Неточные совпадения
― Вы говорите ― нравственное воспитание. Нельзя себе представить, как это трудно! Только что вы побороли одну
сторону, другие вырастают, и опять борьба. Если не иметь опоры
в религии, ― помните, мы с вами говорили, ― то никакой отец одними своими силами без этой помощи не мог бы воспитывать.
Он не участвовал
в ночных оргиях с товарищами, которые, несмотря на строжайший присмотр, завели на
стороне любовницу — одну на восемь человек, — ни также
в других шалостях, доходивших до кощунства и насмешек над самою
религиею из-за того только, что директор требовал частого хожденья
в церковь и попался плохой священник.
Мы вернулись
в Ровно;
в гимназии давно шли уроки, но гимназическая жизнь отступила для меня на второй план. На первом было два мотива. Я был влюблен и отстаивал свою веру. Ложась спать,
в те промежуточные часы перед сном, которые прежде я отдавал буйному полету фантазии
в страны рыцарей и казачества, теперь я вспоминал милые черты или продолжал гарнолужские споры, подыскивая аргументы
в пользу бессмертия души. Иисус Навит и формальная
сторона религии незаметно теряли для меня прежнее значение…
Далее теперь: обрядовая
сторона религии, очень, конечно, украсившая, но вместе с тем много и реализировавшая ее, у них
в беспоповщине совершенно уничтожена: ничего нет, кроме моления по Иисусовой молитве…
В деле
религии он заявляет претензию, чтоб бог, без всяких с его
стороны усилий, motu proprio [по собственному почину] посылал ангелов своих для охраны его.
Единственная вещь, которая могла озаботить Тарханова
в его сношениях с Хаджи-Муратом, это — его привязанность к своей
религии, и он не скрывает, что Шамилю можно будет действовать на него с этой
стороны.
Лицемерие
в наше время, поддерживаемое с двух
сторон: quasi-религией и quasi-нayкой, дошло до таких размеров, что если бы мы не жили среди него, то нельзя бы было поверить, что люди могут дойти до такой степени самообмана. Люди дошли
в наше время до того удивительного положения, что так огрубело сердце их, что они глядят и не видят, слушают и не слышат и не разумеют.
Учение это, по мнению людей науки, заключающееся только
в его догматической
стороне —
в учении о троице, искуплении, чудесах, церкви, таинствах и пр. — есть только одна из огромного количества
религий, которые возникали
в человечестве и теперь, сыграв свою роль
в истории, отживает свое время, уничтожаясь перед светом науки и истинного просвещения.
Из такого мнения Домны Осиповны Бегушев заключил, что настоящего религиозного чувства
в ней совсем не было и что она, не отдавая себе отчета, признавала
религию только с формальной и утилитарной
стороны, а это, по его мнению, было хуже даже, чем безверие нигилистов: те, по крайней мере, веруют
в самый принцип безверия.
Туманная, наклонная к созерцанию и мистицизму фантазия германских народов развернулась во всем своем бесконечном характере, приняв
в себя и переработав христианство; но с тем вместе она придала
религии национальный цвет, и христианство могло более дать, нежели романтизм мог взять; даже то, что было взято ею, взято односторонно и, развившись — развилось на счет остальных
сторон.
Это была эстафета от полковника Пшецыньского, который объяснял, что, вследствие возникших недоразумений и волнений между крестьянами деревни Пчелихи и села Коршаны, невзирая на недавний пример энергического укрощения
в селе Высокие Снежки, он, Пшецыньский, немедленно, по получении совместного с губернатором донесения местной власти о сем происшествии, самолично отправился на место и убедился
в довольно широких размерах новых беспорядков, причем с его
стороны истощены уже все меры кротости, приложены все старания вселить благоразумие, но ни голос совести, ни внушения власти, ни слова святой
религии на мятежных пчелихинских и коршанских крестьян не оказывают достодолжного воздействия, — «а посему, — писал он, — ощущается необходимая и настоятельнейшая надобность
в немедленной присылке военной силы; иначе невозможно будет через день уже поручиться за спокойствие и безопасность целого края».
Конечно, для философии
религия должна казаться ниже ее, как не-философия, но эта, так сказать, профессиональная оценка ничего не изменяет
в иерархическом положении
религии, которая имеет дело со всем человеком, а не с одной только его
стороной, и есть жизненное отношение к божественному миру, а не одно только мышление о нем.
