириных, однажды зашедшая со своими белицами к Манефиным на беседу, с клятвой уверяла, что раз подстерегла Егориху, как она
в горшке ненастье стряпала…
Скромно вышла Фленушка из Манефиной
кельи, степенно прошла по сенным переходам. Но только что завернула за
угол, как припустит что есть мочи и лётом влетела
в свою горницу. Там у окна, пригорюнясь, сидела Марья головщица.
Внутри
келий не было так приглядно и нарядно, как
в женских скитах: большие, тяжелые столы, широкие лавки на толстых,
в целое бревно, ножках, изразцовые печи и деревянные столярной работы божницы
в углах — вот и все внутреннее убранство.