Неточные совпадения
Хлестаков (
в сторону).А она тоже очень аппетитна, очень недурна. (Бросается на колени.)Сударыня, вы видите, я сгораю от
любви.
Сзади процессии следовала Пфейферша, без кринолина; с одной
стороны ее конвоировала Аксиньюшка, с другой — знаменитый юродивый Парамоша, заменивший
в любви глуповцев не менее знаменитого Архипушку, который сгорел таким трагическим образом
в общий пожар (см.
Воспоминание о вас для вашего сына может повести к вопросам с его
стороны, на которые нельзя отвечать, не вложив
в душу ребенка духа осуждения к тому, что должно быть для него святыней, и потому прошу понять отказ вашего мужа
в духе христианской
любви. Прошу Всевышнего о милосердии к вам.
Немного спустя принесли к нему, точно, приглашенье на бал к губернатору, — дело весьма обыкновенное
в губернских городах: где губернатор, там и бал, иначе никак не будет надлежащей
любви и уважения со
стороны дворянства.
Ну! люди
в здешней
стороне!
Она к нему, а он ко мне,
А я… одна лишь я
любви до смерти трушу. —
А как не полюбить буфетчика Петрушу!
— Интересно, что сделает ваше поколение, разочарованное
в человеке? Человек-герой, видимо, антипатичен вам или пугает вас, хотя историю вы мыслите все-таки как работу Августа Бебеля и подобных ему. Мне кажется, что вы более индивидуалисты, чем народники, и что массы выдвигаете вы вперед для того, чтоб самим остаться
в стороне. Среди вашего брата не чувствуется человек, который сходил бы с ума от
любви к народу, от страха за его судьбу, как сходит с ума Глеб Успенский.
Но это его настроение держалось недолго. Елена оказалась женщиной во всех отношениях более интересной, чем он предполагал. Искусная
в технике
любви, она легко возбуждала его чувственность, заставляя его переживать сладчайшие судороги не испытанной им силы, а он был
в том возрасте, когда мужчина уже нуждается
в подстрекательстве со
стороны партнерши и благодарен женщине за ее инициативу.
Анфиса (читает). «У меня все готово. Докажите, что вы меня любите не на словах только, а на самом деле. Доказательств моей
любви вы видели много. Для вас я бросил свет, бросил знакомство, оставил все удовольствия и развлечения и живу более года
в этой дикой
стороне,
в которой могут жить только медведи да Бальзаминовы…»
Анфиса. Еще бы после этого да я не поехала! Это даже было бы неучтиво с моей
стороны. (Читает.) «Впрочем, может быть, вам ваша жизнь нравится и вся ваша
любовь заключается
в том, чтобы писать письма и заставлять обожателей во всякую погоду ходить по пятнадцати раз мимо ваших окон?
В таком случае извините, что я предложил вам бежать со мной…»
Взгляд Ольги на жизнь, на
любовь, на все сделался еще яснее, определеннее. Она увереннее прежнего глядит около себя, не смущается будущим;
в ней развернулись новые
стороны ума, новые черты характера. Он проявляется то поэтически разнообразно, глубоко, то правильно, ясно, постепенно и естественно…
Момент символических намеков, знаменательных улыбок, сиреневых веток прошел невозвратно.
Любовь делалась строже, взыскательнее, стала превращаться
в какую-то обязанность; явились взаимные права. Обе
стороны открывались более и более: недоразумения, сомнения исчезали или уступали место более ясным и положительным вопросам.
В разговоре она не мечтает и не умничает: у ней, кажется, проведена
в голове строгая черта, за которую ум не переходил никогда. По всему видно было, что чувство, всякая симпатия, не исключая и
любви, входят или входили
в ее жизнь наравне с прочими элементами, тогда как у других женщин сразу увидишь, что
любовь, если не на деле, то на словах, участвует во всех вопросах жизни и что все остальное входит
стороной, настолько, насколько остается простора от
любви.
