Неточные совпадения
Открывались окна
в домах, выглядывали люди, все —
в одну
сторону, откуда еще доносились крики и что-то трещало, как будто ломали забор.
Парень сплюнул сквозь зубы, перешел через улицу и присел на корточки около гимназиста, но тотчас же вскочил, оглянулся и быстро, почти бегом, пошел
в тихий конец улицы.
«Кончилось», — подумал Самгин. Сняв очки и спрятав их
в карман, он перешел на другую
сторону улицы, где курчавый
парень и Макаров, поставив Алину к стене, удерживали ее, а она отталкивала их.
В эту минуту Игнат, наклонясь, схватил гроб за край, легко приподнял его и, поставив на попа, взвизгнул...
— Я — приезжий, адвокат, — сказал он первое, что пришло
в голову, видя, что его окружают нетрезвые люди, и не столько с испугом, как с отвращением, ожидая, что они его изобьют. Но молодой
парень в синей, вышитой рубахе,
в лаковых сапогах, оттолкнул пьяного
в сторону и положил ладонь на плечо Клима. Самгин почувствовал себя тоже как будто охмелевшим от этого прикосновения.
Марья Алексевна и ругала его вдогонку и кричала других извозчиков, и бросалась
в разные
стороны на несколько шагов, и махала руками, и окончательно установилась опять под колоннадой, и топала, и бесилась; а вокруг нее уже стояло человек пять
парней, продающих разную разность у колонн Гостиного двора;
парни любовались на нее, обменивались между собою замечаниями более или менее неуважительного свойства, обращались к ней с похвалами остроумного и советами благонамеренного свойства: «Ай да барыня,
в кою пору успела нализаться, хват, барыня!» — «барыня, а барыня, купи пяток лимонов-то у меня, ими хорошо закусывать, для тебя дешево отдам!» — «барыня, а барыня, не слушай его, лимон не поможет, а ты поди опохмелись!» — «барыня, а барыня, здорова ты ругаться; давай об заклад ругаться, кто кого переругает!» — Марья Алексевна, сама не помня, что делает, хватила по уху ближайшего из собеседников —
парня лет 17, не без грации высовывавшего ей язык: шапка слетела, а волосы тут, как раз под рукой; Марья Алексевна вцепилась
в них.
В тот же день вернулся я с уложенным чемоданом
в город Л. и поплыл
в Кёльн. Помню, пароход уже отчаливал, и я мысленно прощался с этими улицами, со всеми этими местами, которые я уже никогда не должен был позабыть, — я увидел Ганхен. Она сидела возле берега на скамье. Лицо ее было бледно, но не грустно; молодой красивый
парень стоял с ней рядом и, смеясь, рассказывал ей что-то; а на другой
стороне Рейна маленькая моя мадонна все так же печально выглядывала из темной зелени старого ясеня.
Девушки и
парни расходятся
в разные
стороны.
Во время сезона улица по обеим
сторонам всю ночь напролет была уставлена экипажами. Вправо от подъезда, до Глинищевского переулка, стояли собственные купеческие запряжки, ожидавшие, нередко до утра, засидевшихся
в клубе хозяев. Влево, до Козицкого переулка, размещались сперва лихачи, и за ними гремели бубенцами
парные с отлетом «голубчики»
в своих окованных жестью трехместных санях.
В Богословском (Петровском) переулке с 1883 года открылся театр Корша. С девяти вечера отовсюду поодиночке начинали съезжаться извозчики, становились
в линию по обеим
сторонам переулка, а не успевшие занять место вытягивались вдоль улицы по правой ее
стороне, так как левая была занята лихачами и
парными «голубчиками», платившими городу за эту биржу крупные суммы. «Ваньки», желтоглазые погонялки — эти извозчики низших классов, а также кашники, приезжавшие
в столицу только на зиму, платили «халтуру» полиции.