В действительности мы знаем, что эта философская дедукция земли и неба совершается посредством фактических позаимствований у эмпирического бытия, которое отнюдь не соглашается быть только понятием [Совершенно справедливо замечает А. Древе
в своих примечаниях к гегелевской философии
религии: «Гегель отожествляет сознательное бытие не с сознательной
стороной бытия (Bewusst-Sein) или идеальным бытием, но непосредственно с реальным и приходит, таким образом, к чудовищному утверждению, что можно посредством конечного, дискурсивного, сознательного бытия продумать процесс абсолютного, вечного, досознательного и сверхсознательного мышления непосредственно как таковой.
Что вы знаете или мните о природе вещей, лежит далеко
в стороне от области
религии: воспринимать
в нашу жизнь и вдохновляться
в этих воздействиях (вселенной) и
в том, что они пробуждают
в нас, всем единичным не обособленно, а
в связи с целым, всем ограниченным не
в его противоположности иному, а как символом бесконечного — вот что есть
религия; а что хочет выйти за эти пределы и, напр., глубже проникнуть
в природу и субстанцию вещей, есть уже не
религия, а некоторым образом стремится быть наукой…
Религия, которая останавливается на мистицизме и равнодушна к религиозному познанию, дефектна, она склоняется, с одной
стороны, к эвдемонизму, к услаждению своим мистическим экстазом, а с другой — легко подпадает влиянию какой-либо церковной ортодоксии (
в глазах Гартмана — смертный грех).
Религиозный алогизм Шлейермахера, являющийся следствием его имманентизма, вызвал гневную и резкую критику со
стороны представителя противоположного, панлогического полюса
в имманентизме — именно Гегеля, для которого
религия покрывается областью логического мышления.
С другой
стороны, признаком незрелости или же болезненного упадка является индивидуализм
в религии.
Сказанное дает основание и для суждения о пределах религиозного гнозиса, или вообще о гностическом направлении
в религии, которое всегда существовало,
в настоящее же время проявляется с наибольшею силой, с одной
стороны,
в метафизическом рационализме, а с другой —
в так называемом теософическом движении, точнее,
в современном оккультизме.
Для нас интересна здесь та
сторона учения Шлейермахера,
в которой он наиболее оригинален, а таковой является его религиозная гносеология чувства И над всеми его «Речами о
религии» веет скептически-пантеистическим исповеданием Фауста: полуверой, полуневерием — под предлогом непознаваемости.
«Речи о
религии» сделались событием и явились делом мужества и энтузиазма со
стороны их автора, который, впрочем, подчинялся
в них влиянию немецкого романтизма, а еще более — немецкого пиетизма.
Эстетизм
в религии обычно принимает форму исключительного преобладания литургической
стороны.
Философии вечно угрожает рабство то со
стороны религии, то со
стороны науки, и трудно ей удержаться
в своем собственном месте, отстоять свой собственный путь.
— Mesdam'oчки, — продолжала она сквозь смех, обращаясь к подругам, — она, наверное, татарка, а татарская
религия запрещает есть свинину… Ты можешь радоваться, Иванова, — добавила она
в сторону белокурой маленькой толстушки, — каждый раз, как будут подавать свиные котлеты, Джаваха отдаст тебе свою порцию.
И потому хитрый еврей
в деле
религии держался сам
в оборонительном положении против Антона; зато спешил вознаградить себя с другой
стороны.
В бунте подпольного человека и Ивана Карамазова против грядущей мировой гармонии, против
религии прогресса Достоевский видит положительную правду, она на их
стороне, он сам бунтует.
— Это, дочь моя, только одна
сторона вопроса, другая заключается
в том, чтобы граф повлиял на свою будущую жену
в смысле торжества католической
религии и чтобы от сближения с ней графа Кутайсова не пострадали наши интересы и высокие цели приведения России на истинный путь единой римско-католической
религии…
Это не значит, что
в новом средневековье обязательно количественно победит
религия истинного Бога,
религия Христа, но это значит, что
в эту эпоху вся жизнь со всех своих
сторон становится под знак религиозной борьбы, религиозной поляризации, выявления предельных религиозных начал.
Ибо то, что с точки зрения наблюдения, разум и воля суть только отделения (sécrétion) мозга, и то, что человек, следуя общему закону, мог развиться из низших животных
в неизвестный период времени, уясняет только с новой
стороны тысячелетия тому назад признанную всеми
религиями и философскими теориями, истину о том, что с точки зрения разума человек подлежит законам необходимости, но ни на волос не подвигает разрешение вопроса, имеющего другую, противоположную
сторону, основанную на сознании свободы.
И потому, если
религия дает ложный смысл жизни, то наука, воспитанная
в этом религиозном миросозерцании, будет с разных
сторон прикладывать этот ложный смысл к жизни людей.