Она порылась
в своей опытности: там о второй
любви никакого сведения не отыскалось. Вспомнила про авторитеты теток, старых дев, разных умниц, наконец писателей, «мыслителей о
любви», — со всех
сторон слышит неумолимый приговор: «Женщина истинно любит только однажды». И Обломов так изрек свой приговор. Вспомнила о Сонечке, как бы она отозвалась о второй
любви, но от приезжих из России слышала, что приятельница ее перешла на третью…
— Мы высказались… отдаю решение
в ваши руки! — проговорил глухо Марк, отойдя на другую
сторону беседки и следя оттуда пристально за нею. — Я вас не обману даже теперь,
в эту решительную минуту, когда у меня голова идет кругом… Нет, не могу — слышите, Вера, бессрочной
любви не обещаю, потому что не верю ей и не требую ее и от вас, венчаться с вами не пойду. Но люблю вас теперь больше всего на свете!.. И если вы после всего этого, что говорю вам, — кинетесь ко мне… значит, вы любите меня и хотите быть моей…
Ивана Ивановича «лесничим» прозвали потому, что он жил
в самой чаще леса,
в собственной усадьбе, сам занимался с
любовью этим лесом, растил, холил, берег его, с одной
стороны, а с другой — рубил, продавал и сплавлял по Волге. Лесу было несколько тысяч десятин, и лесное хозяйство устроено и ведено было с редкою аккуратностью; у него одного
в той
стороне устроен был паровой пильный завод, и всем заведовал, над всем наблюдал сам Тушин.
Марья Ивановна, передавая все это мне
в Москве, верила и тому и другому варианту, то есть всему вместе: она именно утверждала, что все это могло произойти совместно, что это вроде la haine dans l'amour, [Ненависти
в любви (франц.).] оскорбленной любовной гордости с обеих
сторон и т. д., и т. д., одним словом, что-то вроде какой-то тончайшей романической путаницы, недостойной всякого серьезного и здравомыслящего человека и, вдобавок, с подлостью.
Многие из «высших» даже лиц и даже из ученейших, мало того, некоторые из вольнодумных даже лиц, приходившие или по любопытству, или по иному поводу, входя
в келью со всеми или получая свидание наедине, ставили себе
в первейшую обязанность, все до единого, глубочайшую почтительность и деликатность во все время свидания, тем более что здесь денег не полагалось, а была лишь
любовь и милость с одной
стороны, а с другой — покаяние и жажда разрешить какой-нибудь трудный вопрос души или трудный момент
в жизни собственного сердца.
Аннушка проворно ушла
в лес. Касьян поглядел за нею вслед, потом потупился и усмехнулся.
В этой долгой усмешке,
в немногих словах, сказанных им Аннушке,
в самом звуке его голоса, когда он говорил с ней, была неизъяснимая, страстная
любовь и нежность. Он опять поглядел
в сторону, куда она пошла, опять улыбнулся и, потирая себе лицо, несколько раз покачал головой.
Она
в ярких красках описывала положение актрис, танцовщиц, которые не подчиняются мужчинам
в любви, а господствуют над ними: «это самое лучшее положение
в свете для женщины, кроме того положения, когда к такой же независимости и власти еще присоединяется со
стороны общества формальное признание законности такого положения, то есть, когда муж относится к жене как поклонник актрисы к актрисе».
Но
в этом одиночестве грудь наша не была замкнута счастием, а, напротив, была больше, чем когда-либо, раскрыта всем интересам; мы много жили тогда и во все
стороны, думали и читали, отдавались всему и снова сосредоточивались на нашей
любви; мы сверяли наши думы и мечты и с удивлением видели, как бесконечно шло наше сочувствие, как во всех тончайших, пропадающих изгибах и разветвлениях чувств и мыслей, вкусов и антипатий все было родное, созвучное.
У них и у нас запало с ранних лет одно сильное, безотчетное, физиологическое, страстное чувство, которое они принимали за воспоминание, а мы — за пророчество: чувство безграничной, обхватывающей все существование
любви к русскому народу, русскому быту, к русскому складу ума. И мы, как Янус или как двуглавый орел, смотрели
в разные
стороны,
в то время как сердце билось одно.
Два противоположные чувства борются
в ней: с одной
стороны, укоренившаяся
любовь к дочери, с другой — утомление, исподволь подготовлявшееся, благодаря вечным заботам об дочери и той строптивости, с которою последняя принимала эти заботы.
В социальной
стороне любви я себя чувствовал революционером и требовал революции
в этой области.
Обратной
стороной русского странничества, всегда
в сущности анархического, русской
любви к вольности является русское мещанство, которое сказалось
в нашем купеческом, чиновничьем и мещанском быте.
Тогда Иоанн, который оставался
в стороне, начнет свое священство
Любви, будет жить
в душах новых пап».
И пусть неверующие, смотрящие со
стороны, не ждут чудес от христианина, чтобы поверить, чтобы войти
в мистический круг; они ведь не видят чуда, реально уже совершившегося, чуда воскресения Христа, и ничего не увидят до тех пор, пока свободная
любовь не одержит
в них победы над вынужденной силой.
Бог весть, увидимся ли вновь,
Увы! надежды нет.