А если, может быть, и хорошо (что тоже возможно), то чем же опять хорошо?» Сам отец семейства, Иван Федорович, был, разумеется, прежде всего удивлен, но потом вдруг сделал признание, что ведь, «ей-богу, и ему что-то
в этом же роде всё это время мерещилось, нет-нет и вдруг как будто и померещится!» Он тотчас же умолк под грозным взглядом своей супруги, но умолк он утром, а вечером, наедине с супругой, и принужденный опять говорить, вдруг и как бы с особенною бодростью выразил несколько неожиданных мыслей: «Ведь
в сущности что ж?..» (Умолчание.) «Конечно, всё это очень странно, если только правда, и что он не спорит, но…» (Опять умолчание.) «А с другой
стороны, если глядеть на вещи прямо, то князь, ведь, ей-богу, чудеснейший
парень, и… и, и — ну, наконец, имя же, родовое наше имя, всё это будет иметь вид, так сказать, поддержки родового имени, находящегося
в унижении,
в глазах света, то есть, смотря с этой точки зрения, то есть, потому… конечно, свет; свет есть свет; но всё же и князь не без состояния, хотя бы только даже и некоторого.
Вот
стороной дороги бегут две потные косматые лошади
в хомутах с захлестнутыми за шлеи постромками, и сзади, свесив длинные ноги
в больших сапогах по обеим
сторонам лошади, у которой на холке висит дуга и изредка чуть слышно побрякивает колокольчиком, едет молодой
парень, ямщик, и, сбив на одно ухо поярковую шляпу, тянет какую-то протяжную песню.
Парфен и родные его, кажется, привыкли уже к этой мысли; он, со своей
стороны, довольно равнодушно оделся
в старый свой кафтан, а новый взял
в руки; те довольно равнодушно простились с ним, и одна только работница сидела у окна и плакала; за себя ли она боялась, чтобы ей чего не было,
парня ли ей было жаль — неизвестно; но между собой они даже и не простились.
«Помилуй бог, — говорит, — как вода тепла: все равно что твое
парное молочко
в доеночке. Кто, благодетели, охотники на ту
сторону переплыть и канат перетащить, чтобы мост навесть?»
Потом, взявшись за руки, девки и
парни кружились вокруг жениха и невесты, сперва
в одну, потом
в другую
сторону. Жених выпил пиво, съел пироги, изъездил коня и выгоняет свою родню.
Тут же,
в этой же кучке людей, был один из таких зубастых, а
в сущности развеселый и премилейший человек, но которого с этой
стороны я узнал уже после, видный и рослый
парень, с большой бородавкой на щеке и с прекомическим выражением лица, впрочем довольно красивого и сметливого.
Гость ревниво осмотрел его и остался доволен —
парень не понравился ему. Коренастый, краснощёкий,
в синей рубахе, жилете и шароварах за сапоги, он казался грубым, тяжёлым, похожим на кучера. Всё время поправлял рыжеватые курчавые волосы, карие глаза его беспокойно бегали из
стороны в сторону, и по лицу ходили какие-то тени, а нос сердито шмыгал, вдыхая воздух. Он сидел на сундуке, неуклюже двигая ногами, и смотрел то на них, то на гостя каким-то неприятным, недоумевающим взглядом.
— А я вам
парного молока добыла… — как-то конфузливо-сурово сообщала Федосья, глядя куда-нибудь
в сторону. — У дворника есть курицы, так тоже скоро нестись будут. Свежее яичко хорошо скушать. Вот если бы красного вина добыть…
Недаром же трунил над ним Захар, называя его мимолетным
парнем и соломенною душою; недаром сравнивал его с мякиной, которая шумит и вьется пока
в углу,
в затишье, а как только вынесешь
в открытое поле, летит покорно
в ту
сторону, откуда ветер покрепче!
В стороне ото всех, у обрыва небольшой промоины, улеглись трое молодых
парней, а пред ними стоял Ежов и звонко говорил...
Его и детей точно вихрем крутило, с утра до вечера они мелькали у всех на глазах, быстро шагая по всем улицам, торопливо крестясь на церкви; отец был шумен и неистов, старший сын угрюм, молчалив и, видимо, робок или застенчив, красавец Олёшка — задорен с
парнями и дерзко подмигивал девицам, а Никита с восходом солнца уносил острый горб свой за реку, на «Коровий язык», куда грачами слетелись плотники, каменщики, возводя там длинную кирпичную казарму и
в стороне от неё, под Окою, двухэтажный большой дом из двенадцативершковых брёвен, — дом, похожий на тюрьму.
Иной раз как будто отойдёшь
в сторону от себя и видишь: вот стоит на распутье здоровый
парень, и всем он чужой, ничто ему не нравится, никому он не верит.
Молодой
парень может, например, брить себе бороду, нуждающийся бедняк может
в воскресенье, вместо храма божия, отправиться работать на свою полосу, — это не вызовет преследований со
стороны односельцев.
