Маркус и девочки

Клаус Хагерюп, 1997

Это вторая книга про приключения четырнадцатилетнего Маркуса Симонсена. За первые два месяца старшей школы Маркус влюбляется во всех одноклассниц подряд, а в некоторых даже по второму разу. Его друг Сигмунд придумывает сложносочиненные планы по покорению сердца той или иной девушки, но стоит им добиться успеха, как Маркус переключает свое романтическое внимание на кого-то еще. Маркус мог бы обратиться за помощью к отцу, но тот всю жизнь любил только маму. И вот в классе Маркуса появляется новенькая Александра. Она не похожа ни на кого, прекраснее всех на свете и Маркус готов на все, чтобы завоевать ее сердце. Сигмунд придумывает очередной гениальный план: они поставят «Ромео и Джульетту», где Маркус сыграет Ромео, а Александра – Джульетту. Но и ту все пойдет совсем не так, как задумано. Клаус Хагерюп (1946–2018) – норвежский писатель, переводчик, сценарист, актер и режиссер. Дебютировал в 1969 году со сборником стихов «Вот как я о тебе думаю». В 1968–1969 годах Клаус Хагерюп играл в разных театрах, а также работал преподавателем, режиссером и писателем. Кроме того он снялся в нескольких фильмах, но более известен как автор пьес для театра и радио и книг, в основном, для подростков. Наибольшую известность принесла Клаусу Хагерюпу серия про неуверенного в себе подростка Маркуса. В 1988 году Клаус Хагерюп написал биографию «Мне все так близко» о своей матери Ингер Хагерюп, которую считают одной из самых значимых норвежских поэтов XX века. Клаус Хагерюп получил несколько литературных премий, а в ноябре 2018 года он был награжден Почетной премией Браге за вклад в норвежскую литературу.

Глава пятая

Маркус проснулся с мыслью, что он влюбился в Муну. Это случилось во сне. Она пришла к нему и протянула руки. «Ты любишь меня?» — спросила она и улыбнулась, показав полный рот восхитительных, белоснежных и чуть кривоватых зубов. Нитка необработанного жемчуга, спрятанная за алыми губами.

Сон был потрясающим. Настоящее откровение. С глаз словно пелена спала. Во сне Маркус наконец-то ясно все увидел. Он увидел Ее. Женщину всей своей жизни. Муну.

Маркус закрыл глаза и попытался снова заснуть, но, конечно, ничего не получилось. Он услышал, как отец напевает на кухне: «Oh what a beautiful morning»^[23]. Он и сам, лежа в кровати, замурлыкал этот мотивчик. Утро и в самом деле было замечательным. Даже погода улучшилась. В окно светило солнце. Листья на деревьях колыхались от ветра. Вдалеке орали коты. Воздух словно наполнился любовью. И он сам тоже. Муна, Муна, Муна! Маркус выпрыгнул из постели. Долой пижаму, надеваем трусы… Носки… Футболку… Гип-гип, ура! Какой чудесный день! Oh what a beautiful morning! Где мои брюки, где рубашка? Он застыл посреди комнаты, держа штаны в руках. А что он скажет Эллен Кристине? Она же думает, что он влюблен в нее. В самом деле? Она так не думает. Она же с Сигмундом. А тот понял, что эта влюбленность не привела бы ни к чему, и взял удар на себя. Сказал, что он сам, а не Маркус написал это идиотское сочинение про дурацкую русалку с ужасными ушами. Старый добрый Сигмунд. Настоящий друг, который познался в беде. Да! Верный и умный. Это он сам его предал! Но теперь Маркус все исправит. Он попросит прощения у своего лучшего друга, пересядет обратно на свое место, снова начнет посылать привычные сигналы и увлекательные записки и будет вместе с Муной. Он радостно улыбнулся и заметил, что улыбка застыла. Ощущение счастья тут же пропало. Оно было всего-навсего продолжением сна. Только теперь Маркус окончательно проснулся. Тяжелые мысли вернулись. Он будет вместе с Муной? Что это он себе вообразил? Он никогда ни с кем не будет. Он никогда не сможет сказать ей, что любит ее. Он — самый трусливый мальчик на свете. Только один человек может ему помочь… Сигмунд. Но примет ли он извинения? Человек, который предал один раз, может предать снова. Он вырыл яму своему лучшему другу и чуть не упал в нее сам. Подумать только, как он сглупил! Он ничего не понял. Даже когда Сигмунд встал на уроке и сказал: «Markus is my best friend». Маркуса ослепила ревность и гордость, он не понял, что Сигмунд спас его от судьбы, которая могла стать хуже смерти. И почему все так происходит? Почему он всегда все делает не так? А все потому, что он такой… Маркус Симонсен! Не только самый трусливый на свете мальчик, но еще и самый глупый.

Он надел брюки, подошел к шкафу и, почти не надеясь, что это хоть как-то поможет делу, достал синий свитер.

