Неточные совпадения
Выступили вперед два свидетеля: отставной
солдат Карапузов да слепенькая нищенка Маремьянушка."И было тем свидетелям дано за ложное показание по пятаку серебром", — говорит летописец, который
в этом случае явно становится на
сторону угнетенного Линкина.
Он слышал, как его лошади жевали сено, потом как хозяин со старшим малым собирался и уехал
в ночное; потом слышал, как
солдат укладывался спать с другой
стороны сарая с племянником, маленьким сыном хозяина; слышал, как мальчик тоненьким голоском сообщил дяде свое впечатление о собаках, которые казались мальчику страшными и огромными; потом как мальчик расспрашивал, кого будут ловить эти собаки, и как
солдат хриплым и сонным голосом говорил ему, что завтра охотники пойдут
в болото и будут палить из ружей, и как потом, чтоб отделаться от вопросов мальчика, он сказал: «Спи, Васька, спи, а то смотри», и скоро сам захрапел, и всё затихло; только слышно было ржание лошадей и каркание бекаса.
— Можете себе представить, мы чуть было не раздавили двух
солдат, — тотчас же начала она рассказывать, подмигивая, улыбаясь и назад отдергивая свой хвост, который она сразу слишком перекинула
в одну
сторону. — Я ехала с Васькой… Ах, да, вы не знакомы. — И она, назвав его фамилию, представила молодого человека и, покраснев, звучно засмеялась своей ошибке, то есть тому, что она незнакомой назвала его Васькой.
И опять по обеим
сторонам столбового пути пошли вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином, бегущим из постоялого двора с овсом
в руке, пешеход
в протертых лаптях, плетущийся за восемьсот верст, городишки, выстроенные живьем, с деревянными лавчонками, мучными бочками, лаптями, калачами и прочей мелюзгой, рябые шлагбаумы, чинимые мосты, поля неоглядные и по ту
сторону и по другую, помещичьи рыдваны, [Рыдван —
в старину: большая дорожная карета.]
солдат верхом на лошади, везущий зеленый ящик с свинцовым горохом и подписью: такой-то артиллерийской батареи, зеленые, желтые и свежеразрытые черные полосы, мелькающие по степям, затянутая вдали песня, сосновые верхушки
в тумане, пропадающий далече колокольный звон, вороны как мухи и горизонт без конца…
Комендант по собственной охоте учил иногда своих
солдат; но еще не мог добиться, чтобы все они знали, которая
сторона правая, которая левая, хотя многие из них, дабы
в том не ошибиться, перед каждым оборотом клали на себя знамение креста.
Лицом к
солдатам стоял офицер, спина его крест-накрест связана ремнями, размахивая синенькой полоской обнаженной шашки, указывая ею
в сторону Зимнего дворца, он, казалось, собирался перепрыгнуть через
солдат, другой офицер, чернобородый,
в белых перчатках, стоял лицом к Самгину, раскуривая папиросу, вспыхивали спички, освещая его глаза.
Когда арестованные, генерал и двое штатских, поднялись на ступени крыльца и следом за ними волною хлынули во дворец люди, — озябший Самгин отдал себя во власть толпы, тотчас же был втиснут
в двери дворца, отброшен
в сторону и ударил коленом
в спину
солдата, —
солдат, сидя на полу, держал между ног пулемет и ковырял его каким-то инструментом.
Самгин молчал. Длительно и еще более шумно
солдат вздохнул еще раз и, тыкая палкой землю, пошел прочь,
в сторону станции.
И японские войска расставлены были по обеим
сторонам дороги, то есть те же
солдаты, с картонными шапками на головах и ружьями, или quasi-ружьями
в чехлах, ноги врозь и колени вперед.
Возвращаясь
в город, мы, между деревень, наткнулись на казармы и на плац. Большие желтые здания,
в которых поместится до тысячи человек, шли по обеим
сторонам дороги. Полковник сидел
в креслах на открытом воздухе, на большой, расчищенной луговине, у гауптвахты; молодые офицеры учили
солдат. Ученье делают здесь с десяти часов до двенадцати утра и с пяти до восьми вечера.
Он оглянулся во все
стороны, быстро вплоть подошел к стоявшему пред ним Алеше и зашептал ему с таинственным видом, хотя по-настоящему их никто не мог слышать: старик сторож дремал
в углу на лавке, а до караульных
солдат ни слова не долетало.
Его арестовали дома, поставили у дверей спальной с внутренней
стороны полицейского
солдата и братом милосердия посадили у постели больного квартального надзирателя; так что, приходя
в себя после бреда, он встречал слушающий взгляд одного или испитую рожу другого.