Прости и знай: твою
любовь,
Последний твой завет
Я буду помнить глубоко
В далекой
стороне…
Не плачу я, но не легко
С тобой расстаться мне!
Тебе гарантировано вежливое и благопристойное поведение со
стороны нанятой тобою для
любви проститутки, и личность твоя неприкосновенна… хотя бы даже
в самом прямом смысле,
в смысле пощечины, которую ты, конечно, заслуживаешь своими бесцельными и, может быть, даже мучительными расспросами.
Подпоручик принялся перебирать одну за другой карточки простой фотографии и цветной, на которых во всевозможных видах изображалась
в самых скотских образах,
в самых неправдоподобных положениях та внешняя
сторона любви, которая иногда делает человека неизмеримо ниже и подлее павиана. Горизонт заглядывал ему через плечо, подталкивал локтем и шептал...
Попреки, унижения, подруга мальчишки, который уж и теперь тяготится ее
любовью, а как женится — тотчас же начнет ее не уважать, обижать, унижать;
в то же время сила страсти с ее
стороны, по мере охлаждения с другой; ревность, муки, ад, развод, может быть, само преступление… нет, Ваня!
Он клялся ей во всегдашней, неизменной
любви и с жаром оправдывался
в своей привязанности к Кате; беспрерывно повторял, что он любит Катю только как сестру, как милую, добрую сестру, которую не может оставить совсем, что это было бы даже грубо и жестоко с его
стороны, и все уверял, что если Наташа узнает Катю, то они обе тотчас же подружатся, так что никогда не разойдутся, и тогда уже никаких не будет недоразумений.
Не далее как накануне Плешивцев написал и представил князю Ивану Семенычу проект циркуляра,
в котором, именно ввиду постоянного распространения"превратных толкований",
любовь к отечеству рекомендовалась вниманию начальствующих лиц, как такое чувство, которое заслуживало со
стороны их особливого внимания и поощрения.
Все это заставило меня глубоко задуматься. Валек указал мне моего отца с такой
стороны, с какой мне никогда не приходило
в голову взглянуть на него: слова Валека задели
в моем сердце струну сыновней гордости; мне было приятно слушать похвалы моему отцу, да еще от имени Тыбурция, который «все знает»; но вместе с тем дрогнула
в моем сердце и нота щемящей
любви, смешанной с горьким сознанием: никогда этот человек не любил и не полюбит меня так, как Тыбурций любит своих детей.
В провинции лица умеют точно так же хорошо лгать, как и
в столицах, и если бы кто посмотрел
в нашу
сторону, то никак не догадался бы, что
в эту минуту разыгрывалась здесь одна из печальнейших драм,
в которой действующими лицами являлись оскорбленная гордость и жгучее чувство
любви, незаконно попранное, два главные двигателя всех действий человеческих.
Он хвалил направление нынешних писателей, направление умное, практическое,
в котором, благодаря бога, не стало капли приторной чувствительности двадцатых годов; радовался вечному истреблению од, ходульных драм, которые своей высокопарной ложью
в каждом здравомыслящем человеке могли только развивать желчь; радовался, наконец, совершенному изгнанию стихов к ней, к луне, к звездам; похвалил внешнюю блестящую
сторону французской литературы и отозвался с уважением об английской — словом, явился
в полном смысле литературным дилетантом и, как можно подозревать, весь рассказ о Сольфини изобрел, желая тем показать молодому литератору свою симпатию к художникам и
любовь к искусствам, а вместе с тем намекнуть и на свое знакомство с Пушкиным, великим поэтом и человеком хорошего круга, — Пушкиным, которому, как известно,
в дружбу напрашивались после его смерти не только люди совершенно ему незнакомые, но даже печатные враги его,
в силу той невинной слабости, что всякому маленькому смертному приятно стать поближе к великому человеку и хоть одним лучом его славы осветить себя.
По левую
сторону помешался некто Каламский, предводитель дворянства, служивший
в военной службе только до подпоручика и потому никогда не воображавший, чтоб какой-нибудь генерал обратил на него человеческое внимание, но с поступлением
в предводители, обласканный губернатором, почувствовал к нему какую-то фанатическую
любовь.
Александр был избалован, но не испорчен домашнею жизнью. Природа так хорошо создала его, что
любовь матери и поклонение окружающих подействовали только на добрые его
стороны, развили, например,
в нем преждевременно сердечные склонности, поселили ко всему доверчивость до излишества. Это же самое, может быть, расшевелило
в нем и самолюбие; но ведь самолюбие само по себе только форма; все будет зависеть от материала, который вольешь
в нее.