Монс все еще напевал на кухне, и Маркус пошел к нему. Интересно, получится ли у него запихнуть в себя бутерброд с паштетом…

Маркус закрыл за собой входную дверь и вышел на лестницу. Потом он снова открыл дверь и снова вошел. Так повторилось три раза. Не потому, что он что-то забыл, а потому что тройка была его счастливым числом. В нем теплилась слабая надежда, что, если он откроет и закроет дверь трижды, Сигмунд будет стоять на перекрестке и ждать его.

Маркус осторожно шел по дороге. Когда он внимательно прислушался к своему телу, то почувствовал, что нога все еще побаливает. Вчера он всего лишь ее подвернул, споткнувшись. Сегодня наверняка сломает. Маркус всегда считал, что жизнь становится с каждым днем хуже и хуже. На перекрестке спиной к Маркусу стоял какой-то парень в коричневых вельветовых брюках и синем свитере и что-то убирал с тротуара. Маркус побежал, но, когда парень обернулся, тут же остановился. Они внимательно посмотрели друг на друга. Их разделяло всего метров пять. Сигмунд держал в руке камень. Маркус слабо улыбнулся, хоть и не был уверен, что ему это удалось.

— У тебя в руке камень, — сказал он.

Сигмунд бросил камень в придорожные кусты.

— Больше нет. — У него тоже не получилось улыбки.

— Ты кидаешься камнями? — спросил Маркус.

Ну вот, молодец, он даже в состоянии поддержать разговор.

— Я их убираю с тротуара, — ответил Сигмунд.

— А-а, — протянул Маркус.

— О них можно споткнуться.

Маркус потрудился над улыбкой.

— Борец за безопасность и чистоту? — спросил он.

— Ага. Как поживают твои уши?

— Все в порядке. Просто вчера их заложило.

Сигмунд кивнул:

— Я так и думал.

Они постояли молча.

— Сигмунд.

— Маркус?

— Прости, — сказал Маркус.

— Нет, это я виноват, — покачал головой Сигмунд.

— Нет, я!

— Мы еще и на эту тему будем ссориться?

Маркус покачал головой:

— Я не хочу ссориться. Мне очень обидно, Сигмунд.

Сигмунд подобрал с тротуара еще один камень и бросил его в кусты.

— Мне тоже.

— Я очень виноват.

— Нет, это я очень виноват.

— Я — мерзавец.

— Нет, это я — мерзавец.

— Нет, я!

— Нет, Маркус. Мерзавец — это я.

Маркус начал злиться. Может он хоть раз в жизни попросить прощения у Сигмунда, чтобы тот не начал спорить?

— Нет, я! — сказал он горячо. — Я выставил тебя на смех перед всем классом.

— И правильно сделал, — сказал Сигмунд, — я же увел у тебя девушку.

— Она не моя девушка!

— Нет. Но скоро будет твоей.

— Что?

— Я рассказал ей всю правду вчера вечером.

— Только не это! — сказал Маркус.

— Да, — ответил Сигмунд, — я сказал, что все эти красивые слова написал ты, а вовсе не я.

Маркус почувствовал, как кровь отливает от головы и собирается где-то под корнями деревьев.

— Ты рассказал?!

— Да, и сказал, что ты ее любишь.

Маркус попытался проглотить слюну, набравшуюся у него во рту.

— А она что?

— Она порвала со мной и теперь хочет пригласить тебя.

— Пригласить меня? Куда?

— На свой день рождения.

Маркус почувствовал, как застучали его зубы.

— П-почему… п-почему… она хочет пригласить меня?

— Полагаю, что она в тебя влюблена.

— Нет, не влюблена! Она же в тебя влюбилась!

— Уже нет, — спокойно сказал Сигмунд. — Боюсь, я в ее жизни останусь всего лишь неприятным воспоминанием. Она считает меня скотиной, кем я, впрочем, и являюсь на самом деле. У тебя есть шанс, Маркус. И я тебе завидую.

Маркуса девочки раньше никогда не приглашали на дни рождения, но он был уверен, что девчонки тратят там время на сплетни, откровения и танцы. Он сам танцевал лишь один раз в жизни и поклялся тогда, что этот раз станет последним. В компании у Эллен Кристины, как только снимут верхнюю одежду, наверняка сразу перейдут к танцам, а когда закончат танцевать, выключат свет. А что случится потом, он даже подумать не смел и тем не менее думал. Мысль о том, что он окажется в темной комнате, когда ухо Эллен Кристины прижмется к его щеке, наполнила его неописуемым ужасом.

— Черт, — сказал он тихо. — Вот засада!

Сигмунд удивленно на него посмотрел:

— Что-то случилось?

— Я не хочу на день рождения к Эллен Кристине!

— Ты же ее любишь?

— Нет, я люблю Муну.

— Ты говорил, что любишь Эллен Кристину!

— Я ошибался. Я думал, ты понял, что… Я думал, поэтому…

Сигмунд медленно покачал головой и так же медленно произнес:

— Я думаю, мы оба должны извлечь из этого урок.

— Из чего?

— Да я и сам не очень понимаю, — немного подумав, пробормотал Сигмунд. — Я смотрю, ты надел синий свитер?

— Да, но, Сигмунд…

— Это значит, что все в порядке?

— Нет! Ничего не в порядке!

Муна и Эллен Кристина шли им навстречу.