— Ишь печальник нашелся! — продолжает поучать Анна Павловна, — уж не на все ли четыре
стороны тебя отпустить? Сделай милость, воруй, голубчик, поджигай, грабь! Вот ужо
в городе тебе покажут… Скажите на милость! целое утро словно
в котле кипела, только что отдохнуть собралась — не тут-то было!
солдата нелегкая принесла, с ним валандаться изволь! Прочь с моих глаз… поганец! Уведите его да накормите, а не то еще издохнет, чего доброго! А часам к девяти приготовить подводу — и с богом!
Тюрьма стояла на самом перевале, и от нее уже был виден город, крыши домов, улицы, сады и широкие сверкающие пятна прудов… Грузная коляска покатилась быстрее и остановилась у полосатой заставы шлагбаума. Инвалидный
солдат подошел к дверцам, взял у матери подорожную и унес ее
в маленький домик, стоявший на левой
стороне у самой дороги. Оттуда вышел тотчас же высокий господин, «команду на заставе имеющий»,
в путейском мундире и с длинными офицерскими усами. Вежливо поклонившись матери, он сказал...
Дядя Максим относился ко всем этим музыкальным экспериментам только терпимо. Как это ни странно, но так явно обнаружившиеся склонности мальчика порождали
в инвалиде двойственное чувство. С одной
стороны, страстное влечение к музыке указывало на несомненно присущие мальчику музыкальные способности и, таким образом, определяло отчасти возможное для него будущее. С другой — к этому сознанию примешивалось
в сердце старого
солдата неопределенное чувство разочарования.
— Мое дело, конечно,
сторона, любезный, — проговорил Петр Елисеич
в заключение, чувствуя, что
солдат подозревает его
в каких-то личных расчетах. — Но я сказал тебе, как лучше сделать по-моему… Она отвыкла от вашей жизни.
Всего больше удивило Домнушку, как муж подобрался к брату Макару. Ссориться открыто он, видимо, не желал, а показать свою силу все-таки надо. Когда Макар бывал дома,
солдат шел
в его избу и
стороной заводил какой-нибудь общий хозяйственный разговор. После этого маленького вступления он уже прямо обращался к снохе Татьяне...
— Я на то здесь поставлен… а велят, я и пущу, — ответил
солдат и отошел
в сторону.
Подошли мы таким манером часов
в пять утра к селенью, выстроились там
солдаты в ширингу; мне велели стать
в стороне и лошадей отпрячь; чтобы, знаете, они не испугались, как стрелять будут; только вдруг это и видим: от селенья-то идет громада народу… икону, знаете, свою несут перед собой… с кольями, с вилами и с ружьями многие!..
— Тут-с вот есть Иван, что горничную убил у нас, — начал он, показывая
в сторону головой, — он
в остроге содержался; теперь это дело решили, чтобы ничего ему, и выпустили… Он тоже воротиться сюда по глупости боится. «Что, говорит, мне идти опять под гнев барина!.. Лучше позволили бы мне — я
в солдаты продамся, меня покупают».
Веткин отошел
в сторону. «Вот возьму сейчас подойду и ударю Сливу по щеке, — мелькнула у Ромашова ни с того ни с сего отчаянная мысль. — Или подойду к корпусному и скажу: „Стыдно тебе, старому человеку, играть
в солдатики и мучить людей. Отпусти их отдохнуть. Из-за тебя две недели били
солдат“.
—
В роту идем из губерни, — отвечал
солдат, глядя
в сторону от арбуза и поправляя мешок за спиной. — Мы вот, почитай что 3-ю неделю при сене ротном находились, а теперь вишь потребовали всех; да неизвестно,
в каком месте полк находится
в теперешнее время. Сказывали, что на Корабельную заступили наши на прошлой неделе. Вы не слыхали, господа?
Потом выслать другого, с каждой
стороны, потом 3-го, 4-го и т. д. до тех пор, пока осталось бы по одному
солдату в каждой армии (предполагая, что армии равносильны, и что количество было бы заменяемо качеством).
Почти каждый
солдат, взглянув с Северной
стороны на оставленный Севастополь, с невыразимою горечью
в сердце вздыхал и грозился врагам.*
Дежурный унтер-офицер уже не хотел нас пускать
в казарму, но Зухин как-то уговорил его, и тот же самый
солдат, который приходил с запиской, провел нас
в большую, почти темную, слабо освещенную несколькими ночниками комнату,
в которой с обеих
сторон на нарах, с бритыми лбами, сидели и лежали рекруты
в серых шинелях.