— Ой, родимый, какой у девушки любовник! Никогда, кажись, я ее
в этом не замечала. По нашей
стороне девушки честные, ты хоть кого спроси, а моя уж подавно: до двадцати годков дожила, не игрывала хорошенько с парнями-то! Вот тоже на праздниках, когда который этак пошутит с ней, так чем ни попало и свистнет. «Не балуй, говорит, я тебя не замаю». Вот она какая у меня была; на это, по-моему, приходить нечего.
Выскочили из леса десять
парней в красных рубахах и нахлобученных на самые глаза шапках, с лицами, завязанными платками. Взвизгнули девицы, градом брызнули во все
стороны, заголосили матери, пуще всех кричала и суетилась Флена Васильевна.
И́дут, а сами то и дело по
сторонам оглядываются, не улизнула ли которая белица
в лесную опушку грибы сбирать, не подвернулся ли к которой деревенский
парень, не завел ли с ней греховодных разговоров.
— Так, — проговорил дядя Онуфрий. — Ин велите своим
парням волочки снимать — вместе и поедем, нам
в ту же
сторону версты две либо три ехать.
Трое остальных шли по шоссе Камер-Коллежского Вала и пели «По морям». Ветер гнал по сухой земле опавшие листья тополей, ущербный месяц глядел из черных туч с серебряными краями. Вдруг
в мозгах у Юрки зазвенело, голова мотнулась
в сторону, кепка слетела. Юрка
в гневе обернулся. Плотный
парень в пестрой кепке второй раз замахивался на него. Юрка отразил удар, но сбоку получил по шее. Черкизовцев было человек семь-восемь. Они окружили заводских ребят. Начался бой.
На пустыре Ананьева не было. Кузьма пошел до улице, посмотрел по
сторонам, но нигде не было видно старика.
Парень вернулся к избе, запер дверь
в привинченные кольца висячим замком и положил ключ
в расщелину одного из бревен — место, уговоренное с Петром Ананьевым, на случай совместного ухода из дому. Почти бегом бросился он затем по улице и, не уменьшая шага, меньше чем через час был уже во дворе дома Салтыкова.
Торопливо шла навстречу скромно одетая молодая женщина. Вдруг Спирька быстро наклонился и протянул руку к ее щиколотке. Женщина шарахнулась
в сторону. А Спирька старательно поправлял шнурок на своем ботинке, как будто для этого только и наклонился.
Парни загоготали.
Несмотря на принятые со
стороны начальства меры, стоявший на очереди
парень разыскан не был, и
в очередных списках присутствия по воинской повинности против имени Ивана Кузьмича Орлова появилась лаконическая отметка: «
в безвестной отлучке».
Вошедший старательно стал окуриваться у костра. Он поворачивался во все
стороны, наклонял голову, протягивал ноги, обутые
в смазанные сапоги. Такое тщательное окуривание окончательно расположило к
парню отца Иоанна.
Антиповна шарахнулась
в сторону и чуть не позабыла ответить на почтительный поклон столкнувшегося с ней
парня. Она узнала
в нем того «нового желанного гостя» Строгановых, которого обвиняла накануне перед Максимом Яковлевичем
в порче своей питомицы, — Ермака Тимофеевича.
Она по целым часам задерживала Кузьму
в беседке и
в разговорах с ним, что называется, «отводила душу»; она жаловалась ему на следователей, на людскую несправедливость, на свою горькую долю «беззащитной вдовы». Полупьяный
парень тупо слушал ее, со своей
стороны пускался
в россказни о своих скитаниях по Москве, о приятелях и собутыльниках.
Лельку ребята выбрали командиром одного из «преуспевающих» взводов.
В юнгштурмовке защитного цвета, с ременным поясом, с портупеей через плечо, она сидела, положив ногу на ногу. К ней теснились девчата и
парни, задавали торопливые вопросы. Она отвечала с медленным нажимом, стараясь покрепче впечатлеть ответы
в мозги.
В уголке, за буфетным столиком, одиноко сидел Ведерников и зубрил по книжке, не глядя по
сторонам.
На городской площади собралась толпа народа. Целый отряд воинов выстроился
в шеренги. Высокий, рослый
парень стоял
в стороне в солдатской одежде, а возле него приютился пяток малолетних ребятишек. Худая, бледнолицая крестьянка стояла подле и заливалась слезами.