— Привет, Макакус! — крикнула Эллен Кристина.

— Помоги, — прошептал Маркус. — Что мне делать?

— Сваливаем, — сказал Сигмунд и понесся по тропинке, которая вела к карьеру, где они еще в шестом классе построили хижину. Маркус припустил следом.

— Стойте! — крикнула Эллен Кристина.

Маркус сделал вид, что не слышит.

— Он не слышит, — сказала Муна.

— Я знаю, — ответила Эллен Кристина. — Бедный Маркус.

— Да… — согласилась Муна. — Бедный Маркус…

Они уже давным-давно не были в хижине, но та все еще стояла на месте. Тяжелый рубероид, который они нашли в карьере, по-прежнему лежал на крыше, а на стенах внутри до сих пор висели фотографии кинодивы Дианы Мортенсен, в которую оба мальчика были влюблены несколько месяцев и миллион лет назад. Теперь они сидели каждый на своем деревянном ящике перед самодельным столиком. Времени было больше девяти, а первые два урока вел Воге. Маркус знал: поднимется шум, но будь что будет. У него сейчас проблемы посерьезнее, чем учитель, который воспринимает опоздание как личное оскорбление. Казалось, Сигмунд наслаждался сложившейся ситуацией. У него всегда резко улучшалось настроение, когда требовалось использовать мозги, чтобы помочь Маркусу выпутаться из какой-нибудь сложной ситуации.

— Итак, у нас две проблемы, — сказал Сигмунд и достал из рюкзака записную книжку и карандаш.

— Нет, — возразил Маркус. — Проблем целая куча.

Сигмунд дружелюбно улыбнулся:

— И все же давай начнем с самых важных.

Он вырвал листок из блокнота и начал записывать.

— Первая. Маркус не влюблен в Эллен Кристину и думает, как сказать ей об этом, чтобы не обидеть.

— Не важно, обижу я ее или нет, — взволнованно произнес Маркус. — Проблема в том, как я вообще посмею ей это сказать.

— Верно, — сказал Сигмунд, — но все-таки лучше сказать так, чтобы не обидеть. Мы же не знаем, в кого ты влюбишься в следующий раз.

— Ты это о чем?

— Ни о чем. Просто мысли вслух.

— Я больше никогда не влюблюсь в Эллен Кристину, если ты об этом, — горячо возразил Маркус.

— Точно? — резонно спросил Сигмунд. — Во всяком случае, я считаю наиболее разумным оставить пути для отступления. Согласен?

Маркус не отвечал. Ему было все равно, что напишет Сигмунд, лишь бы он помог избежать участи быть с Эллен Кристиной.

— Вторая, — продолжил Сигмунд. — Макакус влюблен в Муну и думает, как сказать ей об этом, чтобы себя ничем не связывать, если он влюбится в другую.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь «ничем себя не связывать»? — спросил Маркус и тут же ответил сам: — То есть оставить пути для отступления и в этом случае?

Сигмунд кивнул.

— Да, — сказал он. — Надо быть осторожным, когда атакуешь как на пути в сторону любви, так и на пути от нее.

Он продолжил записывать.

— А сейчас ты что пишешь? — нервно спросил Маркус.

— Я просто записываю то, что я сказал. По-моему, неплохо сказано, да?

Он поднял взгляд и, прищурившись, посмотрел на Маркуса.

— К первому пункту. Все-таки хорошо бы сходить на день рождения?

— Ты что, с дуба рухнул?!

— Расслабься, — сказал Сигмунд. — Там планируется устроить маскарад.

— Мне все равно, маскарад или нет. Я не хочу туда идти!

— Ты будешь в маске. А это здорово упрощает дело.

— Какое дело?

— Сказать, что ты в нее не влюблен. Ты не представляешь, насколько проще говорить, когда ты в маске. Это все равно что играть роль.

Маркус открыл рот. Потом снова закрыл. До него дошло, что Сигмунд, пожалуй, прав. Если он будет в маске, Эллен Кристина не увидит его лица, и тогда не важно, покраснеет он или будет заикаться. Может, он найдет костюм, в котором будет естественно заикаться и выставлять себя на смех. Уродливый костюм, из-за которого никто не захочет с ним танцевать. Это действительно сильно упростит дело. Он снова посмотрел на Сигмунда.

— Я пойду, если ты пойдешь со мной, — сказал он.

Сигмунд покачал головой:

— Увы. Меня не пригласили. Она меня ненавидит.

— Тогда я тоже не пойду.

— Макакус!

Маркус сильно помотал головой:

— Я один не пойду ни на какой маскарад! Никогда в жизни!

— Вигго тоже пригласили, — сказал Сигмунд и почесал подбородок. — Он примерно с меня ростом. А Вигго откладывает деньги на новый велосипед. Если мы…

Маркус кивнул с воодушевлением. Он понимал, что мозг умного друга работает сейчас на полную мощность.

— Если мы ему предложим сотню крон, может быть, нам удастся уговорить его пустить меня вместо себя. Как тебе?

— Здорово! — с восторгом произнес Маркус. — Ты же тоже будешь в маске. И никто не заметит разницы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

23

Какое прекрасное утро (англ.).