— Вот это умно будет с твоей
стороны, очень умно! Чтобы тебя опять
в солдаты разжаловали! — воскликнула Муза Николаевна, и на ее глазах показались слезы.
— Слушаю, — сказал Полторацкий, приложив руку к папахе, и поехал к своей роте. Сам он свел цепь на правую
сторону, с левой же
стороны велел это сделать фельдфебелю. Раненого между тем четыре
солдата унесли
в крепость.
И вот, с одной
стороны, люди, христиане по имени, исповедующие свободу, равенство, братство, рядом с этим готовы во имя свободы к самой рабской, униженной покорности, во имя равенства к самым резким и бессмысленным, только по внешним признакам, разделениям людей на высших, низших, своих союзников и врагов, и во имя братства — готовы убивать этих братьев [То, что у некоторых народов, у англичан и американцев, нет еще общей воинской повинности (хотя у них уже раздаются голоса
в пользу ее), а вербовка и наем
солдат, то это нисколько не изменяет положения рабства граждан по отношению правительств.
Чиновники, офицеры,
солдаты не только присутствовали при этом, но своим присутствием участвовали
в этом деле и охраняли от нарушения со
стороны толпы порядок совершения этого государственного акта.
— Чудак! — усмехнулся
солдат, поглядывая
в сторону. — И он, и я, и ты — на то живём! Дело сделал и — вытягивай ходилки!
Переправившись чрез Волгу под Симбирском, дедушка перебил поперек степную ее
сторону, называемую луговою, переехал Черемшан, Кандурчу, чрез Красное поселение, слободу селившихся тогда отставных
солдат, и приехал
в Сергиевск, стоящий на горе при впадении реки Сургута
в Большой Сок.
Большая (и с большою грязью) дорога шла каймою около сада и впадала
в реку; река была
в разливе; на обоих берегах стояли телеги, повозки, тарантасы, отложенные лошади, бабы с узелками,
солдаты и мещане; два дощаника ходили беспрерывно взад и вперед; битком набитые людьми, лошадьми и экипажами, они медленно двигались на веслах, похожие на каких-то ископаемых многоножных раков, последовательно поднимавших и опускавших свои ноги; разнообразные звуки доносились до ушей сидевших: скрип телег, бубенчики, крик перевозчиков и едва слышный ответ с той
стороны, брань торопящихся пассажиров, топот лошадей, устанавливаемых на дощанике, мычание коровы, привязанной за рога к телеге, и громкий разговор крестьян на берегу, собравшихся около разложенного огня.
Я стал смотреть вперед; вижу
в стороне казачий ведет [ближайший к неприятелю конный караул.], но вдали не блестят штыки моих
солдат: все пусто и по всему валу до самой рощи не видно ни души.
Саша схватился за маузер, стоявший возле по совету Колесникова: даже
солдат может свое оружие положить
в сторону, а мы никогда, и ешь и спи с ним; не для других, так для себя понадобится. Но услыхал как раз голос Василия и приветливо
в темноте улыбнулся. Гудел Колесников...
Через голову убитой лошади рухнул офицер, а стражники закружились на своих конях, словно танцуя, и молодецки гикнули
в сторону: открыли пачками стрельбу
солдаты. «Умницы! Молодцы, сами догадались!» — восторженно, почти плача, думал офицер, над которым летели пули, и не чувствовал как будто адской боли от сломанной ноги и ключицы, или сама эта боль и была восторгом.
«Озадаченные» Гарусовым рабочие только почесывали
в затылках. Правильно говорил дьячок Арефа, хотя и не миновать ему гарусовских плетей. Со всех
сторон тут были люди: и мещане из Верхотурья, и посадские из Кайгородка, и слобожане, и пашенные
солдаты, и беломестные казаки, и монастырские садчики, и разная татарва. Гарусов не разбирал, кто откуда, а только копали бы руду. И всех одинаково опутывал задатками. Вольная птица, монастырский дьячок составлял единственное исключение.
Трофимыч вдруг промелькнул,
солдат с пикой бросился куда-то
в сторону, лошади обоза поспешно проходили мимо, задравши кверху привязанные морды…
Когда на безлюдной платформе, оцепленной
солдатами, осужденные двигались к тускло освещенным вагонам, Вернер очутился возле Сергея Головина; и тот, показав куда-то
в сторону рукою, начал говорить, и было ясно слышно только слово «фонарь», а окончание утонуло
в продолжительной и усталой зевоте.