Ну, так вот видишь ли: с одной
стороны, возьми кровь
в жилах — это материальное, с другой — самолюбие, привычку — это духовное; вот тебе и
любовь!
Любви и дружбе тоже верит, только не думает, что они упали с неба
в грязь, а полагает, что они созданы вместе с людьми и для людей, что их так и надобно понимать и вообще рассматривать вещи пристально, с их настоящей
стороны, а не заноситься бог знает куда.
Блондинка, с своей
стороны, заметив
любовь брюнетки к Степану Трофимовичу, тоже заключилась сама
в себя.
Сердце его разрывалось от этого звона, но он стал прислушиваться к нему с
любовью, как будто
в нем звучало последнее прощание Елены, и когда мерные удары, сливаясь
в дальний гул, замерли наконец
в вечернем воздухе, ему показалось, что все родное оторвалось от его жизни и со всех
сторон охватило его холодное, безнадежное одиночество…
Но приходит время, когда, с одной
стороны, смутное сознание
в душе своей высшего закона
любви к богу и ближнему, с другой — страдания, вытекающие из противоречий жизни, заставляют человека отречься от жизнепонимания общественного и усвоить новое, предлагаемое ему, разрешающее все противоречия и устраняющее страдания его жизни, — жизнепонимание христианское. И время это пришло теперь.
Но когда я говорил, что такого ограничения не сделано
в божьем законе, и упоминал об обязательном для всех христианском учении братства, прощения обид,
любви, которые никак не могли согласоваться с убийством, люди из народа обыкновенно соглашались, но уже с своей
стороны задавали мне вопрос: каким же образом делается то, спрашивали они, что правительство, которое, по их понятиям, не может ошибаться, распоряжается, когда нужно, войсками, посылая их на войну, и казнями преступников?
В тяжкое время душевных мук и телесных страданий Софья Николавна постоянно видела искреннюю
любовь и самоотвержение со
стороны Алексея Степаныча.
Итак, устроили следующую машинацию: [Машинация (правильно — махинация) — жульничество, неблаговидные действия для достижения корыстных целей, темные делишки.] одну из родных племянниц Арины Васильевны, петую дуру, смертную вестовщицу и пьяницу, Флену Ивановну Лупеневскую, научили приехать как будто
в гости
в Багрово и между прочими россказнями рассказать про
любовь Алексея Степаныча, разумеется, с самой невыгодной
стороны для Софьи Николавны.
Он мало понимал романическую
сторону любви, и мужская его гордость оскорблялась влюбленностью сына, которая казалась ему слабостью, унижением, дрянностью
в мужчине; но
в то же время он понял, что Софья Николавна тут ни
в чем не виновата и что всё дурное, слышанное им на ее счет, было чистою выдумкою злых людей и недоброжелательством собственной семьи.
Каждый день я все с бо́льшим удивлением находил, что Олеся — эта выросшая среди леса, не умеющая даже читать девушка — во многих случаях жизни проявляет чуткую деликатность и особенный, врожденный такт.
В любви —
в прямом, грубом ее смысле — всегда есть ужасные
стороны, составляющие мучение и стыд для нервных, художественных натур. Но Олеся умела избегать их с такой наивной целомудренностью, что ни разу ни одно дурное сравнение, ни один циничный момент не оскорбили нашей связи.
«Много я передумал и много изменился
в это последнее время», писал Оленин, «и дошел до того, что написано
в азбучке. Для того чтоб быть счастливым, надо одно — любить, и любить с самоотвержением, любить всех и всё, раскидывать на все
стороны паутину
любви: кто попадется, того и брать. Так я поймал Ванюшу, дядю Ерошку, Лукашку, Марьянку».
Первое, что ему пришло
в голову, когда он открыл
любовь Круциферского, — заставить его жениться; он думал, что письмо было шалостью, что молодой человек не так-то легко наденет на себя ярмо брачной жизни; из ответов Круциферского Негров ясно видел, что тот жениться не прочь, и потому он тотчас переменил
сторону атаки и завел речь о состоянии, боясь, что Круциферский, решась на брак, спросит его о приданом.
Скажу вкратце, что после опыта
любви, на который потратилось много жизни, и после нескольких векселей, на которые потратилось довольно много состояния, он уехал
в чужие края — искать рассеянья, искать впечатлений, занятий и проч., а его мать, слабая и состарившаяся не по летам, поехала
в Белое Поле поправлять бреши, сделанные векселями, да уплачивать годовыми заботами своими минутные увлечения сына, да копить новые деньги, чтоб Володя на чужой
стороне ни
в чем не нуждался.