Вёл он себя буйно, пил много, точно огонь заливая внутри себя, пил не пьянея и заметно похудел
в эти дни. От Ульяны Баймаковой держался
в стороне, но дети его заметили, что он посматривает на неё требовательно, гневно. Он очень хвастался силой своей, тянулся на палке с гарнизонными
солдатами, поборол пожарного и троих каменщиков, после этого к нему подошёл землекоп Тихон Вялов и не предложил, а потребовал...
Стрелки стояли во фронте. Венцель, что-то хрипло крича, бил по лицу одного
солдата. С помертвелым лицом, держа ружье у ноги и не смея уклоняться от ударов,
солдат дрожал всем телом. Венцель изгибался своим худым и небольшим станом от собственных ударов, нанося их обеими руками, то с правой, то с левой
стороны. Кругом все молчали; только и было слышно плесканье да хриплое бормотанье разъяренного командира. У меня потемнело
в глазах, я сделал движение. Житков понял его и изо всех сил дернул за полотнище.
Солдаты, точно гурьба овец во время перегона через реку, толкались, вязли
в размокшем дне, вырывая ноги, метались из
стороны в сторону.
На противоположном конце улицы показались тогда Ермолай, Петр, Архаровна и Антон; впереди их выступал с озабоченным, но важным видом Никита Федорыч, провожаемый сотскими и старостами; по обеим
сторонам осужденных шли несколько человек этапных
солдат в полной походной форме, с ружьем и ранцем; позади их валила толпа народу.
— Теперь далеко, а как мы станем там, так будет близко. А от, что вы мне, панычи, скажете: как мы там, между немцами, будем пребывать? Вы-таки знаете что-то по-латинскому, а я только и перенял от одного
солдата:"мушти молдаванешти", но не знаю, что оно значит. А
в чужой
стороне добудем ли без языка хлеба?
Солдат вынул изо рта свою носогрейку, сплюнул
в сторону и говорит...
Может быть, все эти разнообразные ощущения были причиной, мешавшей энергии моих усилий, или действительно препятствие было неодолимо, но только ноги скользили, пальцы тоже, подъем был труден и долог. Я соскочил с пятого бревна и тихонько пошел из-за угла. Когда я вышел,
солдат и Гаврилов смотрели
в мою
сторону. Арестант тоже смотрел жадным взглядом, вытянув шею.
И уже нет между нами
солдат и арестантов, а просто идут семеро русских людей, и хоть не забываю я, что ведёт эта дорога
в тюрьму, но, вспоминая прожитое мною этим счастливым летом и ранее, — хорошо, светло горит моё сердце, и хочется мне кричать во все
стороны сквозь снежную тяжёлую муть...
Досекин рассказал мне всё, что известно о нём: служил он
в Москве, и когда разгорелось там восстание, видимо, оно ударило
солдата. Весной после переворота явился он
в деревню и тогда был совсем не
в себе: трезвый прячется ото всех, ходит согнув шею и уставя глаза
в землю, а напьётся — встанет середь улицы на коленки и, земно кланяясь во все
стороны, просит у людей прощения, за что — не говорит. Тогда мужики ещё не сократились, злоба против
солдат жива была, и они издевались над пьяным.
В стороне жмётся Савелий и покашливает — точно ворон каркает, ожидая падали. Вихрем крутятся ребятишки, визг стоит
в воздухе, свист, хохот, и всё покрывает сильный голос Гнедого. А старушка Лаптева, мать умалишённого Григория, стоя сзади
солдата, держит его шапку
в руках, трясёт головой и шевелит чёрными губами.
Капитан снял шапку и набожно перекрестился; некоторые старые
солдаты сделали то же.
В лесу послышались гиканье, слова: «иай гяур! Урус иай!» Сухие, короткие винтовочные выстрелы следовали один за другим, и пули визжали с обеих
сторон. Наши молча отвечали беглым огнем;
в рядах их только изредка слышались замечания
в роде следующих: «он [Он — собирательное название, под которым кавказские
солдаты разумеют вообще неприятеля.] откуда палит, ему хорошо из-за леса, орудию бы нужно…» и т. д.
Вдруг
в той
стороне, где стоял хорошенький прапорщик со взводом, послышалось недружное и негромкое ура. Оглянувшись на этот крик, я увидел человек тридцать
солдат, которые с ружьями
в руках и мешками на плечах насилу-насилу бежали по вспаханному полю. Они спотыкались, но всё подвигались вперед и кричали. Впереди их, выхватив шашку, скакал молодой прапорщик.